Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 18

Дальше приятели Коля Таранов и Пирог. Пирог, кстати, это не кличка, а фамилия, удобная в обращении настолько, что имени его за неделю общения Шатов так ни разу и не услышал. И Таранов и Пирог в группу, насколько понял Шатов, прибыли из одного райотдела, посему держались парой. И сидеть им выпадало на стульях возле стены. Можно и пошептаться и обсудить проблемы.

Балазанов и Климов… Остались без жилплощади Климов и Балазанов. И Рыжий. А хрен его знает, товарищ майор, где они могут сидеть. Шатов подошел к креслам.

Рыжий и Балазанов у нас будут сидеть здесь, а Климов на вращающемся стуле возле компьютера. Да, тогда картина будет выглядеть гармонично настолько, что Шатову придется идти за своим стулом.

Шатов оглянулся на Сергиевского и обнаружил, что тот с интересом наблюдает за его перемещениями по кабинету.

– Выбрали? – спросил майор.

– Не получается, – признался Шатов, – придется идти за своим.

Дверь кабинета распахнулась, вошел Климов:

– Я…

– Подожди за дверью, – скомандовал Сергиевский.

– Секретничаем? – с ехидцей поинтересовался Климов и вышел, хлопнув дверью.

– Так что говорите – места не хватает? – Сергиевский встал из-за стола, подошел к Шатову и обозрел кабинет с его места. – Почему?

– Гремлин, Рыжий, Таранов, Пирог, Балазанов, Климов, – называя оперов, Шатов указывал пальцем на место, которое по его мнению они занимают в кабинете.

– Такой вот расклад… – майор хмыкнул и вернулся к письменному столу.

– Что-то не так?

– Ну… – протянул майор.

– Сколько процентов попаданий? – Шатову неожиданно стало обидно.

Как же это так? Неужели он мог настолько промазать в своих рассуждениях?

– Так я схожу за стулом? – спросил Шатов.

– Ради бога!

Шатов вышел из кабинета, пропустил мимо ушей замечание Климова, поддержанное Пирогом и Тарановым. Ну и хрен с ними. Ну не угадал. В конце концов, от этого угадывания ничего особо не зависит. Но обидно…

И не нужно особо торопиться. Куртку снять, расчесать влажные из-под дождя волосы, успокоиться по поводу своего промаха – нет, мелочь, но как неприятно – и только после этого взять свой сиротский стульчик и прийти с ним на совещание.

На пороге кабинета Шатов замер. Да… Действительно промазал капитально. Гремлин сидел в кресле вытянув ноги, в другом кресле сидел Пирог, Таранов сидел на вращающемся стуле перед компьютером, Балазанов одиноко размещался на стуле возле стены, а Климов, не смотря на пустующее место возле Балазанова и на диване, сидел на столе, возле компьютера.

И Шатов со своим стулом в руках выглядел несколько нелепо. Сцепив зубы Шатов прошел через весь кабинет к окну, поставил стул и сел на него верхом, хотя такую позу не любил ужасно. Ты должен быть наказан, Женечка! Хотя бы вот таким образом.

Появление Шатова явно прервало какой-то обмен репликами. По недовольному выражению лица Климова можно было судить, что речь шла об изменении статуса Шатова в группе. И группа это явно не слишком горячо приветствовала.

– Ну вот, почти все в сборе, за исключением Рыжего уехавшего за сюрпризом, – сказал майор, – можно начинать.

– Начать – не кончить, – громко прошептал Климов.

– Вот именно, – Сергиевский сказал это с нажимом так, что всем стало понятно – лучше придержать лирику при себе.

Климов скрестил руки на груди, Пирог стал рассматривать что-то на потолке, Гремлин откашлялся, глянул на Шатова и снова замер в кресле.

– Начнем по порядку, – майор похлопал ладонью по столу. – С этого момента Шатов будет присутствовать на наших совещаниях. И будет принимать участие в обсуждении. Вопросы?

Вопросов не было.

– Вот и отлично. Тогда дальше. Все вы читали дело о так называемом бумажном драконе. И присутствовали на беседах с… – майор указал рукой на Шатова. – Теперь я хотел бы, чтобы господин Шатов рассказал свою историю еще раз, только теперь мы его не перебиваем, не умничаем по поводу и без повода, и все вопросы задаем потом, по окончанию. Есть другие предложения?

