Вещие сны - Хупер Кей - Страница 71

— О, как удачно, что ты здесь. Заодно убью и тебя тоже.

— Отпусти их, Дилан, — спокойно сказал Скотт. Он стоял под проливным дождем, в прилипшей к телу мокрой одежде, с мокрых волос стекала вода — но все равно выглядел он весьма внушительно. — Все кончено.

— Нет, не все. Я еще не стрелял, — резонно возразил Дилан.

— Бросай оружие, Дилан, — раздался неумолимый голос у него за спиной.

Дилан обернулся, оторвавшись от перил, и оказался под дождем; прицел пистолета сместился. Рядом со Скоттом стоял Гриффин.

— Привет, Грифф. Я и не знал, что у тебя есть револьвер.

Револьвер был нацелен на Дилана.

— Я был когда-то копом в Чикаго, забыл? — Гриффин смотрел холодно, в упор. — И не потерял формы. Не заставляй меня это доказывать, Дилан. Бросай пистолет! Я знаю, что ты сделал с Робертом Батлером и почему он приезжал к тебе сюда. И готов спорить, что со Скоттом ты поступил так же. А дискета содержит все необходимые доказательства, так?

Улыбка Дилана потеряла уверенность, и он стал медленно пятиться к обрыву.

— Мне не хотелось бежать из страны, — сказал он. — Летом я подумывал об этом, но решил остаться. Без этой дискеты даже аудиторы Скотта ничего не смогли бы найти. Я был бы чист и свободен. И в конце концов я взял бы расчет у Скотта и уехал. До конца жизни я мог бы не работать. Я это заслужил! У меня было бы все, что есть у него. — Он мотнул головой в сторону Скотта.

— Брось пистолет, Дилан, — без всякого выражения произнес Гриффин.

— И сядь в тюрьму? Ну уж нет! — Его рот искривился. — Я был так близок к цели. Но не устоял перед возможностью соблазнить даму из высшего общества, и вот чем это кончилось. Она все испортила. Будь она проклята, она все испортила!

— Дилан, не смей! — приказал Гриффин, заметив, что тот снова поднимает пистолет. Дилан криво улыбнулся.

— Ну уж ты прости, Грифф. — И прицелился в него.

Джоанна инстинктивно повернулась к Риген, чтобы убедиться, что девочка этого не увидит, и сама закрыла глаза. Пуля пробила Дилану грудь, он качнулся назад и беззвучно упал с обрыва.

На мгновение все застыли. Потом, как по сигналу, дождь припустил с новой силой. Гриффин медленно убрал револьвер в кобуру и подошел к краю. Когда он вернулся к беседке, его лицо было мрачнее тучи.

Скотт шагнул вперед, но остановился в футе от беседки, напряженно глядя на свою дочь.

— Риген?

Джоанна чувствовала, как девочка дрожит, крепко обхватив ее тонкими ручонками, но не сказала ни слова. Это было дело Риген и Скотта, они разберутся сами.

— Риген, девочка моя… посмотри на папу. — Голос его сел от волнения, но Джоанна еще не слышала, чтобы он был таким нежным.

Риген чуть повернула головку, сквозь слезы глядя на него.

— Ты сказал, что ты не мой папа, — прошептала она.

— Не правда. Я сказал, что я так думал. Но я ошибался, Риген. Я твой папа. Пожалуйста, позволь мне исправить эту ужасную ошибку.

Она не двигалась, хотя и перестала цепляться за Джоанну. Она просто смотрела на него в полной растерянности — шок от всего того, что здесь случилось, еще не прошел. Она была всего лишь маленькой девочкой и, к счастью, не могла до конца понять всего, что увидела и услышала. Ей нужны была любовь и утешение, и, когда отец протянул к ней руки, все в ней потянулось ему навстречу.

— Я люблю тебя, Риген, — хрипло сказал Скотт.

Риген оторвалась от Джоанны и сделала первый неуверенный шаг. Потом другой. И вдруг с прорвавшимся громким плачем кинулась в объятия отца. Он крепко прижал ее к себе и на мгновение закрыл глаза. Потом, посмотрев поверх ее головки на Гриффина, сказал:

— Я отнесу ее домой.

Гриффин кивнул. Проводив взглядом Скотта, уносящего свою дочь, он вошел в беседку и резким движением притянул к себе Джоанну.

— Господи, как же ты меня напугала, — сказал он, зарывшись лицом в ее волосы.

