Семейное проклятие - Хупер Кей - Страница 13

Господи, что со мной происходит? Мне хочется дотронуться до него, оказаться в его объятиях!

У входной двери он немного задержался.

— Я объясню в полиции, зачем вы приезжали к нам сегодня, — сказал он, глядя на нее сверху вниз. — И скажу им, что бабушка предложила вам написать ее портрет.

Лаура с трудом вернулась к реальности.

— Вы считаете, это поможет рассеять их подозрения?

Он спокойно ответил:

— Я считаю, что, если вы будете приняты в доме, это может иметь для них значение.

— А вы расскажете им, почему я буду принята в доме? — спросила Лаура.

— Безусловно. — Дэниел открыл дверь и повернулся, пропуская девушку. — Я скажу им, что мы считаем, что вы не имеете никакого отношения к убийству Питера.

Пораженная, Лаура смогла только покачать в ответ головой. Он защитил ее от репортеров, собирается объяснить полиции причину ее визита сюда и объявить о ее невиновности, и все-таки Лаура была уверена, что Дэниел делает все это для достижения каких-то своих целей. Но она не могла понять, что это за цели.

— До свиданья, Лаура, — сказал Дэниел. Она подняла голову и посмотрела на его спокойное, не выражающее никаких эмоций лицо.

— До свиданья, Дэниел. — Лаура не задумываясь назвала его по имени так же легко, как он ее. И вышла из дома.

Дэниел стоял, глядя ей вслед, пока ее автомобиль не проехал по подъездной дорожке и не скрылся за поворотом. Только после этого он медленно закрыл входную дверь, пересек холл и вернулся в библиотеку. Эмили стояла у камина и рассматривала свой портрет, написанный почти шестьдесят лет назад.

— Ты слишком напориста, Эмили, — сказал Дэниел. — Ты напугала ее. Не очень деликатно, не так ли?

Слегка поджав губы, леди Килбурн ответила:

— А как насчет тебя? Стоял здесь, как скала, и обращался со мной так, будто я служанка, которой можно распоряжаться. От этого она тоже могла растеряться, ты не согласен?

— Ну, я не слишком ей понравился с самого начала, еще до того, как ты вошла, — сухо сказал Дэниел.

Эмили испытующе посмотрела на него.

— Ты унаследовал от своего отца гораздо больше обаяния, чем показываешь, хотя, конечно, львиная доля досталась Питеру. Почему ты не вел себя с ней более приветливо? Она же просто красавица.

— Может быть, меня не привлекает наследство Питера?

С легким смешком Эмили сказала:

— Если бы Питер спал с ней, вряд ли бы он был в мотеле с другой женщиной.

— Если он был с другой женщиной.

— Ты думаешь, она его убила? Ну нет, ей не хватит агрессивности.

— Могло хватить — в субботу вечером.

Эмили пожала плечами.

— Полагаю, любой человек может пырнуть другого ножом, если его довести. Но эта девушка никого не убивала.

Затем, внимательно наблюдая за Дэниелом, Эмили добавила:

— Значит, ты поговоришь с полицией? Чтобы Лаура Сазерленд могла приходить в наш дом и писать мой портрет? Постараешься, чтобы я была занята и не мешала тебе, Дэниел?

Теперь настала его очередь пожать плечами. — Как всегда, только чтобы доставить тебе удовольствие, Эмили.

— Может быть, у тебя есть обаяние, но доброты в тебе нет ни капли. Так что не надейся, что я поверила хотя бы единому твоему слову. Нет, мое удовольствие — не более чем случайность в твоих планах. Но это меня устраивает.

Сузившимися глазами Дэниел смотрел, как она идет к двери. У порога Эмили остановилась и улыбаясь сказала:

— Я знаю о зеркале, Дэниел. Я знаю, что оно значит.

И своей обычной грациозной походкой она вышла из комнаты.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Дэниел смог пошевелиться. Он не мог даже дышать. Наконец, выругавшись, он потянулся к бутылке.

— Все это немного странно, — решила Кэссиди, когда девушки собрались вечером в гостиной Лауры.

— Немного? Да это совершенно обескураживает. — Лаура помахала рукой, не находя слов. — Началось все нормально. Я была совершенно спокойна. Охранник у ворот пропустил меня. И Джози Килбурн проводила меня в библиотеку. Она была очень вежлива. Через несколько минут туда пришел Дэниел и…

— И что? Ты изменилась в лице. Что произошло, когда вошел Дэниел?

