Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 34

Шатов устало душно.

Вот и все. Был старший лейтенант Рыжов, специалист по задержанию, и нет старшего лейтенанта. Нет и его жены – осталась только вдова.

Комок поднялся по горлу. Зачем все это? Эта нелепая панихида, высокопарные выступления, замаскированные под душевность? И стоявшие вдоль стен опера пришли вовсе не за тем, чтобы слушать эти речи, и уж тем более не за тем, чтобы их произносить.

Бросить последний взгляд, секунду постоять перед закрытым гробом и уйти работать. Под дождь, под презрительные взгляды, под ножи и падающие бетонные плиты. Шутить возле трупов, бить мелких жуликов без свидетелей и умирать, если не повезет. Вот такой расклад.

– Шатов, – прошептал кто-то сзади.

Оборачиваясь, Шатов уже знал, кто подошел к нему. Журналист. Разрешил оператору поснимать видеоряд самостоятельно, а сам отправился поболтать с коллегой.

– Не сейчас, – одними губами прошептал Шатов.

– Отойдем, – потребовал… Коля? Вася? Владимир.

Точно, Владимир Романов, служба новостей. Не из самых глупых, вспомнил Шатов, как Романова характеризовал кто-то из коллег, без понтов, но цену себе знает.

– Отойдем, – согласился Шатов.

Находиться в этом зале, заполненном фальшью и печалью он больше не мог. Куда честнее было бы просто молча выпить водки возле гроба, или после того, как его забросают землей.

– Чего тебе? – спросил Шатов, выйдя в вестибюль.

– Ты его знал? – спросил Романов.

– Нет, здесь нахожусь по служебной надобности, как редактор отдела расследований еженедельника «Контраст». Буду писать статью о гибели при попытке. Еще вопросы есть?

Романов помолчал несколько ошарашенный таким отпором. Потом, кашлянув, сказал:

– Пошел слушок, что ты… Тебя…

– Рожай быстрее, – Шатов сам удивился, каким неприятным стал его голос.

Слушок пошел? Какой? О больнице и роковой записи на прием? Или что-то о двенадцатилетней девочке вчера возле школы? Или о том, что Шатова включили в оперативную группу?

– В твоей районной больнице…

– Убили участковую, – закончил за Романова Шатов. – Да, убили. Дальше.

На скулах Романова проступил скандальный румянец, но, сделав над собой усилие телевизионщик удержался в рамках светского доверительного тона:

– И ты был к ней записан.

– Это откуда информация?

– У нашего техника в поликлинике работает мать.

– Тогда за комментариями – к технической матери.

– И ты, говорят, там был позавчера.

– И я там был, мед-пиво пил…

– Шатов, не выкобенивайся!

– Что значит «не выкобенивайся»? Какого черта ты лезешь ко мне с идиотскими вопросами? Хочешь узнать подробности – ищи. Накопаешь – все твое. Только смотри, может завалить на хрен, – Шатов посмотрело в упор в глаза Романова, – не лезь ты ко мне. Понял?

– А вот это уже, – зрачки Романова превратились в крошечные черные точки, – не твое дело. Я подошел к тебе как к человеку. Не хочешь нормально разговаривать – пошел…

– Вот и слава богу. Я пойду туда, куда ты меня послал, а ты двинешься в противоположную сторону, Вовочка, – Шатов сгреб Романова за отвороты серого плаща, – но если я услышу свою фамилию в твоем репортаже. Или, боже упаси, узнаю, что ты поддерживаешь обо мне слухи – пеняй на себя. Ты меня понял?

Романов попытался оттолкнуть Шатова, затрещали нитки.

– Руки убери… – прошипел Романов.

– Давай взаимно – я уберу руки, а ты не станешь протягивать свои, – Шатов был выше телевизионщика сантиметров на тридцать, поэтому Романову пришлось встать на носки, чтобы плащ не порвался. – Если не веришь, что можешь нарваться на неприятности, спроси в «Новостях» что произошло с их редактором, когда он попытался меня подставить.

Выражение лица Романова изменилось. Он явно помнил эти жуткие истории разъяренном Шатове и избитом редакторе. И истории произвели на него сильное впечатление.

– Мы поняли друг друга? – поинтересовался Шатов, отпуская Романова.

– По-поняли.

