Как закалялась сталь 2 и 1/2 - Кочергин Андрей Николаевич - Страница 25

Я не про феромоны и не про 90–60—90. Совершенно насрать, как именно она выглядит, потому что это ТА САМАЯ ЖЕНЩИНА, которая повяжет свой шарфик на ваше копье, и вы скорее сдохнете в самой бездарной свалке, чем хоть на одну слезинку уроните себя в ее глазах. Мы грубые и часто по- хорошему самовлюбленные идеалисты, свято верящие в такую нелепость, как перманентное доказательство миру своей дееспособности и значимости.

КАК ЖЕ МИР УСТАЛ ОТ НАС!..

Да пошел он в зад со своей усталостью, уж лучше пусть трещит от нас, чем лоснится от педиков и слюнявых истеричек с ошибочно приставленным членом. И вот эти самые дурболаи совершенно разнузданы до тех самых пор, пока рядом не появляется Та, ради которой начинают смотреться в зеркало, драть волосы из носа и принюхиваться к подмышкам. Та, которая сумела разглядеть, что же именно скрывается за этими убогими чертами, солдафонскими выходками и звероватыми формами, понявшая, что есть жизнь для нас с вами, и не попросившая при этом больше не свистеть, не бегать по столам, не домогаться в пьяном виде до милицейских и не лезть в драку лишь потому, что вас обозвали козлом, ну или еще какой-никакой хренью.

Многим ли повезло встретить такую Женщину?

Молчите… Вот и я раньше молчал… Потому что милые дамы лишь в период влюбленности милы и снисходительны, а когда они отчетливо отождествили вас со своим очагом, ВЫ ПРЕВРАЩАЕТЕСЬ В СУЕТЛИВУЮ ЧАСТЬ ИНТЕРЬЕРА, что их совершенно очевидно раздражает.

Та самая Женщина не имеет права стать кастрюлей, мятой подушкой или поделенной зарплатой, потому что в этом случае она уже не повяжет тот самый невесомый шарф на ваше копье — или повяжет, да вы этого не заметите. Не дайте пошлой бытовухе испачкать тонкие материи судьбы. Мечта не может пить кровь или устраивать «поедание мозга», или вы ошиблись в своих мечтаниях.

Мужики, нам нужны женщины, знающие, зачем и почему мы такие, какие мы есть.

Одна беда… Где тот дурдом, где держат этих специально выращенных для нас красавиц? Наша Женщина есть и будет рафинированной мечтой, безумным желанием, той целью и той Надеждой, которая если и сбудется, то только через тот самый подвиг, о котором я сумбурно талдычу.

А пока… Мужчина должен узнать про себя много нового в части крепости Духа и Воли. Уж лучше начать отрезать себе пальцы, благо их много, чем, даже пускай невольно, задеть судьбу той, которая, возможно, и не нуждалась в вас никогда, но сумела разбудить тот самый камень в груди, оказавшийся кипящим базальтом.

Примем же с благодарностью благую весть о существовании нашей Мечты, исполнимся Надежды и станем лучше там, где многие превратились в ничтожества!

А для чего еще Господь посылает нам такие жестокие послушания?! Именно в эти тягостные времена Душа становится именно тем, что приобретает истинную цену.

Мы не созданы ни для чего, кроме боя. Совершенно очевидно, что мы сами сделали себя такими.

Это как муравьи-стражники, которые могут убивать или не убивать, но им не суждено сделать кого-ли- бо счастливым…

Но Великое Время идет, и только Небеса знают, что будет в эпилоге. Поэтому я не верю в случайности, ну не из садизма же со мной так…

А дочери — это реально то малое, что всепрощаемо и обожаемо до неприличия… Причем это касается всех, кого я знаю. Порой настоящие монстры превращаются в уси-пусиков, да еще таких, что и смотреть как-то неловко. Господь совершенно очевидно пытается исправить жестокость своими, надо сказать, остроумными методами!

Банда малолеток с монтировками в руках не в состоянии так разбить вам голову, как это может сделать приличная на вид дама.

Вместо эпилога. Щенок бультерьера

Он был маленьким и умильным, как плюшевые пародии на зверят в магазине игрушек. Мягкая, велюровая, ослепительно белая шкурка лоснилась, и лишь на глазах игриво разместились два черных монокля, делая его похожим на японского офицера — узкоглазого очкарика из кино про Халхин-Гол.

Это был мой Олаф — долгожданный щенок бультерьера. Мальчик, родившийся от мегачемпиона мира Бриза и знаменитой Рипли, взбалмошной бультихи, которая лазила по наклоненным деревьям, уничтожала кошек и нападала даже на детские велосипеды.

Полное имя моего пса было Олаф каас де Клер, но мы звали его просто Олаф, а потом Олафацик, а приглядевшись к его повадкам, стали звать просто Фацик.

Взрослые собаки никогда не кусают щенков. Они могут что-то напутать и кинуться к малышу, приняв его за мелкого соперника, но, тут же учуяв детский запах, смущаются и стыдливо отбегают в сторону. Это касается всех собак… исключая щенков бультерьера. Что тому виной, сказать трудно, очень может быть, что столь странного вида животные были получены не вполне обычными методами селекции. Может быть, уже в детском возрасте от них пахнет будущей агрессией — все может быть. Нам трудно — если вообще возможно — это постичь.

Но факт остается фактом. На собачьей площадке взрослые кобели рвали моего пятимесячного щенка в мелкие лоскуты с самого первого дня. Он огрызался как мог, не скулил и не рычал — он именно кричал от ужаса и боли, клацая еще детскими зубами.

— Ты чего не остановишь — убьют ведь собачонку?

— Чей это овчар, пусть тот и останавливает. Моего не убьют!

После первых прогулок я нес Фацика на руках, перемазавшись кровью. Квартира начинала напоминать фронтовой блиндаж. Промывание ран, повязки, уколы и прочие чудеса полевой медицины. Так, без особых изменений, мы гуляли буквально месяцев до десяти. Как-то постепенно количество нападений уменьшалось, потому что щенок явно возмужал. Он еще не мог оказать реального сопротивления взрослому ротвейлеру или доберману, но уже мало походил на затравленного мальчика для битья.

Пса звали Рой, это был тот самый кобель немецкой овчарки, который порвал Олафа в самый первый раз и драл его с периодичностью письма из армии, то есть раз в неделю. Он то ли был вывезен летом на дачу, то ли гулял некоторое время на другой площадке, но они не виделись около трех месяцев.

Перемены, произошедшие с Фациком, никак не поменяли привычек Роя. Обоссав все самые козырные углы и гордо пройдя посередине стаи резвящихся псов, он вдруг резко кинулся к угрюмо стоящему в стороне булю. Сознаюсь, у меня сердце сжалось. «Да сколько же можно?!» Не успел я это процедить сквозь зубы, как увидел то, что потом долгие годы сводило меня с ума.

Вы видели, как дерутся бультерьеры? Нет, не матерые и гибкие питбули, не хитрые алабаи и не тяжеловесные кавказцы? Вы видели, как атакует сгусток энергии высотой с детскую табуреточку и с пастью в треть собственного размера?!

Рой не успел даже припасть на лапы, он только дернул головой в сторону Фацика, как тот, не издав ни единого звука, взорвался, взлетел с четырех лап и буквально сшиб овчарку ударом пасти, схватившей добрую половину головы противника. Рой был могучим псом, он сумел встать и попытался стряхнуть Фацика, но тот начал буквально пережевывать его голову, раздирая череп рывками в стороны.