Леденящий ужас - Хупер Кей - Страница 49

Последовала долгая пауза. Дайана терпеливо и спокойно ждала ответа. Наконец Элиот Бриско ответил:

– Я не буду обсуждать с тобой такие вопросы по телефону. К понедельнику я заканчиваю здесь все дела и вылетаю в Штаты. Приеду – и мы поговорим. А сейчас отправляйся домой.

Квентин увидел, как ссутулилась ее фигура, но не от напряжения, а от нового бремени.

– Домой? Снова слушать твое вранье? Нет, я остаюсь здесь. Не хочешь говорить? Не надо. Я сама найду ответ.

– Ты сама не знаешь, что говоришь и что делаешь. Домой! Немедленно домой!

Дайана глубоко вздохнула. Квентину показалось, что ледяная маска на ее лице начала трескаться, крошиться и с тихим звоном ссыпаться на пол.

– Больше тридцати лет... У тебя было достаточно времени, чтобы объяснить мне все. Рассказать правду о Мисси. Интересно, ты всю жизнь мне врал или только иногда? – Прервав разговор, она с силой захлопнула крышку и, не глядя на Квентина, передала ему телефон. – По-моему, совсем не хеппи-энд, – пробормотала она. Квентин догадался, что Дайана обращается к нему.

Он машинально повесил телефон на ремень, заметив с тревогой, что Дайана погружается в полудрему, и взял девушку за руку.

– Мы с тобой не знаем, чем все закончится.

– Он не стал отрицать, что Мисси – моя сестра, – возразила она. – Если бы это было не так, он бы на дыбы встал, я его знаю.

– Возможно. Но наверное, его поведение имеет разумное объяснение.

Дайана повернулась к нему, внимательно посмотрела в глаза – но не как обычно, с мольбой, а с вызовом.

– Да что ты говоришь? Отец не сообщает своей дочери о том, что у нее была сестра. И как же мы это объясним? Я увидела ее впервые за тридцать с лишним лет, да и то только потому, что случайно наткнулась на фотографию. – Она подняла снимок. – И почему я ее не помню?

У Квентина был ответ только на последний вопрос:

– Ты же сама мне говорила, что многого не помнишь из своей жизни. Из-за медикаментов.

Послышался очередной удар грома. Буря приближалась. Дайана вздрогнула и помрачнела, но взгляда не отвела. Квентин видел, как она волнуется.

– Да, наркотиками меня пичкали досыта. И за это тоже отец должен ответить. Если он мог все время врать про Мисси, то мог врать и в другом... Может быть, и моя болезнь – просто его выдумка.

– Он мог действовать неосознанно. – Квентин продолжал играть роль адвоката дьявола, потому что должен был это делать. Он понимал, как опасно Дайане вдруг потерять веру в своего отца. – Из того, что ты мне рассказывала о своем детстве, я понял, что у него были основания считать тебя странной. Другое дело, что он ставил не те вопросы и не там получал на них ответы.

– Либо обо всем прекрасно догадывался. Просто решил держать меня в наркотическом дурмане. Но зачем?

Снова ударил гром, на этот раз сильнее. Квентин увел Дайану от окна, усадил на один из диванов возле принесенных с чердака коробок и устроился рядом, в душе проклиная надвигавшуюся бурю. Из-за нее он и сам испытывал раздражение и беспокойство. В непогоду его «паучье чутье» теряло свою остроту и становилось ненадежным. Словно кто-то внутри его баловался с ручкой громкости стереосистемы – то выводил ее на максимум, и тогда все чувства до боли обострялись, то уменьшал, и тогда они совершенно притуплялись.

Подобные спады и взлеты ощущений как минимум отвлекали Квентина. Ему пришлось призвать на помощь всю свою выработанную с годами силу воли, чтобы концентрироваться на разговоре и не потерять контроль над Дайаной.

– Послушай меня. Насколько я понимаю, Мисси и ее мать приехали сюда, когда девочке было года три. Тебе тогда было примерно столько же. Когда тебе исполнилось тридцать три?

– В прошлом сентябре.

Он кивнул:

– Так. Значит, если бы Мисси осталась жива, в этом году, в июле, ей было бы столько же. То есть предположив, что вы сестры, мы видим, что разница в вашем возрасте составляет меньше года. Вам было по три-четыре года. Скажи мне, кто из нас помнит что-нибудь из такого возраста?

