Послание из ада (Одержимая) - Хупер Кей - Страница 46

Что это, подумала она, еще один тупик, еще одна ведущая в никуда ниточка, на конце которой – опустившийся, больной человек, который решил подшутить над задержавшим его копом? Или это все-таки нечто большее, то, чего все они так давно ждали?

Мэгги не особенно стремилась побывать в доме последней пропавшей женщины, но она лучше, чем кто бы то ни было, понимала, какое значение имеет фактор времени. Чем скорее они выяснят, была ли Тара Джемисон похищена именно Окулистом, тем лучше. Поэтому когда Энди предложил ей и Джону проверить квартиру, пока он будет разговаривать с женихом пропавшей, она сразу согласилась.

– Еще один хорошо охраняемый кондоминиум, – заметил Джон, когда они подъехали к ухоженному многоэтажному дому.

– Похоже, этот ублюдок просто обожает трудности, – мрачно согласился Энди. – Психолог городского управления полиции утверждает, что для Окулиста это своего рода спорт. Этому гаду, видишь ли, нравится похищать женщин из домов, оборудованных сложными охранными системами, хотя гораздо проще было бы хватать их прямо на улице, по пути в магазин или парикмахерскую. Впрочем, не исключено, что до этого тоже дойдет, если Окулист будет и дальше гулять на свободе.

– Спорт, говоришь? – пробормотал Джон задумчиво.

– Угу.

– Спортсмен хренов, – Джон покачал головой. – Слушай, ведь это, кажется, старое здание? Я хорошо его помню, только двадцать лет назад оно выглядело немного иначе.

– Да, это старое здание, – ответил Энди. – Лет пять назад его реконструировали, поставили новейшую систему охраны и стали сдавать квартиры желающим. В основном здесь живут клерки среднего управленческого звена и банковские служащие – из тех, кто не может позволить себе что-нибудь покруче.

Мэгги слушала их вполуха, пытаясь сосредоточиться на предстоящем деле. Только когда они вошли в вестибюль и зарегистрировались на посту охраны, она немного оживилась и стала оглядываться по сторонам.

– Откуда ты собираешься начать? – спросил Энди.

– В вестибюле побывало слишком много народа, – перебила Мэгги. – Скажи, здесь есть грузовой лифт?

– Да, он там, в конце коридора. Кстати, это единственный лифт, который идет в подвал. Мы его уже проверили, хотя камеры наблюдения, установленные здесь и у дверей подвала, не зафиксировали ничего подозрительного. Впрочем, постороннего человека охрана все равно бы не пропустила. – Он кивнул головой в направлении поста охраны, откуда за ними настороженно наблюдали два крепких парня в полувоенной форме.

– И все-таки ты думаешь, что преступник вытащил Тару Джемисон из здания именно этим путем, не так ли? – снова спросила Мэгги. – Грузовым лифтом в подвал и оттуда – на улицу?

– Пожалуй, да, – согласился Энди. – Ничего другого ему просто не оставалось.

– Тогда с лифта я и начну, – сказала Мэгги решительно. – А потом загляну в квартиру.

– Я с тобой, – быстро сказал Джон.

– Тогда поднимайся на восьмой этаж, квартира номер четыре, – сказал Энди. – Я буду там.

С этими словами он повернулся и пошел к пассажирским лифтам. Когда он удалился на достаточное расстояние и уже не мог его услышать, Джон внезапно спросил:

– Ты уверена, что это тебе по силам?

– Что именно? – холодно ответила Мэгги.

– Ну, осмотр квартиры и… прочее.

– Почему бы нет?

– Когда сегодня утром ты приехала в отель, ты была чем-то сильно расстроена. Настолько сильно, что я сразу это заметил. Но ведь вчера вечером все было нормально, хотя ты и очень устала. Что же случилось?

Мэгги почти не удивилась. Она давно заметила, что Джон с особенной остротой воспринимает все, что касается ее. Впрочем, не исключено, что она не слишком хорошо скрывала свои эмоции.

– Просто я не очень хорошо спала. Мне приснился плохой сон.

У Джона появилось отчетливое ощущение, что она не столько лжет, сколько уклоняется от ответа, но он не стал настаивать. Вместо этого он сказал:

– Ты сегодня без своего альбома. Впервые вижу тебя без него.

