Шепот дьявола - Хупер Кей - Страница 15

– Предположим… она сбежала с Гленом Сабелло! Он был механиком, к тому же женатым механиком. Сплетничали, что твой отец был в ярости, особенно потому….

– Что его жена и младшая дочь тоже сбежали, не говоря ни слова.

– Все именно так думали. Сомневаюсь, что у кого-нибудь хватило смелости спросить у Адама впрямую, но все знают, что он изменил завещание через пару недель после ее исчезновения.

– Уайд Кивер действительно любит поболтать, – пробормотала Нелл.

– Да уж, не самый надежный адвокат в городе. Но все сошлись на том, что Адаму было глубоко плевать, знает об этом кто-нибудь или нет.

– Да, он таким был всегда.

– Насчет некоторых вещей он был весьма скрытен. Например, насчет проклятия Галлахеров.

Нелл посмотрела на него, потом сказала:

– Он всегда напускал на себя таинственность по этому поводу, потому что не понимал, что это такое. Не больше, чем все остальные. Даже хуже. Потому что он был лишен этого проклятия.

– Что? А я думал…

– Да, все так думали. Раз проклятие Галлахеров, значит, оно касается всех. И он ничего не делал, чтобы разубедить в этом людей. У его матери это было, и у дочери. Еще я думаю, что и у его отца. Может быть, ему казалось, что его обделили.

– Только у тебя? Не у Хейли?

– Не у Хейли.

– Она часто шутила на эту тему. Даже усаживалась в палатку предсказательницы судьбы во время школьных карнавалов. Я слышал, у нее это здорово получалось.

– Это не трудно, особенно если все про своих соседей знаешь и обладаешь некоторым… актерским талантом. У Хейли он был.

– Но не настоящие способности?

– Нет.

Макс на минуту задумался.

– Но твои способности реальны. И ты из-за них попала в ФБР?

– Из-за них я попала в специальный криминальный отряд. Мне же пришлось пройти обычное тестирование, чтобы попасть в ФБР.

– Подожди, ты ведь не окончила среднюю школу.

– Конечно, окончила. Только не здесь. И в колледж я ходила.

– Самостоятельно?

Нелл пожала плечами.

– У меня на это ушло пять лет вместо четырех, поскольку я работала, чтобы заплатить за учебу. Но мне это удалось. Я специализировалась на компьютерах. И дополнительно в психологии.

Максу за эти последние часы пришлось столько раз менять свое представление о Нелл, что у него даже голова слегка пошла кругом.

– И тогда ты стала работать в ФБР?

Она покачала головой:

– Нет, потом я попыталась помочь подруге, чью маленькую сестренку похитили. На счастье, попался широко мыслящий полицейский, который поверил мне, так что они нашли девчушку прежде, чем ее успели убить.

– У тебя было видение?

– Да. Я тогда жила в маленьком городке на Западном побережье. Этот полицейский стал время от времени обращаться ко мне в сложных случаях. Иногда мне удавалось помочь. Именно он представил меня агенту ФБР, который входил во вновь создаваемое подразделение. Специальное криминальное подразделение. Они решили, что я подойду по всем статьям. Так вышло, что они оказались правы.

– Удалось извлечь пользу из проклятия Галлахеров?

– Вот именно. Они не обращались со мной, как с уродом. Они не шептались за моей спиной и не смотрели на меня с опаской. Они даже не думали, что во мне есть что-то странное. Я просто была одной из них, еще один следователь, обладающий особым оружием, которое можно использовать в работе.

– В поисках убийц?

– Убийц. Насильников. Похитителей людей. Педофи-лов. Нам часто приходится иметь дело с настоящими животными, потому что их всегда труднее поймать.

После недолгого молчания он сказал:

– Похоже, нелегкая у тебя работенка. Эмоционально трудная, я хочу сказать.

– Бишоп говорит, что найти настоящих экстрасенсов легко. Найти настоящих экстрасенсов, которые могут ответственно работать, трудно. Как выяснилось, я могу.

– До поры до времени, ты хочешь сказать.

– Да, до поры до времени.

– Значит… ты используешь свои видения в качестве оружия? С их помощью расследуешь преступления?

