Рапсодия: Дитя крови - Хэйдон Элизабет - Страница 17

Однако больше всего Рапсодию поразили глаза. Казалось, их взяли у разных людей — один был совершенно не похож на другой: ни размерами, ни формой, ни цветом. Они были даже не симметричны. Создавалось впечатление, будто незнакомец постоянно прицеливается из невидимого оружия. И тут Рапсодия почувствовала, что он на нее смотрит.

Она достаточно давно жила в городе, хорошо знала людей и постаралась отвлечь своего собеседника.

— Ну, и куда мы двинемся теперь?

— Мы покинем Остров.

Девушка неуверенно улыбнулась:

— Должно быть, вы тоже умудрились насолить какой-то важной персоне.

Туча закрыла луну. Рапсодии вновь показалось, что ей следует чего-то опасаться.

Однако она продолжала смотреть через костер на худого мужчину. Порыв ветра заставил пламя взметнуться вверх, и она увидела, как огонь отражается в его глазах. Ей вдруг представилось, что он жует ее ответы вместо жареного кролика.

Где-то в глубинах души, в той ее части, что была Дающей Имя, она услышала собственную мелодию, перекрывшую шорох пламени. Прозрачность и чистота ее Именной ноты, истинное мерило правды, предупредило ее о ловушке. Потом она увидела совсем рядом с собой худые руки и изборожденное шрамами лицо и поняла, что бежать уже слишком поздно. Она заморгала и вдруг ощутила, как тяжелеют ее веки. Дело было не только в усталости; наверное, ее спутники подбросили в костер какие-то незнакомые ей одурманивающие растения.

Однако мужчина в плаще не стал трогать Рапсодию. Вместо этого он схватил ее сумку и принялся изучать содержимое.

— Кто ты? — резко спросил он.

Теперь в его голосе звучало шипение, а от плаща, после прыжка через костер, поднимался дым. Незнакомец ждал ответа.

— Эй, положи мою сумку. — Рапсодия попыталась встать, но сумела лишь встряхнуть головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Великан поднялся во весь свой огромный рост:

— Будь Ой на твоем месте, он сидел бы скромненько, мисси. Отвечай на вопрос.

— Я уже сказала: меня зовут Рапсодия. А теперь положи мои вещи, пока ты ничего не испортил.

— Я ломаю вещи, только если хочу их сломать. Попробуем еще раз. Кто ты?

— Я думала, ты понял с первого раза. Ладно, давай попробуем еще раз, если тебе хочется. Меня зовут Рапсодия. Разве я говорила что-то другое? — У нее кружилась голова, речь теряла четкость. — Что вы сунули в костер?

— Сейчас я собираюсь сунуть туда твои волосы. Как тебе удалось узнать, кто я такой? — Он схватил ее за руку.

Его пальцы больно впивались в кожу. Не руки, а настоящие ножницы. Острые и сильные.

Рапсодия почувствовала, как руку начинает сводить судорога. С каждым биением сердца боль усиливалась.

Однако девушка никак не отреагировала. Она всегда умела стойко переносить боль.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне ничего о тебе неизвестно. А теперь отпусти меня.

— В переулке, когда за тобой гнались стражники, ты назвала мое имя.

Хотя ее пальцы совсем онемели, Рапсодия по-прежнему сохраняла хладнокровие.

«Вы, джентльмены, получили возможность познакомиться с моим братом, — вспомнила она свои слова. — Брат, это городские стражники. Джентльмены, перед вами мой брат Акмед, Змей».

Одурманенная дымом, девушка тем не менее смутилась и принялась оправдываться.

— В тот момент мне требовались союзники, а вы оказались рядом, — объяснила она. — Я назвала первое же имя, которое пришло мне в голову, хотя теперь понимаю… Ужасное имя… прошу меня простить. Я не имела в виду ничего плохого.

— Он не то имеет в виду, — вмешался Грунтор. — Откуда ты знаешь, что он Брат?

— Чей брат?

Рапсодии показалось, что она больше не может терпеть и сейчас потеряет сознание. С каждым новым вопросом ощущение, что ей отрезают руку, усиливалось. Неожиданно незнакомец ослабил хватку, переглянулся со своим приятелем и снова посмотрел на Рапсодию:

— Полагаю, ты лишь прикидываешься такой глупой.

— Боюсь, что нет. Я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Твое имя должно что-то значить для меня?

— Нет.

— Тогда отпусти мою руку.