Оказавшись в его объятиях, Джоанна почувствовала себя так, словно наконец-то попала домой, и это чувство было таким чудесным, полным и подлинным, что она прижалась к нему еще крепче.

— Я и сама испугалась. Я понимаю, надо было дождаться тебя, ты можешь даже не говорить мне этого. Я идиотка, я дура четырехзвездочная, я просто дебил, прости меня, но я не думала…

Гриффин приподнял ее голову со своего плеча и поцеловал. Крепко.

— Больше так не делай, — наконец с трудом произнес он. — За последние десять минут я поседел.

Она улыбнулась ему, чувствуя, что колени ее слабеют — то ли от шока, то ли оттого, что он был рядом.

— Прости. Мне очень жаль. Но по крайней мере теперь все это кончилось.

— Более или менее, — сказал он.

Они нашли старинную шкатулку в тайничке, о котором говорила Риген, под одной из досок пола беседки. Медный ключик, найденный Скоттом, подошел; внутри лежала компьютерная дискета.

— Она понадобится, — сказал Гриффин, — бухгалтерам Скотта и юристам, когда они начнут разбираться в этом деле, ибо Дилан, похоже, вел книги так виртуозно, что незаметно прикарманил за эти годы почти два миллиона долларов. Цена, которую Скотт заплатил за то, что сосредоточил слишком много власти в руках одного человека.

Дилан был вынужден вести эти записи для себя, ибо его двойная бухгалтерия была очень сложна и хитроумна — что его и погубило. Из того, что он поведал Джоанне перед смертью, они могли заключить, что Кэролайн каким-то образом его разоблачила. Поскольку они были любовниками, она часто приходила к нему и, возможно, в один прекрасный день наткнулась на подозрительную информацию.

Так или иначе, она взяла эту дискету и, вероятно, дома, на досуге, ознакомилась с ее содержанием, постепенно постигая невероятные масштабы хищений Дилана. Конечно же, ей нужно было немедленно сообщить о своем открытии Скотту или Гриффину, и можно только строить догадки, почему она этого не сделала.

Каким-то образом — без грубого насилия, следы которого заметили бы Скотт и остальные, — Дилану удалось не на шутку запугать Кэролайн. Он держал ее в покорности то ли угрозами, то ли просто подавлял сознанием своего превосходства. В какой-то момент, вероятно, Кэролайн столкнулась с тем, что ее любовник способен и к насилию. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы попытаться освободиться из-под его власти и раскрыть его преступления.

Она решила обратиться за помощью или за советом сначала к одному своему прежнему любовнику, потом к другому. Но по злой иронии судьбы — и к тому, и к другому не вовремя. А может быть, просто — чему быть, того не миновать. Наступил момент, когда ее бессердечие по отношению к ним обратилось против нее же. А к Скотту, похоже, она не пришла потому, что именно ему не хотела признаться, что связалась с мужчиной, с которым не в силах справиться.

Наконец она решила отдать дискету Гриффину. Вероятно, она не собиралась посвящать его в интимные подробности дела или даже придумала какую-нибудь более или менее правдоподобную историю, вполне невинно объясняющую, как дискета с личными записями Дилана попала к ней. Так или иначе, она отправила Гриффину записку и пошла в беседку, чтобы взять шкатулку из тайника.

Риген из окна своей спальни — тогда она была немного простужена — видела, как мать возвращалась из беседки, и была потрясена тем выражением ужаса и неподдельного страдания, отразившимся на лице Кэролайн. Она тотчас поняла, что напрасно перепрятала шкатулку, и теперь, вероятно, ее вечно будет мучить чувство вины за это. Больше она маму не видела.

Остальное восстановить легко благодаря последним словам Дилана. При свидетелях — это слышали и Джоанна, и Гриффин, и Скотт — он признался в том, что «нечаянно» убил Роберта Батлера и намеренно и хладнокровно — Амбер Уэйд.

Теперь Гриффин сможет объяснить скорбящим родителям, кто и почему убил их дочь. Какой бы чудовищной, не укладывающейся в сознании, ни была эта причина, все же им будет хотя бы кого проклинать.

Команде спасателей понадобилось около двух часов, чтобы найти среди скал и вытащить наверх тело Дилана. За это время новость распространилась по Клиффсайду, подобно лесному пожару. Любопытные высыпали посмотреть, и мелкий моросящий дождик, который шел не переставая, отнюдь не послужил им препятствием. И, конечно же, в толпе нашлось немало людей, уверявших, что они всегда видели в Дилане «что-то подозрительное».