Азартная игра - Ховард Линда - Страница 4

Ники упорно отказывалась выговаривать трудное имя дяди и настаивала, что неправильно говорят все остальные.

Зейн смотрел на брата с невозмутимым выражением лица.

– Даже не мечтай.

Ченс застонал, пожалев, что спросил.

– Тогда, я делаю вывод, что Бэрри повела маленькую красавицу в магазин, чтобы та сама выбрала себе туфли?

– Точно, – Зейн огляделся в поисках блуждающих по комнате наследников. А они, словно ожидали этого замечания родителя, сначала Кэм, за ним Зак, плюхнулись на попки и издали предупреждающий вопль, с надеждой глядя на папу.

– Время кормления, – пояснил Зейн, поворачиваясь вместе с креслом и доставая из маленького холодильника две бутылочки. Одну он передал Ченсу. – Хватай ребенка.

– Ты, как всегда, готов к любому развитию событий, – заключил Ченс, приближаясь к близнецам и наклоняясь, чтобы взять на руки одного из них. Поднимая ребенка, дядя мимолетно глянул на хмурящееся личико, удостоверяясь в правильном выборе. Очень хорошо, точно Зак. Ченс не мог бы объяснить, как он различал близнецов и как их различали все остальные члены семьи. Малыши казались настолько одинаковыми, что педиатр предложил надеть им на ножки бирки, как у новорожденных. Однако у каждого из близнецов рано появилась ярко выраженная индивидуальность, различимая по выражению лица, поэтому никто из родственников не путал малышей.

– Пришлось приготовиться. В прошлом месяце Бэрри отлучила их от груди, и пострелята отказываются послушно ожидать кормления.

Круглые глазки Зака жадно уставились на бутылочку в руках дяди.

– Почему так рано? – поинтересовался Ченс, усаживаясь на прежнее место и устраивая малыша на сгибе левой руки. – Она до года кормила Ники грудью.

– Увидишь, – хмуро ответил Зейн, усаживая себе на колени Кэма.

Как только бутылочка оказалась в досягаемости маленьких толстеньких ручек Зака, тот схватил ее и потянул к жадно открытому ротику. И изо всех сил присосался к соске. Разрешив дяде поддерживать бутылочку, карапуз, тем не менее, предпринял некоторые действия, удерживая ситуацию под контролем, – обхватил запястье Ченса обеими руками и обвил ножками его предплечье. После чего с рычанием начал сосать молоко, прерываясь только для того, чтобы проглотить пищу.

Точно такие же звуки раздавались с колен Зейна. Ченс повернулся и увидел, что рука брата взята в плен тем же способом, каким два маленьких дикаря привыкли охранять свою еду.

Вокруг напоминающего бутон розы ротика племянника пузырилось молоко. Ченс даже удивленно моргнул, когда увидел, с каким ожесточением шесть маленьких острых зубиков вгрызались в соску.

– Черт, не удивительно, что она перестала кормить вас грудью!

Зак ни на секунду не прекратил грызть, сосать и рычать, только окинул дядю до смешного высокомерным взглядом и вернулся к наполнению небольшого животика.

Зейн ласково засмеялся и приподнял Кэма так, чтобы провести носом по толстеньким ножкам, решительно охватившим папину руку. Малыш было нахмурился, что его посмели прервать, но потом сменил гнев на милость и одобряюще поглядел на отца с широкой улыбкой на измазанных молоком губах и ямочкой на щеке. В следующую секунду улыбка пропала, и он снова напал на бутылочку.

Волосики Зака, мягче шелка, касались руки Ченса. Он подумал, что держать малыша было чистым удовольствием, хотя, когда ребенок в первый раз оказался у него на руках, он считал иначе. Тем первым малышом стал Джон, исходивший криком от боли режущихся зубок.

Тогда Ченс жил у Маккензи совсем недолго, всего несколько месяцев, и все еще относился к ним с большой опаской. Подросток справился с желанием броситься на того, кто смел к нему прикасаться, но все еще отскакивал в сторону, подобно дикому зверьку. Джо и Кэролайн приехали на Гору погостить. Когда они зашли в дом, по выражению их лиц стало понятно, что дорога оказалась очень длинной. Даже Джо, обычно невозмутимый и спокойный, выглядел разбитым от бесконечных и бесполезных попыток успокоить сына, а Кэролайн практически падала с ног, совершенно измотанная ситуацией, с которой невозможно справиться при помощи безупречной логики. Ее белокурые волосы спутались, в зеленых глазах читалось беспокойство, перемешанное с негодованием.

