Гибельный дар - Ковальчук Игорь - Страница 52

— А твою маму?

— Маму, конечно, тоже. Но по другому. С госпожой Кендресс они многое пережили, их многое связывает. А мама очень красивая. Да ты видел.

— Да, — подтвердил юноша. Госпожа Межена действительно поразила его своей красотой, хотя, конечно, Мирним нравилась ему больше.

Устраиваясь в комнате, которую приготовили для гостя в покоях Санджифа, Илья хоть и устал, но счел своим долгом сперва всюду заглянуть, открыть каждую дверь, каждый ящик стола, потрогать каждую безделушку. Кровать оказалась широченной, почти двуспальной, в углу стояло удобное кресло, на котором так и тянуло развалиться, на столе был приготовлен письменный прибор и бумага. Можно подумать, кто-то тут ждет от него, чтоб он занимался. Имелась здесь и дверь, ведущая на открытую террасу, где можно было дышать свежим воздухом и даже пить кофе. «Жаль, что я не прихватил с собой хоть немного чаю… Здорово было бы на этой террасе чаевничать. Придется довольствоваться местными напитками»…

Служанка, принесшая стопку полотенец, посматривала на Илью с таким любопытством, будто он был татуирован с ног до головы. Она не произносила ни слова и, к счастью, явно не решалась быть назойливой. Позволять незнакомой женщине обслуживать себя, да еще и пялиться, будто на диковинку, было неловко, поэтому он спрятался от нее в ванной.

Жизнь в замке лорда Ночного мира поразила его в первую очередь своей непривычностью. Как никогда чувствовалось, что здешние обитатели — совсем другие люди, чем те, к которым он привык. Их традиции, нравы, жизненные устремления во многом казались нравами и традициями инопланетян, существ с совсем другой психологией, чем обычные хомо сапиенс.

Прежде Санджиф казался ему сущим истуканом — он редко бегал, никогда не дурачился, и лицо у него выглядело настолько малоподвижным, что иной раз сложно было понять, о чем он думает. Но, сравнив одноклассника с его отцом-лордом, Илья понял — его друг самый обычный парень. Просто он, конечно, не смог избежать влияния своей семьи, вот и все. Уроженцу Дневного мира трудно было общаться с властителем этих земель, он каждый раз делал над собой усилие, потому что боялся сказать или сделать что-то не так. Хотя лорд всегда был любезен с ним. Вечером на балу вся непохожесть мира, где вырос юноша-аурис, стала для него наглядна и очевидна. Мужчины и женщины, прибывшие во дворец, вели себя как-то по-особенному.

В каждом из них чувствовалось глубокое чувство собственного достоинства и привычка смотреть на мир с уверенностью, а потому казалось, будто вселенная действительно лежит у их ног. Каждый из них если и не был рожден повелевать, то, по крайней мере, смотрел на ответственность как на нечто обыденное.

А это неизбежно накладывало отпечаток на личность. Мужчины, присутствовавшие в бальной зале замка — великолепной, сияющей, роскошной — показались ему слишком чопорными, женщины — чересчур уж разодетыми и украшенными. И тоже очень холодными. Их взгляды, их жесты, мимика были выверены до мельчайшей мелочи, представляли собой подлинное совершенство и умело намекали Илье, что ему стоит держаться на расстоянии. А он, поскольку и так-то не собирался ими интересоваться, почувствовал себя не в своей тарелке.

Как выяснилось, Санджиф великолепно танцует и мастерски пользуется крохотной длинной вилочкой, напоминающей зубочистку, которой полагалось брать с тарелок закуски на церемонном фуршете. Только взглянув на блюда, украшенные всевозможными яствами, которым Илья и названия-то не знал, он был вынужден сделать вывод — ему с этой задачей едва ли удастся справиться. Размер порций был таков, чтоб, засовывая их в рот, не приходилось открывать его неприлично широко.

И теперь, даже вооружившись вилочкой, справившись с ней, он лишь пару раз попытался погонять малюсенькую тартинку по блюду. Попытка провалилась.

И, махнув рукой, юноша отложил вилочку и взял бокал. Он был не настолько голоден, чтоб на глазах у светского общества лезть в тарелку пальцами. Подойдя к нему, Санджиф пристально посмотрел на слугу, и тот поспешил предложить его другу и гостю тарелку с ломтиками рыбы, по которым вполне реально было попасть игрушечной вилочкой даже непривычному человеку.

