Знакомство по объявлению - Хупер Кей - Страница 9

Тор пытливо смотрел на Пеппер, сознавая, что своим иносказанием она пытается передать ему какую-то чрезвычайно важную для нее идею.

— Полагаю, я открыл бы дверь и нашел бы за ней свою даму.

Пеппер вскочила на ноги, сунула руки в карманы джинсов и легонько покачала головой.

— А мне кажется, там все-таки сидел тигр. В те времена дамы были безжалостны, Тор. Мы такими и остались. Абстрактные построения мало нас привлекают. Мы принимаем решения сердцем, а не умом. Мы больше всего полагаемся на собственные чувства.

— Что вы хотите этим сказать? — прямолинейно спросил Top. — Что все эти правила принадлежат вам и потому их невозможно нарушить?

Пеппер неожиданно звучно рассмеялась. В этом разговоре ей удалось зажечь всего несколько крошечных свечечек. Развивая эту метафору, можно было сказать, что ее путь освещал праздничный торт, приготовленный на день рождения пятилетнего ребенка, вернее, разумеется, несколько крошечных свечечек. Но и при этом скудном освещении она ясно разглядела весь свой путь. И, верная своей натуре, Пеппер бесстрашно пустилась в путешествие.

— Я хочу сказать вам, Тор, что вы — предупреждены. Если вы надумаете изучать грани на бриллианте или складывать фрагменты головоломки, это, возможно, окажется вам не по зубам. Господи, мы тут все метафоры смешали! Пока вы будете искать разгадку, я могу прийти к выводу, что вы как раз тот, кто мне нужен.

Лицо Тора постепенно смягчилось.

— И что?

— А то, что я безжалостная женщина. И я ненавижу проигрывать.

Последнюю фразу Пеппер сказала медовым голосом с нежнейшей из всех своих улыбок.

— Гром и молния, я буду гнаться за вами до самого ада и обратно. И никто: ни ваши языческие боги, ни ваша волшебная красота — не спасет вас.

3

Top не стал сдерживать смех, который вырвался наружу звуками, выражающими чистое удовольствие. Эта маленькая чертовка бросила перчатку к его ногам! Она, не моргнув глазом, выслушала его намек на невозможность длительных отношений, невозмутимо обрисовала свои правила, а потом исподволь подтолкнула его помериться с ней силами — духа и ума. Бросила ему вызов… и никакой вызов не интриговал его так, как этот.

Сияя улыбкой, Тор поставил пустую рюмку на стол и медленно направился к Пеппер своей мягкой, как у кота, походкой.

— Разумеется, вы понимаете, что я вполне могу просто проигнорировать брошенный вами вызов, — сказал он тоном, каким люди ведут ни к чему не обязывающую светскую беседу.

— Эта мысль приходила мне в голову, — промурлыкала Пеппер, тоже улыбаясь.

Глядя, как он приближается к ней, девушка сознавала, что приближается момент истины. В последующие несколько минут должно произойти одно из двух: либо она поймет, что ошибалась в своих чувствах к этому почти совсем постороннему ей мужчине — в этом случае она мигом свернет свой лагерь и тихо ретируется, — либо обнаружит, что чувства подлинные и они уже существуют. И тогда она лишится пути к отступлению.

— Мне всегда нравилось, когда кто-то бросал мне вызов, я, не колеблясь, открыл бы ящик Пандоры, — сказал он, останавливаясь на полшага от девушки и глядя сверху вниз в ее глаза, светившиеся смутной улыбкой.

— Никогда не знаешь, что может выскочить и броситься на тебя из такого ящика, — нежным голосом предостерегла Пеппер, склонив голову набок и неотрывно глядя на собеседника.

Тор сделал еще один шаг, одной рукой почти обнял ее за шею, большим пальцем провел по ее щеке.

— Я думаю, что попробую испытать свою судьбу, — пробормотал он, наклоняясь к ней.

Пеппер и сама не знала, чего ей ожидать.

Возможно, у нее должно было приятно защемить сердце. Или паре молний надлежало пронзить ей грудь. Она даже допускала, что ее подруга Марша могла быть права: «Колокола, моя милая, — колокола с подголосками». Но как прирожденная материалистка, она не могла рассчитывать ни на что сверхъестественное. По ее мнению, она должна была испытать приятное ощущение, предвещающее тот восторг, который мог ожидать ее впереди.

