Гибельный дар - Ковальчук Игорь - Страница 7

— Итак, ваше имя Илья, — утвердительным тоном произнесла она. — Очень приятно. Меня зовут Гвелледан, я из рода Уин Нуар. Итак, вы хотите учиться в нашей школе.

— Да. Конечно!

— Понимаю. Обучение магии представляется вам чем-то ужасно интересным, безумно увлекательным, нескончаемым праздником. Хочу сказать о том, о чем вы, я думаю, и сами уже догадались. В магии есть немало скучных вещей, которые придется зубрить, и это, разумеется, малоприятно. Есть много тем, которые покажутся вам лишними, непонятно зачем включенными в программу. Однако их также придется учить. И мне хотелось бы, чтоб вы понимали — программа составлена людьми куда более опытными, умными, знающими, чем вы. У них были очень веские основания составить ее именно таким образом.

— Да, я понимаю.

— Очень хорошо. Также хочу поставить вас известность, что на территории школы категорически запрещены дуэли, не говоря уж о нападениях или ничем не оправданной агрессии. Разумеется, с правилами общежития и поведения в школе вас ознакомят, но то, что я сказала, вы должны запомнить особенно четко.

— Я запомню.

— Хорошо… Итак, вы готовы учиться у нас на подобных условиях? Полностью доверяя преподавателям, вашему мастеру и куратору? — и кивнула на Агласа.

— Да, конечно, — заверил Илья.

Глава 2

В школьное общежитие можно было добраться через учебные корпуса, по переходам и террасам, или через двор. Аглас выбрал второй путь, через пышный цветник, разбитый во дворе, жестом показал своему подопечному, где расположен тренировочный зал и бассейн, а где — конюшня. Крыльцо общежития было густо заплетено цветущим плющом. На крупные продолговатые цветки юноша посмотрел с недоумением.

— Не удивляйся. Он всегда цветет, даже зимой, — объяснил ему спутник. — Магия, сам понимаешь… Девочки, которые здесь учатся, считают, что цветущий плющ под снегом — это красиво.

Комендант общежития — суховатый старик, бледный, как все уроженцы Оборотной стороны, тоже черноволосый, горбящийся — ждал новичка у двери с тяжелой связкой ключей. Он, прищурившись, оглядел обоих с ног до головы, неторопливо пересчитал ключи в связке и заявил:

— Дверь я запираю в двенадцать ночи, а отпираю только в семь. Ясно? Если замечу тебя в правом крыле, где девочки живут, тебе не поздоровится, ясно? Никаких попоек, никакой громкой музыки по ночам, вещи не разбрасывать где попало, есть комната, там и сори, если хочется. С казенной мебелью обращаться аккуратно, магию в общежитии не применять. Ясно?!

— Ясно, — кивнул Илья, начиная подозревать, что в школе его ждет не такая уж привольная жизнь, как он надеялся. По крайней мере, этого человека следовало остерегаться и по возможности не злить.

— Ну-ну, — протянуло старик с огромным недоверием.

На Агласа он тоже поглядывал без особой приязни. Казалось, ни одно существо в мире не способно доказать, что хотя бы приблизительно соответствует представлениям коменданта о хорошем человеке. Должно быть, каждый новоприбывший казался ему потенциальным возмутителем спокойствия, угрозой для душевного равновесия достойных обитателей школы. Впрочем, для того, кому каждый день на протяжении многих лет приходилось иметь дело со школьниками в самом буйном возрасте, это, в общем, естественно.

Шаркая сапожищами, комендант отправился показывать Илье дорогу к его новой комнате, и по пути объяснял, что вот здесь — столовая, где надлежит завтракать, обедать и ужинать, а также можно брать кипяток, но только с семи утра до двенадцати ночи. Что вот здесь — прачечная, куда одежду и постельное белье надлежит приносить в аккуратно сложенном виде. Что это — камера хранения, куда можно прятать разные личные вещи и обязательно следует сдавать оружие. При этом на юношу был брошен очень суровый, многозначительный вид, и молодой человек с трудом сумел убедить старика, что не привез с собой никакого оружия.