— Скучновато, да? Я понимаю. Не хочешь потанцевать с какой-нибудь из моих сестер? Они знают, что ты плохо танцуешь, и не поставят тебя в неловкое положение.

— Хм… Ну, я не знаю…

— Мне хотелось бы, чтоб ты не чувствовал себя здесь чужим.

— Да все со мной нормально… Скажи, а кто вот та девушка?

— Это младшая сестра моей мачехи.

— А ее, как думаешь, можно пригласить?

— Конечно. Она согласится.

— А рядом с ней кто? Ее старшая сестра?

— Ее мать. И мать Кендресс.

— Такая молодая?

— Ну, — сын лорда слегка пожал плечами. — Ее Исток принял. Так уж получилось.

— Ни фига себе…

Набравшись смелости, он все-таки подошел к девушке в длинном бальном платье, получил от нее любезное согласие и повел танцевать. Илья сейчас рассчитывал на давние занятия танцами, куда его водила мать — юноша худо-бедно, но все-таки умел вальсировать — и, хотя половину перезабыл, уверенно повел свою партнершу.

Та сперва растерялась, потом сообразила, что от нее требовалось, и среди пар, танцующих какой-то другой местный танец, им пришлось искать место, чтоб поместиться самим. Девушка любезно, хотя и отстраненно, начала задавать ему вопросы о Дневном мире.

Она показалась ему очень красивой, даже подчеркнуто красивой. Едва ли он задумывался о том, какие усилия требуются женщине, чтоб довести свою внешность до подобного совершенства, однако почувствовал неладное. В чертах ее лица, в жестах, даже в мимике ему почудилось что-то искусственное. Поэтому он в глубине души даже испытал облегчение, когда музыка отзвучала, и девушку уже можно было вести обратно, к ее матери, выглядевшей такой юной, что это даже казалось неприличным.

— Слушай, а завтра опять будет бал? — поинтересовался Илья у друга-аргета, когда они снова встретились у фуршетного стола, где слуги расставляли десерты.

— Нет, — Санджиф мельком взглянул на него. — Тебе понравилось?

— Да как-то… Так…

— Понимаю. Сам не люблю эти «светские развлечения». Нет, я уже попросил отца, чтоб завтра же он отправил нас на виллу. Это недалеко от Серого кряжа, где находится нужный нам дереликт.

— О!

— Да. Ты сможешь завтра связаться с Динн-Бегом и его друзьями, и у нас у всех будет пара дней на подготовку.

— Отлично!

Приободренный, Илья отправился терпеливо дожидаться конца бала, торча у стола, время от времени покалывая закуски вилочкой — часто безуспешно, иногда умудряясь что-то выловить из блюда «Задерживаться так надолго у фуршетных столов неприлично», — пробормотал ему Санджиф, но так, разумеется, чтоб никто не заметил, и юношу словно ветром сдуло от стола. Остаток вечера он проскучал у окна. А утром во дворе замка их уже ждал автомобиль. Конечно, жаль было, что не удалось толком осмотреть жилище лорда Даро, но друг успокоил Илью, пообещав, что, после виллы и попытки проникнуть в дереликт они вернутся к его отцу.

Вилла оказалась столь же огромной и роскошной, как и лордский замок, однако здесь ребята чувствовали себя привольнее. Хотя местные слуги старались выдерживать церемонную, чопорную обстановку, они все-таки не настаивали на том, чтоб гость хозяйского сына обязательно пользовался всеми теми вилочками-ложечками, которые они раскладывали вокруг тарелки, чтоб он переодевался перед обедом-ужином.

Да и вообще ни на чем не настаивали.

На вилле нашлась очень удобная комната, где Илья с комфортом устроился для медитаций — и провел почти целый день. След все не давался, но, успевший все обсудить с Санджифом, юноша не волновался — это ни о чем не говорило, дереликт и должен был глушить следы, равно как и чужую магию. Упорствуя, он продолжал перебирать все те методики, которые успел разработать за год, потому что если Ильду сюда доставляли, она могла еще где-то, вне заброшенного магического замка, оставить свой след.