– Вот и отлично.

Двери зала распахнулись, и люди, переговариваясь, двинулись через вестибюль к выходу.

– Шатов, майор приказал тебе идти в машину, – негромко сказал Гремлин, остановившись рядом. – Пошли.

– Иду, – кивнул Шатов и пошел к машине, не оглядываясь на Романова.

Вряд ли таким путем удастся остановить разговоры. Не нужно было так срываться. Романов, в конце концов, тут ни при чем. Работа у него такая. Сам Шатов также неоднократно нарывался на попытки набить ему физиономию из-за назойливых вопросов.

«Мицубиси» стоял на соседней улице. Гремлин молча сел за руль, Шатов, так же молча, сел на свое заднее сидение.

Через десять минут появились Сергиевский и Пирог.

– На базу, – скомандовал майор.

Это были единственные слова, прозвучавшие в машине, пока она добиралась до места. Сергиевский смотрел прямо перед собой, Пирог сидел с закрытыми глазами, будто дремал.

Когда ворота открылись, Шатов обнаружил, что с позавчерашнего вечера произошли изменения. Во дворе был часовой. Самый настоящий боец, в бронежилете, каске и с коротким автоматом в руке.

Второй маячил на крыльце, рассматривая пассажиров микроавтобуса. Ворота за машиной закрылись, автоматчик на крыльце, по-видимому, пришел к выводу, что в машине только свои, и скрылся в доме.

Вопросов Шатов задавать не стал.

В небольшой прихожей, возле самой двери, в креслах расположились трое автоматчиков – сержант, выходивший на крыльцо, и два других.

– Это наш, – негромко сказал Сергиевский, указав большим пальцем на Шатова. – Евгений Шатов. Пропускать в любое время.

– А выпускать? – спросил сержант.

– Тоже. До дальнейших указаний. Кто-то из наших приехал?

– Климов и Балазанов. И еще Барановский, из информационного центра.

– Барановский где?

– Вместе с остальными в столовой.

– Хорошо, – Сергиевский открыл дверь своего кабинета и оглянулся на Пирога, – всех ко мне.

– Мне нужно с вами поговорить, – Шатов облизал губы, – наедине.

– Всех ко мне, – повторил майор, – через десять минут. Проходи.

Шатов вошел в кабинет, нерешительности постоял, потом взял свой стул и поставил его перед столом.

– Слушаю, – Сергиевский сел в кресло.

– Со мной вчера связывался по телефону Дракон, – без вступления сказал Шатов.

– Интересно, – бесцветным голосом сказал майор.

– Я не стал вам вчера говорить всего. Эта девочка…

– Без лирики, – оборвал Шатова Сергиевский, – точнее.

Шатов нервно потер руки. В горле пересохло.

– Я… в какой-то мере спровоцировал Дракона…

– Спровоцировал.

– Не совсем… Получился неприятный разговор. Я не сдержался, наговорил всякого… И так вышло, что, кажется, ткнул его в старую болячку. Он заявил, что теперь будет рассматривать еще и вашу группу, как своих личных врагов… И это отразится на ваших близких – семьях, друзьях, знакомых.

– Интересно, – снова произнес Сергиевский, глядя мимо Шатова. – Что-то еще?

– Да, – Шатов откашлялся, – мне кажется, что в том разговоре я смог кое-что понять о Драконе, о его побудительных мотивах.

– Это – когда соберутся все. Больше ничего?

– Еще одно – на него кто-то работает в управлении, – Шатов ожидал от майора хоть какой-нибудь реакции, но ошибся – Сергиевский был невозмутим. – Вы ничего не хотите предпринять по этому поводу?

– Что? Учинить допросы с пристрастием всем сотрудникам Управления? То, что на него кто-то из наших работает было понятно давно.

– Как это?

– Не корчите из себя идиота, Шатов, – резко сказал Сергиевский, – вы меня прекрасно поняли. Естественно, что он позаботился об источнике информации внутри структуры, раз уж вообще оказался таким проницательным и информированным.

– Он вчера назвал не только фамилии, но и клички…

– Что тоже не есть военная тайна. Еще что-то?

– Все.

– Входите, – повысил голос майор, и дверь открылась.

Первым вошел незнакомый парень лет двадцати пяти, огляделся и сел на вращающийся стул перед компьютером.