На самом деле все ее тело охватило сильнейшее желание, и на один короткий миг она забыла, что бросила вызов.

Несколько мгновений, которые могли быть и вечностью, губы Тора прикасались к ее губам легко, как дыхание, оказывая давление, которое могло бы исходить от перышка. Это прикосновение заключало в себе тепло, покорность, намек на вопрос — и она удивилась своей реакции. Дрожь зародилась где-то в недрах ее существа, и волнение пробежало по всему телу волной нестерпимого жара, сменившегося леденящим холодом. Она почти не ощущала, как ее руки сами собой выползли из карманов джинсов и обвили Тора за шею. Ее губы распахнулись сами собой навстречу его ищущим губам.

Озноб был растоплен жаром, раскалившим кровь. Губы Тора, жадные, зовущие, приникли к ее губам, и множество поцелуев, слившихся в один бесконечный поцелуй, лишили Пеппер сил. Она перестала ощущать почву у себя под ногами.

Пеппер остро ощутила болезненную пустоту, внезапно образовавшуюся в ее в теле, вибрирующую бездну, никогда не разверзавшуюся в ней прежде. Казалось, что эта пустота затягивает ее изнутри, опаляя неизведанной болью. Ее потянуло приблизиться к Тору еще теснее. В ней родился волчий голод, требовавший, чтобы она прикасалась к нему и наслаждалась его жгучими прикосновениями.

Непреодолимая острота этого ощущения привела ее в ужас, заставляя забыть о логике и здравом смысле, с готовностью сдававших свои позиции под натиском эмоций. Но более всего ее испугало то, что эти первобытные эмоции оказались сильнее страха, сильнее ее способности противостоять им. Она не могла оторваться от него, хотя инстинкт самосохранения тщетно слал ей самые отчаянные предостережения.

Другие инстинкты нашептывали ей, что в этот раз она нашла себе того, кто был или мог быть ей парой, и ставки были выше, нежели она могла предположить. Перед вызовом Пеппер оказалась ранимой и беспомощной, совершенно неподготовленной к силе чувства, нараставшего в ней с каждой секундой. Она будто сквозь сон спрашивала себя, как расплатится с судьбой за ту роль, которую посмела на себя взять.

Пламя, разгоравшееся в ее венах, пожирало остатки страха, пока в ее душе не осталась одна неодолимая тяга к этому мужчине. У нее не было более ее хваленой силы, она даже утратила власть над собственным телом. Она была невесомой былинкой, брошенной в бурлящие волны бескрайнего моря, и никакой на свете спасательный жилет не помог бы вызволить ее из пучины.

Тор оторвался от ее губ, в то время как она приникла к нему всем телом. Он глубоко, судорожно вдохнул, вбирая в себя воздух, будто сам едва не утонул.

Пеппер смотрела затуманенным взглядом в его глаза. Потемнев от штормовых туч внутреннего волнения, они вдруг стали совсем черными.

Пеппер сказала в точности то, что теперь подумала:

— Ящик Пандоры! Мне кажется, мы оба попали в беду.

— Мне кажется, вы правы, — согласился Тор. — Боже мой, такая малышка — и такой удар под ребра.

— Вы же знаете, как люди говорят про динамит.

Пеппер и сама удивлялась, как ей удается совершенно невозмутимо вести разговор в то время, как она смотрит в глаза этому мужчине. Среди тусклой немощи унылого октябрьского дня Тор только что заставил ее пережить майскую грозу, с ее безумными громами и молниями.

Смотреть ему прямо в глаза? Так не годится!

Слегка отстранившись и потупив взор, Пеппер поняла, почему вдруг почувствовала себя такой невесомой: боже правый, она же до сих пор висела в его объятиях, не касаясь ногами пола, до которого оставалось добрых полфута.

Снова взглянув в лицо Тора, она светским тоном сказала:

— Будьте любезны, поставьте меня на пол.

— Нет, — просто ответил Тор.

Пеппер вскинула бровь.

— Почему вы говорите «нет»?

Тор легонько прикоснулся губами к ее виску. Потом он снова мимолетно поцеловал ее, теперь уже в губы.

Его лицо светилось удовольствием, будто он неожиданно нашел новое захватывающее хобби.