Грунтор помог ей встать, а человек с лицом из кошмара вновь принялся осматривать вещи в ее сумке.

— Пойми, мисси, те, которые собирались тебя прихватить, — малые детки по сравнению с нашими врагами, — пояснил Грунтор. — Дело серьезное. Моему другу желательно понять, как ты узнала, что его зовут Брат.

— Мне очень жаль, но я никогда не слышала о Брате, если тебя так зовут. Я пыталась убедить стражников, что ты мой брат. Вот почему я сначала спросила, готовы ли вы принять меня в свою семью. Это было нужно для того, чтобы мои слова стали правдивыми. Получилось случайное совпадение. Я уже говорила вам, что никогда не лгу. Так что — либо поверьте мне, либо убейте, но только НЕ ЛОМАЙТЕ мои инструменты.

— Я переломаю их все, если ты не скажешь правду. Возможно, у тебя где-то живы добрые родители. Возможно, когда-то ты была шлюхой. Возможно, ты дала клятву не лгать. Возможно, ты стала супругой какого-то святоши, который получает удовольствие от твоей прямоты. Но сейчас скажи мне, кто ты НА САМОМ ДЕЛЕ и как ты узнала мое имя.

— Нет, сначала объясните, кто ВЫ такие и что собираетесь со мной сделать.

Незнакомец пристально посмотрел на Рапсодию:

— Моего друга зовут Грунтор. Мы не пытались скрывать его имя.

— Впрочем, — вмешался великан, — ты можешь называть меня Верховный Правитель, Которому Следует Повиноваться При Любых Обстоятельствах.

Человек в плаще обменялся взглядом с великаном и слегка расслабился.

— В данный момент имя Акмед меня устраивает, раз уж ты сама его выбрала, — мрачно проговорил он. — А вот относительно того, кто я такой и какова твоя дальнейшая судьба, ответа пока не будет. Ты произнесла мое имя, а потом изменила его. При обычных обстоятельствах это — мелочь. Но те, кто нас преследует, умеют заставить говорить даже мертвых и не остановятся ни перед чем, если им покажется, что они могут что-то узнать. Мертвые болваны слышали твои слова. А теперь, шлюха, скажи, зачем тебе такие дорогие инструменты?

Рапсодия потерла руку, чувствуя, как отступает боль.

— Я не шлюха. Я уже говорила, что изучаю музыку, чтобы стать Певицей истории лириков. На нашем языке это звучит как Энвр. Моя цель состоит в том, чтобы стать Дающей Имя, Ганвр. Этого статуса добиться трудно, но те, кто доходит до конца пути, могут многое. Четыре года назад я стала ученицей. Три года занималась под руководством Хейлиса, знаменитого в Истоне Дающего Имя. Примерно год назад он бесследно исчез, и мне пришлось продолжить свои занятия без наставника. Сегодня утром я закончила последнее исследование.

— Что ты умеешь?

Рапсодия протянула к огню дрожащие руки.

— Разные вещи. В первую очередь Певцы изучают древние легенды и баллады. Иногда — сказки или истории какой-либо расы. Иногда мы занимаемся какой-нибудь наукой — лекарственными травами, астрономией. Или собираем песни, рассказывающие о важных событиях, которые могут быть забыты.

Человек, который позволил называть себя Акмедом, посмотрел на нее:

— А иногда это изучение древнего волшебства.

Рапсодия нервно поежилась. То, чем занимались Дающие Имя, скорее приближалось к религии, чем к науке. Таким способом люди ее расы и профессии извлекали знания и силы из эманации окружающей жизни. Поскольку лирины верили, что Жизнь и Бог есть одно и то же, они облекали свои знания в форму молитвы, в результате возникало своего рода общение с Бесконечностью. Рапсодии совсем не хотелось обсуждать подобные вопросы с незнакомым человеком. В особенности — с этим.

Она подняла глаза и встретилась с пристальным, обжигающим взглядом Акмеда. Он молча требовал ответа. Девушка нехотя подчинилась.

— Иногда бывает и так, но обычно этим даром наделены лишь Дающие Имя и Певцы, которые обладают большим опытом и мастерством. Но даже и в этих случаях должна существовать веская причина, которая дает им основание прибегнуть к силе первичных элементов, огня или ветра, или вторичного — как, например, время. Они должны в совершенстве ими владеть; в некотором смысле, им необходимо знать историю элементов. Вот и вторая причина, по которой Дающие Имя клянутся говорить правду: если фальшь войдет в наши знания, она ослабит источник силы для всех нас.