Знакомство по объявлению - Хупер Кей - Страница 26

— Если ты не была шпионкой, значит, занималась контрабандой.

— Неужели?

Выстрелив наугад, он, кажется, попал в цель или где-то рядом.

— Это смешно, — возмутилась Пеппер.

— Признайся, тебе легче будет.

— Ни за что.

— Правда, ты очень маленькая для контрабандистки.

— Зато помещусь в любой закуток вместе с товаром.

— Я это и имел в виду.

— Шах.

— Хм, все-таки в моей догадке что-то было.

— Знаешь, мне кое-что пришло в голову.

— Знаешь, ты мертвого заговоришь.

— Не перевешивай на меня свои грехи.

— Чудак-человек, что там созрело в твоей голове на этот раз?

— Я даже не знаю твоей фамилии.

— Ты и имени моего не знаешь.

— Разве? А что же в таком случае «Пеппер»?

— Прозвище.

— Выходит, я вообще не знаю, как тебя зовут?

— Не-а.

— То есть я живу бок о бок с женщиной, которая мне даже не представилась?

— Получается, так.

— Черт. Может быть, теперь-то ты назовешь себя?

— Извини. Этот вопрос слишком запоздал.

— Я спрошу у миссис Смолл.

— Она тебе не скажет.

— Разыщу твои права.

— Они — в трейлере, куда ты обещал не входить.

— Дьявол!

— Шах и мат.

— Что?

— Теперь я поняла, зачем ты заводишь эти разговоры, хочешь меня отвлечь, да? Посмотрим, кто кого отвлечет.

— Великолепно! Это было просто великолепно.

— Не расстраивайся. Можно еще побороться в армрестлинг. Я уверена, что тебе удастся победить.

— Очень любезно с твоей стороны.

7

Пробежала первая неделя, за ней — вторая. Время от времени Пеппер звонили друзья, Тор прислушивался к разговорам, иногда они казались странными, но не содержали ничего конкретного. Клиенты являлись, преображались и, похорошев, удалялись. Блюда готовились все новые, одно экзотичнее другого. Перемирие продолжалось.

Кушанья делались по рецептам Пеппер, но не руками Пеппер. Тор, пробовавший их две недели, в конце концов добился от Пеппер обещания показать собственное искусство в следующий выходной миссис Смолл. Пеппер трудилась не жалея сил. В результате получились кулинарные шедевры, при виде которых лучшим поварам Европы оставалось проливать в свои кастрюльки слезы зависти. Поднимаясь из-за стола со стонами восторга и пресыщения, Тор охотно признал, что Пеппер на самом деле умеет готовить.

Тор сделал ей комплимент, в котором прозвучал оборот «чудеса дамского мастерства», что подвигло Пеппер посвятить последующие три ночи вязанию шарфа ему в подарок. Преподнеся ему шарф, Пеппер осведомилась, не надо ли ему пришить пуговицу или… заштопать носки.

На это Тор спросил, умеет ли она мыть окна, и Пеппер вместо ответа швырнула ему в грудь клубок шерсти.

Перемирие продолжалось.

Но в нем все явственнее обозначались слабые места соперников.

Пеппер замечала, что она не в состоянии держаться непринужденно в обществе Тора. Она то и дело ловила себя на том, что не может отвести от него глаз. Несколько раз у нее чуть не сорвались с языка слова переполнявшего ее восторга — у нее не было сил хранить чувства в тайне. По ночам она металась в постели без сна — собственное тело наказывало ее за строгую приверженность правилам. Глядя на Тора, она испытывала острую потребность прикоснуться к нему.

Бывали моменты, когда она охотно нарушила бы свои правила, в эти моменты ее потребность хоть мимолетно принадлежать ему ощущалась нестерпимо остро. Ее останавливал не страх перед поражением, а новый зародившийся в ней страх — перед тем, что произойдет потом, если она сдастся. Пеппер сделала открытие — любовь вовсе не нежное чувство, ее любовь была скорее свирепа и не позволила бы ей тихо, без сожалений, оставить чувства в прошлом. Когда и если наступит разлука, Пеппер придется плохо. Очень плохо!

