Силиконовый маг - Хэмбли Барбара - Страница 22

Вдруг карета перестала подпрыгивать на ухабах и остановилась. Джоанна моментально открыла глаза. Тотчас же девушка почувствовала, как Пелла сильно сжала ее руку. Посмотрев на нее, она заметила, что принцесса неотрывно смотрит в окно.

Джоанна тоже выглянула в окно. Впереди, на дороге, стояла темная фигура человека с поднятой вверх рукой. Что-то было знакомое в этом силуэте… Лампы, прикрепленные к обоим бокам экипажа, освещали белокурые волосы этого человека…

Наконец Пелла, выйдя из оцепенения, рывком распахнула дверцу. Скрипя кожей ремня для ношения оружия, в карету влез Керис и принялся устраиваться напротив девушек, на диванчике для слуг. Он даже не посмотрел на них, не сказал ни слова. Тут кучер с гиканьем взмахнул кнутом, и карета снова понеслась навстречу неизвестности…

Глава 6

Керис вспомнил, как он вместе с архимагом Солтерисом прошел путь из Кимила до города Ангельской Руки за неделю. Тогда у них была одна цель — раскрыть убийство Тирле. Вроде бы все было ясно — убийство это было каким-то образом связано с Антригом Виндроузом. Самому Керису приходилось часто путешествовать из одного города в другой, но вместе с дедом он прошел этот путь впервые.

Тогда путешествие можно было бы назвать даже приятным — свежий воздух, теплые ночи, роса на траве… И все было так неспешно. А сейчас лошади неслись как угорелые. Да и погоду никак нельзя было назвать хорошей — стоило высунуть руку в окно, как встречный ветер просто обжигал кожу. Джоанна и Пеллицида были с ног до головы закутаны в меха и войлок, но все равно тряслись от холода. Впрочем, Керис, как тренированный послушник, не должен был ощущать холода.

Керис оставался один на один со своими переживаниями. Он совсем не разговаривал со спутницами. Впрочем, они его не тревожили — каждый думал свою невеселую думу. Только когда кучер остановил карету и принялся проверять, не соскочили ли с копыт коней подковы, Керис выпрыгнул наружу, чтобы придержать коней.

Только уже ночью, после беспрерывной скачки, когда они остановились в маленькой захудалой гостинице «Под золотой уткой», где сняли весь второй этаж, и где Джоанна собрала на один стол все имевшиеся в их распоряжении лампы и принялась практиковаться в подделке подписи регента, Керис спросил:

— Ты думаешь, что это поможет нам?

Конечно, жизнь послушника приучила Кериса относиться ко всему крайне настороженно. Но Джоанна и сама была, что называется, на взводе

— Керис увидел в ее глазах искорку гнева, как в тот раз, когда он отказался ей помочь, ссылаясь на обет верности Совету Кудесников.

— Слушай, — прошипела девушка, — если у тебя есть более подходящий план, как можно вытащить Антрига из Башни, то может быть, ты поделишься им с нами?

Негнущимися от холода пальцами Джоанна выводила замысловатые завитушки принца — несмотря на полыхавший в углу очаг, в комнате было довольно холодно. Но пока что ничего из этого не получалось.

Естественно, подумала Джоанна, упорно продолжая копировать завитушки, что Керис не знает, что делать.

— Но ты не видела Антрига, — наконец тихо сказал Керис, — а я его видел!

— Это все из-за проклятой печати…

— Ерунда! Конечно, может, печать и повлияла на его сумасшествие, но это не значит, что если мы снимем с него ошейник, то к нему вернется вся его хитрость! Я сомневаюсь, что он придет в себя, во всяком случае, быстро! К тому же его состояние все ухудшается!

— И кто виноват в этом? — холодно бросила Джоанна.

— Ну, ты тоже помогла засунуть его туда!

Джоанна непроизвольно дернулась всем телом. Лицо девушки стало мертвенно-бледным. Помолчав, она отчеканила:

— Я знаю, что это я помогла посадить его в Башню! Никому, не только мне, не удастся изменить то, что уже произошло. Я не знаю, что нужно для него сделать, пока не увижу его. Но для этого сначала нужно проникнуть в Башню…

— Но ты что же, думаешь, что они возьмут, да и снимут еще одну такую же печать, что висит на двери? Чтобы я мог пройти туда с вами? Или ты думаешь, что часовые не поинтересуются, отчего это вдруг вас сопровождает послушник Кудесников, а не императорский паж, как положено?