Проходя мимо Ченса, она неожиданно повернулась и положила в его руки надрывающегося ребенка. Удивленный и встревоженный Ченс попытался отойти в сторонку, но прежде, чем он успел это сделать, оказался один на один с шевелящимся и орущим маленьким человечком.

– Вот ты его и успокоишь, – сказала Кэролайн с облегчением и неожиданным доверием.

Сначала Ченс запаниковал. Удивительно, как он не уронил ребенка. До этого ему не приходилось держать на руках таких маленьких деток, и мальчик не имел понятия, что с ними делать. С другой стороны, он оказался приятно удивлен, что Кэролайн доверила своего обожаемого сыночка ему – беспризорнику и полукровке, которого мама Мэри недавно привела с собой в дом. Почему эти люди не видят, кем он является? Почему они никак не могут понять, что ему пришлось выживать в диком мире по правилу «убей или убьют тебя» и для них же безопаснее держаться от него подальше?

Вместо этого, похоже, ни один из новых родственников не находил необычным или вызывающим опасение, что маленький ребенок оказался у полукровки, хотя от страха он держал Джона почти на вытянутых руках.

В доме установилась благословенная тишина. Джон удивился до того, что замолчал, и стал заинтересованно разглядывать нового человека, подрыгивая ногами. Ченс непроизвольно поменял положение ребенка, усадив его на согнутую руку, вспомнив, как делали остальные. Карапуз пускал слюни. Увидев, что на шее ребенка повязан слюнявчик, Ченс вытер им рот малыша. Джон не упустил своего шанса: схватил большой палец дяди, потащил его в рот и счастливо зачмокал. Ченс аж подпрыгнул от силы, с какой малыш деснами, где почти прорезались два зуба, сжал палец, но, кривясь от боли, позволил Джону использовать его вместо резинового кольца, пока мама не спасла его, принеся кусочек мочалки, которую малыш мог спокойно жевать.

После этого Ченс ожидал, что его освободят от обязанностей няни, потому что обычно Мэри не могла дождаться счастливой минуты, когда брала внука на руки. Но в тот день, казалось, все забыли про ребенка и оставили Джона на руках у дяди. Малыш этому только радовался, а через некоторое время Ченс успокоился настолько, что стал обходить комнату, показывая маленькому приятелю интересные предметы, которые тот послушно рассматривал, продолжая грызть успокаивающую десны мочалку.

Так прошло посвящение Ченса, и он время от времени исполнял роль няньки для непрекращающейся череды племянников, которые регулярно появлялись у братьев и их плодовитых жен. Стало еще хуже, когда у Зейна родилось трое детей.

– Кстати, Марис ждет ребенка.

Ченс рывком поднял голову, на его загорелом лице появилась широкая улыбка. Младшая сестра вышла замуж девять месяцев назад и крайне раздражалась, что сразу не забеременела.

– Когда произойдет событие?

Ченс всегда так устраивал свои дела, чтобы оказаться дома к моменту появления на свет еще одного Маккензи. Конечно, последний малыш будет носить фамилию Макнил, но это ничего не меняло.

– В марте. Она сказала, что успеет сойти с ума, так как Мак не спускает с нее глаз.

Ченс хмыкнул. Кроме отца и братьев, Мак оказался единственным мужчиной, который ее не боялся, за что она и любила мужа так сильно. Если Мак решил, что будет следить за лошадьми Марис, пока та беременна, то ей придется отбросить надежду ускользнуть и устроить себе долгую горячую скачку, которую она так любила.

Зейн кивнул в сторону папки на его столе.

– Собираешься мне об этом рассказать?

Ченс знал, что Зейн спрашивает не только о содержимом папки. Скорее, он ищет ответ на вопрос, почему Ченс не передал информацию по электронной почте, а привез лично. Кроме Ченса, только Зейн точно знал, где и чем занимается брат, например, в настоящее время предполагалось, что он должен работать во Франции. Еще Зейн спрашивал, почему его не уведомили об изменении маршрута и почему брат не позвонил и не предупредил о приезде заранее.