Ночные звонки - Хупер Кей - Страница 15

— Угу. Так зачем же ты читаешь стихи?

— Они мне нравятся, невежа!

— Прошу прощения, я сразу не понял.

Джипси сняла очки и великодушно махнула рукой.

— Ладно, прощаю.

— Спасибо. Между прочим, у тебя на лбу еще пара.

— Чего?

— Пара очков.

«Так вот почему он так улыбается», — подумала Джип-си. Она сняла вторую пару очков и рассеянно положила их на нижнюю полку шкафа.

— Ты всегда читаешь стихи в двух парах очков? — вежливо спросил он.

— Неважно.

— Всего в доме у тебя, кажется, восемь пар. И все в странных местах. Не далее как вчера я нашел очки в холодильнике.

— Интересно, почему я их туда засунула? — пробормотала Джипси, обращаясь скорее к самой себе.

— Понятия не имею, да, честно говоря, и знать не хочу.

— Очень остроумно!

— Но вот что мне хотелось бы знать, — продолжал он, опираясь на угол стола, — зачем ты привезла из Портленда вот это?

«Это» была статуэтка Будды в одиннадцать дюймов высотой, с часами в животе. Часы стояли.

Джипси провела рукой по непокорным черным кудрям и нерешительно покосилась на Чейза.

— Знаешь, я сама себя об этом спрашиваю: «Зачем мне Будда с часами в брюхе?» Нет ответа. Временное помутнение рассудка, не иначе. Он продавался в комиссионном, и я… И стоил всего пять баксов. — Она озадаченно покрутила головой.

Протянув Джипси руки, Чейз помог ей подняться. Затем взял у нее из рук очки, положил на стол и заключил ее в объятия.

— Джипси, — произнес он весело, — ты не представляешь, сколько красок ты вносишь в мою жизнь!

Джипси подняла голову и удивленно взглянула на него.

— Тем, что купила Будду? Он расхохотался.

— Нет, тем, что ты — это ты. Я отправляюсь на кухню: какой ты предпочитаешь бифштекс?

— Вкусный, — ответила Джипси, не пытаясь освободиться из его объятий.

— У тебя острый язычок, Цыганочка. Не дерзи старшим, а то нарвешься на большие неприятности!

— Разве ты старше меня? Я не знала.

— Мне тридцать два.

— Боже, настоящий Мафусаил!

Чейз поправил брючный ремень.

— Так как тебе бифштекс?

— Отлично. И хватит меня доставать!

— Я просто хочу преподать тебе урок, — ласково ответил Чейз.

— Вот натравлю на тебя Буцефала! — пригрозила она.

— Я каждый день кормил его чипсами, и он полюбил меня всей душой.

Джипси попыталась вырваться, но Чейз крепко сжимал ее в объятиях. Впрочем, Джипси вырывалась больше для приличия.

— Убирайся! Людям после тридцати нельзя доверять!

— Этот лозунг устарел много лет назад.

— Как только его автор достиг тридцати.

— Ты опять мне дерзишь?

— И этим горжусь!

Он вдруг наклонил голову и поцеловал ее — но на этот раз не дружеским поцелуем. Он целовал Джипси так, словно хотел навеки оставить на ней свою печать. Поцелуй продолжался всего несколько секунд, но за это время Джипси успела ощутить трепещущий огонь, бегущий по жилам.

Чейз взглянул на нее сверху вниз.

— Ну, будешь еще дерзить?

Джипси молча покачала головой, чувствуя, что не в силах говорить.

— Вот и хорошо. — И он осторожно опустил ее обратно на пол. — Сиди и читай свои стихи. Когда бифштекс поджарится, я крикну.

Джипси кивнула и молча проводила его взглядом. Затем перевела взгляд на раскрытую книгу, лежащую на полу. Джон Донн. Одна строчка бросилась ей в глаза: «Возьми меня и заточи в темницу сердца своего…»

Почему эта строчка вдруг пронзила сердце Джипси острой болью?

Этой ночью он позвонил снова. В отношениях Джип-си с таинственным незнакомцем, похоже, наступил поворотный момент: теперь он больше слушал, а она говорила.

Оказывается, с бестелесным голосом в трубке гораздо легче быть откровенной. Легче признать, что ты уязвима и способна чувствовать боль. Одна во тьме спальни, она могла позволить себе сентиментальность. Могла, не стесняясь, оплакивать потерю героев…

— Я скучаю по тебе, — прошептал незнакомец. — Меня преследует звук твоего голоса. Я слушаю его и все не могу наслушаться.