Джоанна ничего не ответила, но глаза ее еще сильнее загорелись гневом, а руки даже затряслись. Но девушка сумела проконтролировать себя и не дать волю своим эмоциям.

— Но тогда скажи, — нарушила неловкую тишину Джоанна, — если ты уверен, что все наши попытки заранее обречены на провал, то для чего ты вообще к нам пришел?

— Потому, что когда вы попытаетесь вывести Антрига из Башни, — твердо сказала Керис, — Сураклин наверняка все уже будет знать об этом! И он придет… — от избытка чувств внук архимага даже вскочил со стула, — и тогда я просто убью его за все, что он сделал со мной!

— А почему ты так уверен, что тебе это удастся? — тихо спросила Джоанна.

Керису явно не нравился недоброжелательный блеск в глазах девушки, но он сделал вид, что не замечает его. И Керис, как ни в чем не бывало, ответил:

— Если даже у меня ничего не получится, то по крайней мере я смогу умереть, как и подобает настоящему послушнику!

Джоанна осеклась на полуслове. От удивления у нее даже челюсть отвисла, но она ничего не сказала на это. Постояв еще с минуту, Керис вдруг резко повернулся и вышел из комнаты. Джоанна смотрела ему безмолвно вслед.

Тут она поняла, почему Керис сказал это — возможно, он решил, что Джоанна подумала, будто он отступил от клятвы верности Совету Кудесников. И решил продемонстрировать ей свою последовательность. Керис ушел в конюшню. Сидя там на сваленном в углу сене, прислушиваясь к похрапыванию лошадей и вою ветра снаружи, он внезапно ощутил накопившуюся злобу на эту ершистую девушку из другого мира, которая вообще позволяет себе говорить слишком много. Но злости в нем накопилось много — теперь он злился и на обведшего его вокруг пальца Сураклина, на трусливых Кудесников, Которые удрали из города, как только почувствовали запах жареного, на эту нескладную принцессу, которая телосложением ничем не отличалась от обычного послушника. Злился он и на хозяина гостиницы, который содрал с них непомерную плату, но при этом явно экономил на топливе, словно задумал заморозить своих постояльцев. Конечно, настоящему послушнику не пристало показывать свои чувства, особенно на людях, но сейчас Керис явно не выдерживал — исподволь накопившаяся в нем энергия только теперь стала выходить наружу.

Только бы до Кимила продержаться, не сорваться на чем-нибудь, лихорадочно думал парень, вдыхая запах добросовестно просушенного летом сена.

— Керис?

Посторонний голос вывел его из оцепенения. Сколько времени он просидел здесь? Постепенно смолкли доносившиеся с нижнего этажа гостиницы выкрики и пьяный смех. Вдруг порыв ветра распахнул входную дверь, и ветер снаружи стал хлестать снегом. Было темно, но Керис, как и всякий волшебник, мог видеть в темноте. И он заметил, как девушка, стоя посреди конюшни, настороженно оглядывается по сторонам, ища его. Инстинктивно Керис отодвинулся дальше, в еще более густую темноту.

— Я тут! — наконец подал голос послушник, и девушка резко повернулась на голос. Он услышал, как под ее ногами зашуршала солома. Затем послышалось что-то вроде шлепка. Керис сообразил, что она опустила на пол эту странную кудрявую собачонку. Он слишком мало знал об этой девушке. Единственное, в чем Керис сумел лично убедиться за время путешествия — что она великолепно умеет управлять лошадьми. Кажется, именно она была женой регента. Впрочем, Пелла совершенно не обладала величественностью, необходимой первой даме империи.

— Неужели ты думаешь, что Антриг и вправду не сможет нам помочь? — девушка сняла с плеч запорошенную снегом накидку и опустилась на сено рядом с ним. Рядом раздалось шуршание — вездесущая Киша была тут как тут.

Криво улыбнувшись в темноте, Керис сграбастал крохотное тельце животного обеими руками.

— Знаешь, — отозвался он, — с чем мне было труднее всего расставаться, когда я уходил в школу послушников? Это была моя собака! Ее звали Ратбан. — Керис умолчал, что потом, уже обучаясь в школе, он плакал по ночам, когда узнал, что его собака умерла. Конечно же, он не заплакал тогда. Ведь тогда уже Керису было шестнадцать лет, и кодекс чести послушника порицал даже оплакивание умерших родителей, что уж там говорить об одноглазой собаке.