В коридорах и холлах общежития оказалось очень чисто, уютно, аккуратно. Окна холлов были огромны, без малого от пола до потолка, и те, что выходили на побережье, обещали великолепный вид на море и небеса. Илью удивило то, что по дороге им попалось всего два человека, да и те, судя по одежде и возрасту, были не школьниками, а местными работниками из числа обслуги. Остановившись возле одной из дверей, комендант толкнул ее и резво нырнул в комнату, будто надеялся обнаружить там что-нибудь запрещенное.

Внутри никого не оказалось. Покосившись на сложенные у стола чемоданы, старик перевел взгляд на юношу и заметил:

— У тебя два дня, чтоб разложить вещи. Потом чтоб убрал свои баулы с глаз долой. Ясно? Иначе я буду недоволен. Белье свежее, меняем раз в неделю. Смотри мне! — сурово сдвинул брови и вышел.

— Не обращай на него внимания, — сказал Аглас, когда шарканье сапог старика стихло в отдалении. — Он всегда так. Норовит запугать… На самом деле, он мужик справедливый.

— Он что, терпеть не может учеников?

— Ну что ты… Он их обожает. Иначе б просто не смог здесь работать. Просто Огел терпеть не может непорядка. Разумеется, даже ему приходит в голову, что подростки должны шалить, веселиться, мусорить и грубить. Но — в строго отведенное для этого время и в строго определенном месте, — мужчина покосился на часы. — М-м… Моя визитка у тебя? Очень хорошо. Завтра передашь свой мобильный телефон мастеру связи, он тебе его настроит так, чтоб ты свободно мог звонить родителям и мне… Спросишь ребят, где, что и как. Если что-то нужно или какие-то проблемы — связывайся со мной. О любых изменениях своего состояния, любых странностях обязательно рассказывай либо кому-то из учителей, мастеру, либо мне. Будь внимателен и осторожен… Ну, пока… До встречи!

И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Комната, в которой он оставил своего подопечного, была не так уж велика, но две кровати у стен и массивный стол между ними тут разместились без труда. От соседа можно было отгородиться раздвижной ширмой, таким образом, одна комната превращалась в три крохотные, но уютные каморки. В ногах каждой кровати располагался шкаф, куда можно было и одежду повесить, и тетрадки с книжками положить, и разместить кучу постороннего барахла.

Кровать справа была уже занята, неаккуратно застелена и усыпана одеждой; на правой половине стола валялась готовальня, стоял стаканчик с карандашами и новенький модулятор — изящный металлический ящичек. Почти такой же, как и тот, что был куплен Агласом, а значит, в нем тоже должны были храниться металлические штырьки разной длины, из разных металлов и сплавов, а также пластинки, кружочки, кубики и пирамидки, выточенные из камней, кусочков цветного стекла и пластмассы.

Сосед, похоже, не был аккуратистом, это успокаивало.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянул местный работник — мужчина с серым лицом, но веселыми глазами, в коричневом подобии рабочего халата. Оглядел Илью с придирчивостью.

— Привет, это ты новенький? Держи форму, — и швырнул ему объемистый сверток. — Если не подойдет, спускайся вниз, в хозяйственную комнату, там сможешь поменять. В прачечную ее приноси вместе с другим бельем, но лучше в отдельном пакете. Что-нибудь объяснить или там показать?

— Когда ужин?

— Через полтора часа. Знаешь, где столовая?..

— А где все? Почему такая тишина?

— Ребята на занятиях. У кого фехтование, у кого рукопашный бой, у кого-то и то, и другое. И бассейн… Устраивайся пока. Учти, в двенадцать в коридорах гасим свет, а утром поднимаем с постелей никак не позже восьми. В полдевятого завтрак.

— Что — и по выходным тоже?

— Конечно. По выходным тоже фехтование, верховая езда, занятия по концентрации… Ну, а ты чего хотел?! — и, усмехнувшись, ушел.

Форма почему-то оказалась светло-серого цвета — вся, кроме рубашек, естественно, белых. То, что Илья сперва принял за пиджак, было странным подобием камзола, строго приталенного и довольно короткого. Примерив его на себя, юноша с сомнением уставился в зеркало. С его точки зрения, выглядело это нелепо, но выбирать, похоже, не приходилось. Да, если тут такая мода или такие порядки, о кроссовках, джинсах и кожаной куртке придется забыть. Зачем только брал с собой…