– Использую, чтобы найти ответы на вопросы. Обнаружить ключ к головоломке. Обычно это все. Немного содействия обычным методам расследования.

– А как насчет обмороков?

– Ты о чем?

– Ты знаешь, о чем я спрашиваю, Нелл. Как ты справляешься? Что будет, если ты потеряешь сознание во время расследования?

– Я стараюсь найти что-нибудь, на что можно мягко упасть.

Он с демонстративным стуком поставил чашку на столешницу.

– Очень смешно.

Она слегка улыбалась, но зеленые глаза глядели внимательно.

– Это правда. Мои обмороки никогда не случаются без предупреждения. Когда по-особому начинает болеть голова, я стараюсь забраться куда-нибудь, где буду одна и никого не потревожу. Если я работаю с напарником, я принимаю меры, чтобы он или она были заранее извещены, что я час или около того буду не в силах двигаться. Это все, что можно сделать.

– И твои соратники это понимают?

– У моих соратников, как правило, свои заморочки. Способности нашего типа обычно сопровождаются… побочными эффектами. Иногда весьма обременительными. Мы все научились приспосабливаться, учитывать свои недостатки – Нелл говорила спокойно, без эмоций.

– В самом деле?

– Да. – Она едва успела вымолвить это слово, как все вокруг нее внезапно изменилось. Все та же кухня, все еще ночь, но Макс уже не стоял у стола, глядя на нее задумчивыми глазами.

Вместо него она увидела отца, вошедшего в заднюю дверь. Волосы у него были влажными, лицо мрачное. Ей захотелось отступить назад, убежать.

Спрятаться.

Но все, что она могла, это стоять, молча смотреть и слушать, как умерший человек пробормотал что-то себе под нос и вышел из кухни.

– Она должна была мне сказать, она должна была сказать…

Он исчез в коридоре, ведущем в глубину дома. Нелл смотрела ему вслед. Как всегда, она прекрасно сознавала, что это видение, и ощущала обычное, связанное с ним изменение во времени.

То, что она видела, всегда что-то означало. Что же на этот раз?

Она повернула голову к стене, на которой всегда висел календарь. И сейчас он был там, показывал май прошлого года.

Месяц, в который умер Адам Галлахер.

– Нелл!

Она вздрогнула и вернулась в настоящее, ощущение изменения времени ушло, лопнуло, как мыльный пузырь. Она подняла голову и взглянула на Макса. Она еще не совсем пришла в сознание. Макс держал ее за плечи; что-то в его лице заставило ее сказать:

– Его тоже убили. Моего отца убили.

В Чикаго шел дождь.

Специальный агент Тони Харт стоял у окна, смотрел в ненастную ночь и пил кофе. Он ненавидел дождливые ночи, особенно в середине важного дела, когда все и так шло наперекосяк. Он не один испытывал такие чувства. Напряжение в комнате за его спиной было таким плотным, хоть ножом режь.

За его спиной в комнате сидел Ной Бишоп, мрачнея с каждой секундой, если это вообще возможно – быть более мрачным, чем он.

Бишоп всегда не находил себе места, когда Миранда отправлялась на задание без него. В мире наверняка не нашлось бы человека, который с большим уважением относился к достоинствам и способностям Миранды, чем Бишоп, но он все равно о ней беспокоился.

Отвернувшись от окна, Тони заговорил на тему, которая, как он надеялся, могла отвлечь босса от мрачных мыслей хотя бы ненадолго.

– Вы переделывали справку по убийце в Безмолвии? Я имею в виду, в свете последней информации?

Специальный агент Ной Бишоп оторвался от изучаемых фотографий и слегка нахмурился, покачав голорой.

– Ничто из последних данных не изменило моего заключения.

– Значит, полицейский?

– Скорее всего, полицейский.

– Насколько вы в этом уверены?

Бишоп откинулся в кресле и взглядом обежал гостиничный номер, как будто стены могли подсказать ему ответ. Серые глаза по-прежнему проницательны, взгляд острый. Он медленно произнес:

– Если неофициально? Ну почти абсолютно уверен, черт возьми. Но какие-то сомнения всегда остаются, Тони, ты ведь знаешь.