– Ну и что? Не ношу же я его с собой постоянно.

– Извини.

– Сейчас я способна думать только о том, Окулист это или нет.

Джон покорно последовал за ней к грузовому лифту, стараясь справиться с раздражением.

– Ты могла бы просто сказать, что это не мое дело, – проворчал он.

– Могла бы, – с готовностью согласилась Мэгги, но Джон все равно решил рискнуть.

– Быть может, так оно и есть на самом деле, – сказал он. – Скажи честно, Мэгги, много ли ты считаешь нужным от меня скрывать?

Мэгги бросила на него нетерпеливый взгляд, но сразу смягчилась.

– Очень немногое, – сказала она. – Но давай поговорим об этом в другой раз.

Вспомнив, о чем предупреждал его Квентин, Джон совладал со своим любопытством.

– О'кей.

По лицу Мэгги скользнуло что-то вроде благодарной улыбки, и Джон от души порадовался, что сумел сделать ей приятное. И все же ему по-прежнему очень хотелось узнать, что же расстроило Мэгги так сильно. Даже не расстроило, а… выбило из колеи, смутило, даже испугало. Но Мэгги явно не стремилась поделиться с ним своей тайной.

В нескольких шагах от дверей грузового лифта Мэгги остановилась и вся как-то подобралась. Взгляд ее стал сосредоточенным, обращенным в себя, на лице застыло упрямое, решительное выражение, и Джону, внимательно за ней наблюдавшему, стало немного не по себе. Он никогда не верил в предчувствия, но, повинуясь внезапному порыву, сказал вдруг:

– Послушай, Мэгги, может быть, лучше немного подождать?

Она смерила его отсутствующим взглядом.

– Подождать? – спросила она холодно. – Чего?

– Ну, пока это… выветрится, – смутился Джон.

Мэгги пожала плечами.

– Ты боишься, что я могу вообразить что-то ужасное? Но ведь воображение не может причинить мне вреда.

– После того, что я видел в доме Митчеллов… – Он запнулся. – Я знаю, тебе было больно, и не хочу, чтобы это повторилось.

Мэгги вдруг очень захотелось прикоснуться к нему, погладить по щеке, успокоить. Желание было таким сильным, что она с трудом справилась с собой. К счастью, Джон ничего не заметил.

– Если Тара Джемисон – шестая жертва Окулиста, – решительно сказала Мэгги, – то сейчас она единственный человек, которому действительно больно, больно по-настоящему. Что бы я ни чувствовала, это временно.

– Но это не значит, что ты страдаешь меньше.

Мэгги не стала возражать.

– Со мной все будет в порядке, – просто сказала она и, повернувшись к лифту, нажала кнопку вызова.

Двери открылись почти сразу, и, прежде чем шагнуть внутрь, Мэгги внимательно оглядела пространство кабины, внешне выглядевшей совершенно безобидно.

Очевидно, грузовым лифтом пользовались часто. Во всяком случае, в первые мгновения Мэгги уловила лишь путаницу множества чужих чувств и эмоций – в основном раздражения, слабой тревоги и… зубной боли. В этом не было ничего удивительного; в доме жило много людей, которые ежедневно спешили, опаздывали и даже боялись лечить зубы. Еще больше людей приходило к ним в гости, и у каждого из них тоже были свои проблемы.

Только потом, на самой границе восприятия, она почувствовала что-то чужое.

Чужое, темное, голодное. Злое. Холодное. Страшно холодное и темное.

Это чувство росло, надвигалось, и вскоре Мэгги поняла, что ей стало трудно дышать. Охвативший ее мрак был плотным, как бы шелковистым на ощупь, холодным, как масло или как слизь на чешуе безглазой рептилии, обитающей в глубине сырой каменной пещеры. Он обвился вокруг нее, и Мэгги чувствовала его голодные импульсы, словно что-то во тьме судорожно разевало пасть, желая проглотить ее.

– Мэгги? Что с тобой?!

Она часто заморгала, посмотрела на Джона, на его пальцы, сжимающие ее руку, и невольно спросила себя, что прочел он на ее лице.

Внезапно как будто отворилась какая-то дверь, и она поняла все, что Джон чувствует сейчас: его тревогу, заботу, и другие эмоции – не столь отчетливые, но сильные, клокочущие, как расплавленный металл в мартеновской печи.