Оседлать чародея - Крускоп Сергей - Страница 49

На этот раз государь был в престольном покое один. Даже неизменного Селивана почему-то не было, а про Суру Виан слышал, что с тех пор, как во дворце появилась Омелия, царева фаворитка из своих покоев показывается нечасто.

– А, явился! – как-то несколько рассеянно проговорил царь, ковыряя ногтем подлокотник престола. – Подойди-ка сюда! Тут вот какое дело… – начал он, когда Виан приблизился.

Виан немедленно упал на колени, распознав знакомые интонации.

– Государь-надежа! Ни в чем не бахвалился, клянусь Пастхом, и ничего не обещал!

– Ну так пообещаешь, – государь равнодушно Дернул плечом, – дело это государственное… Да подожди ты причитать, послушай! Омелия – ну, царь-Девица которая – не слишком-то к нашей царской персоне расположена. Так вот, расположения этого думаю я добиться подарком каким. И прознал я, что роду этой девицы принадлежит некий перстень, а также другие безделушки, которые та девица желала бы видеть при себе.

«Что ж она их с собой не прихватила из дворца?» – чуть не вырвалось у Виана, но он вовремя вспомнил легенду про ловчий шатер. Царь между тем продолжал:

– Предметы те, что девице любы, надежно сокрыты от людских глаз, и лишь Месяц знает, где они таятся.

– Кто знает? – не понял Виан.

– Месяц, – терпеливо объяснил царь, – мать нашей будущей королевы. Или ты не знал, что Ночное Светило ей родной матерью приходится?

– И как мне у Светила вызнавать про перстень и прочее? – поинтересовался Виан, чувствуя, что опять попал в переплет, и, похоже, крепче, чем в оба предыдущих раза.

Царь прекратил колупать ногтем престол и пристально посмотрел на конюха.

– Думаешь, мне это интересно? – спросил он и тут же добавил: – Разумеется, интересно. Вот вернешься с перстнем и расскажешь, как с небесной жительницей договаривался. А сейчас поди прочь!

– Э! – Виан благополучно преодолел ужас и отчаяние, ему стало практически все равно, что будет дальше, и одновременно в душе ощутил какую-то бесшабашность. – А сроки? А сборы?

– Седмицы хватит, – отмахнулся царь, – а что до вещей – ежели чего надо будет, выдам. А пока уйди прочь с глаз моих!

Виан равнодушно прошел мимо денников под озадаченными взглядами коней и, добравшись до своей каморки, без сил рухнул на тюфяк. Таким его и застал конек: лежащим на спине, с закинутыми за голову руками и бездумно глядящим в потолок.

– Ты чего это разлегся средь бела дня? – с подозрением поинтересовался Лазаро.

Виан молчал так долго, что конек уже собрался повторить вопрос, однако парень все же пошевелился и проговорил:

– Скоро я пойду рыб в Тище пугать, так чего торопиться?

– С чего бы такие умозаключения? – спросил конек. – И тем более упаднические настроения?

Виан объяснил.

Некоторое время конек чесал копытом щеку.

– М-да, – протянул он. – Интересно, царь это сам придумал, или принцесса наша его надоумила? Но погоди нырять в Тищу – там сейчас вода грязная, противно захлебываться будет. Все не так плохо, как ты думаешь.

– Что, еще хуже? Это же ты, между прочим, был ее придворным магом. Вот и объясни: откуда этот бред про родство со светилами?

Конек негромко хихикнул.

– Это не бред, а недоразумение, – сказал он, – мать Омелии звали Илидией, что в переводе с кхандийского и означает «Месяц».

– О! – Виан сел на тюфяке. – Это, разумеется, Полностью меняет дело! Вместо небесного светила мне всего лишь надо будет поговорить с женщиной умершей… около года назад, я правильно помню?

– Это все-таки проще, чем с настоящим Месяцем. Я тебе по секрету скажу: Месяц – это всего лишь здоровенная глыба камня, летающая в пустоте и испещренная дырками от глыб поменьше, летающих там же. Его спрашивай не спрашивай, все одно ничего не ответит. Так что несравнимо легче вызнать что-либо у настоящей женщины, пусть и умершей.

Он посмотрел на Виана задумчиво, Виан на конька – затравленно.

– Попробую тебе это устроить, – сказал Лазаро, – хотя многое зависит от тебя, я же лишь покажу нужное место и объясню, что делать. Давай-ка лучше подумаем, что нам может понадобиться. Пока государь наш щедр, надо пользоваться.

