Послание из ада (Одержимая) - Хупер Кей - Страница 2

1

1 ноября 2001 года, четверг

– Ей это не понравится. – В голосе Энди Бреннера звучало беспокойство. Было совершенно очевидно, что он не одобряет намерений своего приятеля, но Джон Гэррет не обратил на это внимания. Бесцеремонно отодвинув Энди в сторону, он вошел в небольшую, совершенно пустую комнатку, отделанную звукоизолирующими панелями.

– Я ей сам все объясню, – отмахнулся он, глядя на широкое стекло с односторонней прозрачностью, занимавшее почти всю дальнюю стену. За стеклом было еще одно помещение.

Там стоял ободранный стол и несколько казенного вида стульев. За столом сидели три женщины. Две из них лицом к стеклу, в их позах было что-то такое, от чего казалось, будто они крепко прижались друг к дружке. На самом деле они даже не держались за руки. Та, что выглядела моложе, была в черных очках в толстой оправе, какие носят слепые. Она сидела очень прямо, почти не касаясь спинки стула, а ее тонкие, бледные руки неподвижно лежали перед нею на столе. Вторая женщина то и дело на нее поглядывала. В ее взгляде читались беспокойство и страдание.

Третья женщина сидела спиной к стеклу, и нельзя было видеть ее лица. Просторная фланелевая рубаха скрывала ее фигуру, но если судить по волосам – темно-рыжим, пушистым, похожим на невесомое облако, – она была скорее худой, почти тощей.

Энди протяжно вздохнул.

– Я не скандала боюсь, – сказал он. – Лейтенант только делает вид, будто Мэгги – такой же коп, как и остальные, однако всем в участке отлично известно: мисс Барнс всегда получает то, что захочет, и очень быстро. Мэгги много раз предупреждала, что, когда она допрашивает потерпевших, ей никто не должен мешать.

– Но как она узнает, что мы за ней наблюдаем?

– Узнает, можешь не сомневаться.

– Но как?! – повторил Джон. – Если я нажму вот эту кнопку, мы будем слышать все, что она говорит, но она-то не сможет нас услышать. К тому же с той стороны нас не видно… Так как же она узнает, что мы здесь?

– Не спрашивай меня – как. Просто узнает – и все. – Увидев, что Джон шагнул к стеклу, Энди вновь сокрушенно вздохнул. В другой ситуации он бы ни за что не нарушил служебную инструкцию, но Джон Гэррет принадлежал к тому типу людей, которые умеют добиваться своего. Сказать ему «нет» было совершенно невозможно.

Прежде чем Энди успел придумать новый довод, который помог бы ему убедить приятеля, Джон нажал кнопку, и в комнате зазвучал негромкий, на удивление приятный женский голос:

– …Поверьте, Эллен, я хорошо понимаю, как вам сейчас тяжело. Если бы я могла, я бы ждала, сколько нужно, чтобы…

– …Чтобы я могла прийти в себя? – Женщина в черных очках сухо и коротко рассмеялась. – Боюсь, мисс Барнс, вам пришлось бы ждать слишком долго. Мой муж уже давно ночует на диване в гостиной, а сын пугается одного моего вида. Даже в своей комнате я не могу сделать ни шага, чтобы не налететь на стол или кресло. Сестре приходится готовить на всю мою семью и одевать меня каждое утро…

– Но, Эллен, ведь я только рада помочь! – вмешалась сестра, но ее голос звучал устало. – И Оуэн спит в гостиной только потому, что ты так захотела.

– Ты отлично знаешь, что дело не в этом, Линдси! – В голосе Эллен зазвучали истерические нотки. Ее руки, до этого неподвижно лежавшие на столе, пришли в движение; она то сплетала пальцы, то сжимала кулаки. – И я не могу его винить! Я знаю – ему противно прикасаться ко мне после того, что случилось!

Мэгги Барнс перегнулась через стол и накрыла ее руки ладонью.

– Выслушайте меня, Эллен… – сказала она. Голос ее по-прежнему звучал негромко и мягко, но теперь в нем появился какой-то новый, властный, почти гипнотический ритм. – Того, что сотворил с вами этот негодяй, уже не исправишь, но вы не должны сдаваться. Не дайте ему уничтожить вас! Вы слышите меня? Не позволяйте ему взять над вами власть. Вы же не хотите, чтобы он победил?