К концу второй недели в их отношениях обозначилась резкая перемена. Виноват был Тор. Неизвестно, понимал ли он, что нарушает обещание, либо просто следовал своим инстинктам. Во всяком случае, он, по-видимому, решил, что перемирие не подразумевает необходимости сложить оружие всех видов.

Все это время он применял оружие, которому Пеппер не могла противопоставить силу своего ума или способности профессиональной картежницы. Это было то единственное оружие, которое на нее действовало, если на нее что-либо действовало.

Он повел себя, как влюбленный.

Все начиналось с пустяков. Легкое прикосновение, шутливый шлепок. Пальцы, рассеянно перебирающие ее волосы всякий раз, когда они оказывались в пределах досягаемости, то есть почти всегда. Поцелуй в нос.

Потом мимолетные прикосновения стали затягиваться, поцелуи стали чаще приходиться не на нос, а на губы. Он выслеживал ее, как кот — мышку, а его улыбка приобретала все большую нервозность. Как заметила про себя Пеппер, он улыбался ей, словно предвкушая полакомиться шоколадкой, а время десерта — близилось.

— Ты на меня смотришь!

— Разумеется.

— Почему?

— Мне нравится на тебя смотреть.

— Я от этого нервничаю.

— Вот и хорошо.

— Что же в этом хорошего?

— Я хочу, чтобы ты нервничала.

— Но почему?

— Я считаю, мужчина должен испробовать все средства, которые ему удается найти… или украсть.

— Сгони Брута со стола.

— Меняешь тему?

— Почему бы нам не приготовить грибы?

— Когда ты нервничаешь, ты становишься сообразительной.

Впервые в жизни у Пеппер возникло подозрение, что она оказалась загнана в угол. И хотя она была не из тех женщин, что легко поддаются панике, ее состояние можно было назвать полу паническим. Пеппер, которая могла полагаться лишь на свою находчивость, решила предпринять отвлекающий маневр — дать противнику несколько новых фрагментов своей головоломки в надежде, что это заставит его оставить избранную стратегию. А поскольку ей всегда бывало неловко говорить о себе, из тактических соображений пришлось привлечь к операции пару верных друзей.

Ей не составило труда решить, кого именно следует призвать в помощники.

Невзначай спросив Тора, можно ли ей пригласить гостей, она позвонила Кевину и Марше Бреннер и позвала их на ужин. Они были счастливы приехать к ней из своего Нью-Гемпшира. Супруги Бреннер удивлялись, что Пеппер поселилась в каком-то загородном доме, и ломали голову над тем, что она там может делать. Из всех ее друзей они были самые надежные. Пеппер не сомневалась, что оба будут охотно рассказывать о ней Тору, если тот задаст вопрос.

Пеппер и сама точно не знала, что может дать ей этот тактический ход. Она просто сказала себе, что Тор должен побольше узнать о ней, но тоненький голосок, всегда сообщавший ей правду, спрятанную в самой глубине ее мыслей, объявил, что на самом деле ей понадобилось поставить буфер между ней и Тором.

Сообщение голоса было проигнорировано.

Бреннеры приехали на своем побитом жизнью «Мустанге» на исходе воскресного утра. Выходя из машины, они светились радостью. Последовало знакомство, и все четверо некоторое время стояли около гаража, разговаривая о пустяках.

Кевин Бреннер был среднего роста и телосложения, с ленивым голосом и пронзительно-пристальными голубыми глазами. Марша была выше Кевина на добрых полголовы. Она была поразительная красавица с медными волосами и русалочьими глазами цвета болотной зелени. Особое очарование ей придавал голос — глубокое грудное контральто, в котором не утихали смешливые нотки.

Вначале разговор был невинным, совершенно незначительным и преимущественно вертелся вокруг ландшафтов, лежавших на пути от Нью-Гемпшира к Нью-Йорку. Но через несколько минут после знакомства гостей с Тором он вдруг принял совсем иной оборот.

Марша, некоторое время внимательно приглядывавшаяся к Пеппер, вдруг засмеялась, хотя как будто и старалась сдержаться. Она так же внезапно замолкла и, приблизившись к Тору, положила руки ему на плечи и стала внимательно всматриваться в его удивленные глаза, всем своим видом выражая сострадание.