– Сестру я бы запомнила! – отрезала Дайана и в который уже раз посмотрела на фотографию.

– Пока мы ни в чем не можем быть уверены, Дайана. У нас просто нет информации для стопроцентных выводов.

Она перевела взгляд на стоящие рядом коробки:

– Может быть, в них что-нибудь найдем?

– Не слишком на это надейся. Большинство вещей Мисси и ее матери сгорели во время пожара, случившегося в северном крыле много лет назад. Мы фотографию-то обнаружили по чистой случайности, – сказал Квентин. Сам он не верил ни в случайности, ни в совпадения, ни в удачу, поскольку был убежден – во всем следует искать причинно-следственную связь. Всегда.

Дайана пыталась сосредоточиться, остановить разбегавшиеся мысли. Она посмотрела на Квентина, и вдруг в глазах ее мелькнула надежда:

– Послушай, а что стало с матерью Мисси?

Ему не хотелось сообщать еще одну плохую новость, но выбора у него не было:

– Сразу после пожара она уехала. Исчезла бесследно.

– А как сам пожар произошел? Когда?

– Он случился спустя год после гибели Мисси. То есть двадцать четыре года назад плюс-минус несколько недель.

– А как ее мать выглядела?

Квентин ответил почти сразу:

– Налицо почти как Мисси. Темноволосая, с большими глазами и овальным лицом. Среднего роста, худенькая. Я бы даже сказал – хрупкая.

– Ты уверен?

– Я хорошо помню ее. – Квентин заметил, как надежда в глазах девушки сменилась разочарованием. – Что такое? – спросил он.

– Это не моя мать, – ответила Дайана.

Глава 13

– У моей матери волосы рыжие, такие же, как у меня. И хрупкой я бы ее не назвала. Напротив – она была высокой, спортивной, с хорошей фигурой. Я всегда недоумевала, когда слышала, что она болела: на всех фотографиях она выглядела абсолютно здоровой.

– Сестры от одного отца и разных матерей? – задумчиво проговорил Квентин.

– Сводная сестра? – Дайана вытянула кисть из руки Квентина, непроизвольно потерла висок. Голова у нее ужасно болела, что мешало размышлять. – Возможно. После смерти матери отец не женился, но это не значит, что у него не могло быть других женщин.

– Ты говорила, что тебе было очень немного лет, когда твоя мать умерла, – сказал Квентин, немного помолчав. – Сколько точно?

– Четыре, – ответила она и только затем уловила его мысль. – Да, я подумывала над этим. Если Мисси была на год моложе меня, значит, она родилась, когда моя мать еще была жива. Но уже тогда, беременная мной, она часто лежала в психиатрических клиниках. А после родов практически оттуда не выходила. В этот период отец вполне мог встречаться с кем-то.

– Дайана, мы этого не знаем. Да мы вообще с тобой ничего не знаем. Какие факты у нас есть? Никаких. Только фотография, где ты изображена вместе с Мисси, и молчание твоего отца, когда ты застала его врасплох своим вопросом. Кстати, он ведь не стал отрицать, что Мисси – твоя сестра. Вот и все, что у нас есть.

– Ты говоришь как защитник, – проворчала она.

– Так я и есть по образованию защитник. И еще я полицейский. Я хочу сказать только одно – пока ничего определенного мы с тобой утверждать не можем. И поверь моему опыту – любая ситуация на самом деле гораздо запутаннее, чем выглядит на первый взгляд. Это – закон.

Дайана не только услышала, но и почувствовала раскатистые удары грома и снова потерла виски, уже сильнее. Буря шла с гор, мрачным сумраком окутывала долину. Дайана зажмурила глаза. Головная боль не утихала, пульсировала в висках, обхватывала затылок.

– Долго нам раздумывать не придется, – произнесла Дайана, поморщившись. – Уж своего отца я знаю. Он примчится сюда в воскресенье, максимум – в понедельник утром.

– Тебя встреча с ним сильно волнует?

– А у меня есть выбор? Но здесь он мне ничего не сделает.

– Я не об этом.

Дайана знала, что он имеет в виду.

– Уж если нам предстоит серьезный разговор, то лучше здесь и как можно раньше. Тянуть я не хочу. Мне нужна правда. Я устала... от незнания, от недостатка воспоминаний.