– Денег попросить? – осторожно поинтересовался Виан, обретший наконец некоторую надежду. – И побольше?

– Деньги тоже могут пригодиться. Беда в том, что я не знаю, куда нас в этот раз занесет во время поисков. Так что понадобиться может многое.

Любая неприятная ситуация меньше действует на нервы, если уже начал предпринимать меры по ее устранению. Виан понемногу приходил в себя, сперва составляя вместе с Лазаро список нужных вещей, а затем эти вещи добывая. Кое в чем конек был уверен: под его диктовку Виан написал письмо травнику, чья лавка располагалась в четверти переклада от дворца, и затем отправил туда кого-то из вертевшихся при конюшне мальчишек. До объяснений, зачем нужны перечисленные в письме порошки и настойки, конек не снизошел.

– Утром отправимся? – спросил Виан, когда суматоха потихоньку улеглась: вещи уложены в дорожную торбу, а указания младшим конюхам розданы.

– Сейчас! – отрезал Лазаро. – Оба предыдущих раза, – пояснил он, – я примерно представлял, что надо сделать и сколько на это уйдет времени. А сколько мы потратим на поиски этого перстня, я понятия не имею, так что медлить неразумно.

– Эта твоя Омелия! – проговорил с обидой Виан. – Ты же ее должен знать как облупленную! Неужели ничего такого не предвидел?

– Не горячись! Во-первых, может, она Власа ни о чем и не просила, так, покапризничала немного, а всю эту ерунду государь уже сам домыслил. А во-вторых, в любом случае она не могла знать, что царь пошлет тебя и какие условия поставит.

Виан вздохнул, еще раз проверяя торбу – все ли взяли хотя бы из того, о чем вспомнили. Вообще-то Омелия ему понравилась – и как собеседница и спутница, и как девушка. Последнее его сильно смущало в течение тех двух дней, что они добирались от Рачьей бухты до Тищебора, поскольку эриантийская принцесса, несомненно, не попадала в число тех особ, с которыми Виан мог держать себя как с ровней – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Одновременно с этим парня преследовали мысли, что уж если бы он хотел с кем-то провести вместе заметно больше, чем две-три ночи, так это с Омелией. К счастью, работы на конюшне хватало, чтобы запрятать все эти соображения на самое дно сознания и не доставать даже чтобы смахнуть пыль.

На небе по-прежнему клубились тучи, поливая раскисшую землю мелким дождем. Солнце, которое, согласно бродившим в народе слухам, тоже приходилось царь-девице каким-то родственником, вероятно, спряталось за окоем, а тучи немедленно поглотили все закатные отсветы, погрузив землю во тьму.

– Самая подходящая погода для прогулок, – Виан зябко поежился, утерев с лица рукавом дождевые капли.

– Прогулки для тебя могут закончиться в Тище, – ответил конек, – так что не гулять вышел, а дело пытать.

– И где же нам это самое дело пытать? Я слыхал, в Эрианте покойников морю отдают, так что госпожу… Как ее? Илидию даже на погосте теперь не сыскать.

– Ты что, некромант, что ль? – поинтересовался конек. – С теми, что на погостах, только колдуны-некроманты беседовать умеют. А тебе дух нужен, которому теперь дела нет до того, гниет ли его бренная плоть в гробу или рассыпалась пеплом по морским водам.

Виан вспомнил, что в какой-то из «запретных» книжиц встречал описание обряда вызывания духа. Есть якобы такие люди, что могут дух умершего к себе призвать и в свое тело на время пустить, чтобы тот с живыми родственниками пообщался. Конек тогда сказал, что, по его мнению, все это фокусы и шарлатанство.

– Это даже хорошо, – говорил между тем Лазаро – что темень такая непроглядная и дождь льет. Значит, можно в любом месте остановиться и портал открыть.

– А куда портал-то? – опомнился Виан.

– А помнишь, я тебе, когда мы на корабле плыли, велел на берег смотреть да что-нибудь приметное запоминать?

Виан порылся в памяти. Парочка приметных утесов, напоминающих громадные каменные книги, там была, но вот представить их себе во всех подробностях у парня не получалось. К тому же видел он их со стороны моря и не был уверен, что мерцающая Дверь не выведет его прямиком в это самое море. Где-нибудь в перекладе-двух от берега.