— Я просто вспомнила. Господи, как же они меня запугали. Когда Дэниел вошел, после того как он представился, он сразу же спросил, не я ли убила его брата.

— Как?! Напрямик?!

Лаура кивнула.

— Вот именно. Должна сказать, что он не принадлежит к тем людям, которые ходят вокруг до около.

— Я вижу, он произвел на тебя сильное впечатление.

— Это правда. — Лаура отвела глаза и продолжила: — Во всяком случае, несмотря на этот вопрос Дэниела, сначала все шло нормально. Предсказуемо. Я спросила о зеркале. Он сказал, что не знал, почему Питер хотел его выкупить. Что, насколько он знает, зеркало — это просто ненужный хлам. Он совершенно ясно дал понять, что уверен, будто я спала с его братом, но он не злился, скорее, просто констатировал факт. Потом пришла Эмили.

— И все пошло кувырком?

Лаура снова помахала рукой.

— Я просто ничего не могла понять. Она ничего не знала обо мне — я имею в виду мои способности художника, — но она предложила написать ее портрет за большое вознаграждение. Мне, человеку, которого подозревают в убийстве ее внука. И она очень настаивала. Даже сказала, что у них в доме есть для меня комната, чтобы мне не ездить туда-сюда, будто я живу на другом конце штата.

— Она пригласила тебя переехать к ним в дом?

— Это было не приглашение, а скорее утверждение, словно бы все за меня уже решено.

— И что сказал на это Дэниел?

— Очень мало. Он был недоволен, что Эмили говорила с полицией, и обвинил ее в том, что она сообщила мою фамилию репортерам. Но он не возражал против того, чтобы я писала портрет Эмили. И пообещал объяснить ситуацию полицейским.

— И ты считаешь, что все это борьба за власть?

— Там что-то происходит, вот все, что я знаю. Я это чувствую. И что бы там ни было, они вовлекают в это и меня.

Кэссиди, подумав какое-то время, спросила:

— Может быть, ты слишком много читаешь детективов, если тебе показалось, будто в предложении написать портрет старой леди есть что-то странное?

— Ты не была там, Кэссиди. Это трудно объяснить, потому что это не явно. Надо слышать, как звучат их голоса и что они говорят. Как они смотрят друг на друга. Одно могу тебе сказать: каждый из них чего-то хочет от меня, хочет как-то… использовать меня в своих планах.

— Как заложницу?

Лаура кивнула.

— Как заложницу.

— Но тогда все очень просто: откажись от этого предложения. Не возвращайся туда.

Да, это простое решение, подумала Лаура. Самое логичное и самое разумное. Она говорила себе, что, если вернется в дом Килбурнов и будет продолжать общаться с этой семьей, она может попасть в неприятную историю, инстинкт самосохранения предупреждал ее об опасности.

Но были и другие желания, другие соображения. Ей хотелось узнать все о зеркале, и, несмотря на заявление Дэниела, она была уверена, что кто-то из семьи может рассказать ей многое. И она понимала, что Дэниел был прав, когда говорил, что у полиции исчезнут резоны рассматривать ее в качестве подозреваемой, если ее примут в семье Питера. К тому же ее привлекала возможность написать портрет Эмили. Получить еще одну возможность попробовать свои силы. Да и деньги сейчас пришлись бы очень кстати.

И еще Дэниел. То, что она почувствовала, когда впервые увидела его. Странное ощущение узнавания, необыкновенная тяга к нему. Что-то, чего она не испытывала никогда в жизни. Все это нельзя забыть и жить как раньше.

Ведь он до конца не поверил в то, что их отношения с Питером были абсолютно невинными, и не составил еще представления о ней, но он защитил ее от репортеров. И собирается объявить о ее непричастности к убийству в полиции. И он не возражал против того, чтобы она жила в их доме.

Но Лаура не имела ни малейшего представления о том, что скрывалось за непроницаемым выражением его лица. Она не понимала, какую роль он определил ей в своей тихой, но напряженной борьбе с Эмили. Она не знала, как он относился к своему брату и что чувствует теперь, когда Питера нет в живых.