Других предложений также не было.

– Слово предоставляется господину Шатову.

Шатов встал.

Только этого ему сейчас до полного счастья не хватало. История его отношений с Арсением Ильичем уже навязла Шатову в зубах. И Шатов даже боялся себе представить реакцию оперов на некоторые подробности. Чертов Сергиевский.

– Да… – протянул Шатов и приступил к изложению.

Через пять минут Шатов с ужасом убедился, что даже многократные пересказы всей этой истории не притупили остроты ощущений. Нет, Шатов не переживал все заново, но чувства, которые он испытывал тогда – страх, ужас неопределенности, бессилие – все это, оказывается, оставалось в нем, дожидаясь малейшей возможности выплеснуться наружу и затопить мозг.

Шатов говорил размеренно, стараясь придать голосу равнодушие и отстраненность. Было и было. Прошло. Он сильный и опытный мужик. У него не может дрожать голос и трястись руки от одного только воспоминания. Не могут. Шатов спрятал руки в карманы.

Опера слушали молча, не перебивая и не выражая своих эмоций. Они умели слушать, эти опера. Шатову показалось, что каждое его слово они выхватывали, фиксировали, сортировали и укладывали куда-то в свои внутренние архивы, уже прошнуровав и зарегистрировав.

Раз или два Климов тяжело вздохнул, Шатов даже сделал небольшую паузу, но тот промолчал. Слово майора было законом.

– Вот, в общем, и все, – закончил свой монолог Шатов и посмотрел на стенные часы.

Он говорил почти полтора часа. Длинная история.

– Я работал с Ямпольским, – медленно сказал Балазанов, – еще в райотделе.

– И что? – спросил Климов.

– И ничего.

– Значит, – спросил Пирог, – Дракон утверждал, что работал один?

– Да, – коротко ответил Шатов.

– А Ямпольский и его отдел стали мочить народ под прикрытием этого значка? – это снова Пирог.

– Да, они подкладывали на место своих убийств вырезанный из бумаги силуэт дракона.

– И это тебе сказал сам Ямпольский? – губы Климова искривила ироничная гримаса.

– Сам майор Ямпольский, – Шатов отвечал спокойно, хотя в душе у него творилось черт знает что.

События августа снова пронеслись перед ним. И та, последняя ночь, и туман, и болото, и голос из вязкого белого месива, и…

– И тебя подставил этот самый Охотник, чтобы вычислить, кто браконьерствует на его участке?

– В его охотничьих угодьях, – поправил Шатов.

– Понятно, – кивнул Гремлин.

Прозвучало еще несколько вопросов, больше касавшихся технической стороны – как поддерживали связь с Драконом, внешность Дракона, какие-то мелкие привычки, манера говорить, двигаться.

– Все? – спросил Сергиевский, когда наступила тишина.

– Все, – за всех ответил Климов.

– Вы ничего не хотите добавить? – спросил майор у Шатова.

Шатов покачал головой.

– Переходим ко второй части нашего мероприятия.

Майор встал из-за стола, подождал, пока Шатов вернется на свой стул возле окна, и объявил:

– А сейчас мы обсудим, почему господин Шатов говорит неправду.

– То есть как это – неправду? – Шатов вскочил со стула. – Вы полагаете, что я вру?

– Спокойно, милый, мы тебя не перебивали, – противным голосом сказал Климов.

– Хорошо, – кивнул Шатов, – хорошо. Продолжайте. Я послушаю.

– Я начну, – сказал Климов. – Можно?

– Давай, – разрешил майор.

– Шатов, ты видел все материалы? По всем покойникам?

– Нет. Мельком глянул в кабинете у Ямпольского.

– Понятно. Тогда вот послушай. Мы тут просмотрели все это и попытались составить портрет убийцы по признакам и прочим мелочам. В большинстве случаев, понятно, ничего особого не всплыло. Хрен поймешь, каким нужно быть внешне человеку, подрезающему шланг в тормозной системе, или подсыпающего яд в стакан. Но в ряде случаев, все ж таки, у нас получилось. – Климов улыбнулся, демонстрируя, как он рад тому, что получилось. – А получилась полная фигня.

– Не понял? – Шатов удивленно посмотрел на Климова.