Слушая ее, Джон непроизвольно наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то неодолимому, могущественному, странно убедительному, что звучало… нет, даже не в словах, а в интонации, в неуловимых обертонах и модуляциях ее по-прежнему тихого голоса. Ему казалось, что он уже когда-то слышал что-то подобное. Быть может, в далеком детстве, когда мать пела ему колыбельную, или во сне, в странном волшебном сне, который развеялся с приходом утра, оставив после себя лишь накрепко засевшую в памяти мелодию…

Эллен слегка подалась вперед, и ее напряженная спина чуть заметно обмякла.

– Я… не хочу вспоминать, – прошептала она. – Пожалуйста, не просите меня. Я… Я не могу!

– Я вас понимаю, Эллен, но у меня нет другого выхода. – Сожаление, прозвучавшее в голосе Мэгги Барнс, казалось совершенно искренним. – Мне очень, очень нужны ваши воспоминания. Любая, самая незначительная деталь может оказаться важной. Каждый звук, запах, прикосновение!..

Эллен вздрогнула так, что Джону показалось – он услышал, как лязгнули ее зубы.

– Он прикасался ко мне так, словно… Нет, не могу, не хочу об этом думать! Пожалуйста, не заставляйте меня!!!

– Не заставляйте ее! – эхом повторила Линдси и, в свою очередь, положила руку на плечо сестры. Казалось, она страдает не меньше Эллен.

– К сожалению, это необходимо, – возразила Мэгги спокойно, но твердо. – Полиция не сможет поймать этого ублюдка, пока не станет известно, как он выглядит и где его можно найти. Но хуже всего, что, пока он на свободе, в опасности другие женщины. Вот почему так много зависит от вас, Эллен. Любая деталь, которую вы припомните, может помочь мне создать хотя бы приблизительный портрет этого монстра.

Мэгги внезапно обернулась, и Джон вздрогнул от неожиданности и удивления. На мгновение ему показалось, что Мэгги Барнс смотрит прямо на него, хотя с ее стороны стекло было совершенно непрозрачным. Лицо ее было приятным, хотя и не особенно примечательным. Единственная необычная черта – большие карие глаза, такие светлые, что при определенном освещении они могли показаться желтыми, как у кошки.

И эти глаза смотрели на него в упор. Джон был в этом абсолютно уверен. Он почти физически чувствовал на себе их взгляд.

– Говорил я тебе! – пробормотал у него за спиной Энди.

– Она видит меня, – растерянно произнес Джон, не слушая его. – Интересно, как ей удается?

– Рентгеновское зрение или что-то в этом роде, – буркнул Энди. – Откуда мне знать?!

Этот вопрос и в самом деле его почти не занимал. Энди очень не любил, когда Мэгги на него злилась, а сейчас у нее были для этого все основания.

Тем временем Мэгги снова повернулась к обеим женщинам и сказала ласково:

– Извините, пожалуйста, но мне срочно нужно кое-что сделать. Подождите меня здесь, я вернусь через минуту.

Линдси с упреком посмотрела на нее и наклонилась к сестре, словно хотела поддержать, но Эллен не пошевелилась и не проронила ни слова. У нее был вид человека, который стоит на узком карнизе над пропастью и не может двинуться ни вперед, ни назад.

Мэгги быстро вышла из комнаты, и Джон повернулся лицом к двери.

– Должно быть, она услышала нас, – сказал он неуверенно.

– Чушь! – отмахнулся Энди. – У этой комнаты надежная звукоизоляция. Дело не в этом. Мэгги не слышала нас – она нас почувствовала!

В следующую секунду дверь распахнулась и вошла Мэгги Барнс. К удивлению Джона, она оказалась довольно высокой – насколько он мог судить, в ней было не меньше пяти футов и десяти дюймов. Но относительно ее комплекции он не ошибся. Правда, Мэгги нельзя было назвать худой – она была просто очень хрупкой, изящной, почти бесплотной. Про таких обычно говорят – «эфирное создание». Не одевается ли она в мешковатую, просторную одежду нарочно, чтобы придать себе солидности?

Но когда взгляд его упал на лицо Мэгги, Джон понял, что был не прав, когда счел его ничем не примечательным. Ее правильные, не лишенные приятности, но в общем-то довольно заурядные черты одухотворялись взглядом чуть раскосых, золотисто-коричневых глаз, придававших лицу Мэгги непередаваемое выражение. В нем было нечто большее, чем сострадание, большее, чем просто жалость. Джон назвал бы это сопереживанием, умением поставить себя на место другого, которое – он знал – встречается реже и ценится выше, чем безупречная внешность.