— Ты меня не знаешь, — пробормотала Джипси в ответ.

— «Я любил тебя дважды и трижды, прежде чем в лицо увидал…» — процитировал он.

Джипси улыбнулась, глядя во тьму. Так он тоже читал Донна!

— Ты не знаешь меня, — повторила она.

— Тогда скажи мне все, о чем я должен знать.

— Ну нет… — Джипси попыталась ответить решительно, но голос ее пресекся и канул во тьму.

— Ты любишь радугу? — тихо спросил незнакомец. Она улыбнулась.

— Да.

— А просыпаться утром и слышать, как шумит дождь?

— Да.

— Ты хочешь полететь к звездам?

— Теперь хочу, — прошептала Джипси. На глаза ее навернулись слезы.

— Вот я и узнал все, что мне нужно знать.

— Ты веришь в единорогов? — спросила она в свою очередь.

— Теперь верю, — ответил он.

— А в жизнь на других планетах?

— Да.

— А… в героев?

— И в героев.

— По-моему, тебя на самом деле нет, — пробормотала она.

— Я существую, любовь моя. Мужчина из плоти и крови. Сердце, душа — все на месте. И душа моя стремится к тебе.

Сердце Джипси ухнуло куда-то в пустоту, а потом снова отчаянно забилось. Что ей сказать? Что можно ответить на такие слова?

Но он и не ждал ответа.

— Спокойной ночи, любимая. Я приду к тебе во сне. Он сдержал слово.

Чтобы надеть маскарадный костюм, Джипси понадобилось не меньше двух часов. Она вообще не привыкла носить платья — а тем более платья с множеством лент и оборок, под которые надо надевать нижнюю юбку.

Джипси решила не соблюдать исторической точности, ведь, чтобы быть точной, ей пришлось бы надевать ситцевое платьице. К тому же Чейз собирался надеть шпагу — а чем она хуже? В конце концов, понятие «Дикий Запад» включает в себя множество разных разностей.

С панталонами и нижней юбкой Джипси справилась без труда, а вот корсет задал ей нелегкую задачу. Талия у нее от природы была тонкая, но сама Джипси изумилась, увидев, насколько стала тоньше, когда помощница в пункте проката затянула ее в корсет. Разумеется, тогда Джипси не задумалась о том, кто же произведет эту операцию у нее дома.

Наконец Джипси сумела зашнуровать корсет и, красная и задыхающаяся от смеха, повалилась на постель.

«Господи, какой же он тугой! — думала она. — Неудивительно, что женщины на картинах того времени выглядят как статуи! И ничего удивительного, что леди из высшего общества то и дело падали в обморок».

Но, едва надев платье, Джипси поняла, почему женщины тех времен жертвовали своим удобством ради требований моды.

Платье из черного шелка мягко шелестело при каждом ее движении. Открытые плечи, низкий вырез, пышная юбка… Корсет превратил ее талию в тоненькую ниточку и поднял грудь так, словно Джипси только что сделала глубокий вдох — хотя на самом деле она едва дышала.

Это платье было слишком смелым для любой эпохи, а во времена Дикого Запада его могла бы носить только женщина с дурной репутацией. Однако изумрудное ожерелье на шее и брызги изумрудов в ушах указывали, что Джипси — точнее, неизвестная дама с Дикого Запада — богата, а деньги открывают все двери даже для сомнительных женщин.

Над макияжем Джипси трудилась долго и тщательно, однако была сама удивлена результатом. Откуда у нее такой соблазнительный взгляд? Изумруды придали ее глазам зеленый отблеск, а тщательно наложенные тени — кошачий прищур. Маска — полоска черного шелка с прорезями для глаз — ничего не скрывала, лишь придавала взгляду еще большую загадочность.

— Теперь я похожа на жрицу любви, — заметила она Корсару, с любопытством наблюдавшему за ее манипуляциями.

С тех пор как Чейз примирился с кошачьим семейством, Корсар прекратил денно и нощно опекать свое семейство.

— По-моему, я играю с огнем, — заметила Джипси. — А ты как думаешь? Корсар зевнул.

— Спи, не стесняйся, — вежливо предложила ему Джипси.

Когда Чейз постучал в дверь, Джипси уже надела плащ длиной до пола и тщательно застегнула его, чтобы ее спутник не заметил низкого выреза. Не то чтобы она беспокоилась о приличиях, просто не стоит выводить мужчину из равновесия раньше времени, сказала она себе с лукавой усмешкой.