Король пиратов - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 53

Я направляюсь в Долину Ледяного Ветра, землю, где традиции живут дольше, чем люди, землю постоянных величин и постоянного давления. В этой земле знакомы с войной и очень близко знакомы со смертью. И если то же дыхание, которое выгнало Обальда из пещеры, которое всколыхнуло древнюю ненависть к жрецам в Длинной Седловине, которое привело к восстанию Дюдермонта и свержению Арклема Грита, заполнило Долину Ледяного Ветра, я боюсь даже подумать, что могло там произойти. Ведь в этих местах дым пожарищ поднимается к небу так же часто, как и дым походных костров, и волчий вой внушает не меньший страх, чем боевой клич варвара или орка, чем рев белого дракона. Мало того что в таких местах надо бороться, чтобы просто выжить, так Долина Ледяного Ветра всегда находится на грани потрясений, даже сейчас, когда мир качнулся в сторону удовлетворенности и спокойствия. Что ждет меня там, если мой путь проходит через страны, переживающие страданиям войны?

Иногда я спрашиваю себя, а нет ли бога или богов, которые играют с чувствами разумных существ, как художник играет с красками на полотне. Возможно, какие-то сверхъестественные создания с удовольствием наблюдают за нашими потрясениями и катастрофами? Или они своими волшебными палочками насылают на нас зависть, жадность, удовлетворение и любовь, а потом с удовольствием и интересом наблюдают за нашим поведением?

А может, они тоже сражаются между собой, а их победы и поражения передаются нам, их незначительным последователям?

Скорее всего, я ради собственного успокоения просто ищу самый легкий способ объяснений и приписываю иррациональным существам то, чего сам не знаю. Боюсь, это мне поможет не больше, чем теплая овсянка в морозное утро.

Что бы это ни было, погода или происки могущественного врага, людское стремление разделить всеобщие достижения, или нашествие чумы, или какая-то игра невидимых богов, или, возможно, порождение моего собственного беспокойства, проекция Дзирта на окружающих его людей… все, что угодно, но эти коллективные эмоции кажутся мне вполне реальными, как совместные вдохи и выдохи.

— Дзирт До’Урден

Глава 19

Ветер в ушах

Все происходило как-то незаметно, тончайшие модуляции пробудили воспоминания в душах их друзей так же безошибочно, как окружающая среда воздействовала на физические чувства. Как печальные стоны ветра наполнили их уши, запахи тундры наполнили ноздри, холодный северный воздух пощипывал кожу, бескрайняя снежная белизна вызывала на глазах слезы, так и аура этих мест, эта примитивная жестокость и девственная красота, завладела их мыслями, а постоянный риск пробудил противоречивые опасения.

Таков был закон этой долины, постоянно подтверждаемый ветром, вездесущим ветром, который напоминал о парадоксе существования, заключающемся в том, что даже одинокий человек никогда не остается один, что общение заканчивается на пределе наших чувств, но на самом деле оно не заканчивается никогда.

Они шли рядом, молча, но не в тишине. С ними был ветер Долины Ледяного Ветра, присоединившийся к путникам в положенное время и в положенном месте, и какие бы мысли ни посещали их головы, они оба не могли избавиться от чувства тревоги, навеваемой Долиной Ледяного Ветра каждому, кто к ней приближался.

Тропа вывела их на Хребет Мира и спустилась в бескрайнюю тундру, ярко освещенную утренним солнцем, и друзья обнаружили, что снега еще не слишком глубоки, а ветер не слишком холоден. Если погода не изменится, они успеют за несколько дней добраться до Десяти Городов, десяти отдельных поселений вокруг трех глубоких озер, расположенных на крайнем севере. Там Реджис когда-то нашел убежище от неустанного преследования паши Пуука, его бывшего хозяина, у которого он украл рубиновую подвеску, до сих пор висевшую на шее хафлинга. Там ослабевший от постоянной борьбы Дзирт До'Урден нашел пристанище, которое смог назвать своим домом, там он обрел друзей, которых любил и ценил до сих пор.

Еще несколько дней в их глазах плескалась грусть, а сердца переполняли воспоминания. По вечерам у маленького костра они беседовали о прошлых временах, о рыбалке на берегах Мер Дуалдона, о ночах на Пирамиде Келвина, одиноко стоящей горе, где в пещерах когда-то скрывался клан Бренора, где звезды сверкали так близко, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой, а вопросы бессмертия были просты и понятны. Потому что холодной звездной ночью на Подъеме Бренора нельзя было не ощутить связи с вечностью.

Дорога, которую называли просто караванной тропой, шла почти точно на северо-восток, к Брин-Шандеру, самому большому из десяти поселений, где всегда располагались органы власти и самый большой рынок. Брин-Шандер стоял под защитой нескольких пологих холмов, и почти на равном удалении от всех трех озер — Мер Дуалдона на северо-западе, Красной Воды на юго-востоке и Лек Динишера на самом востоке. Если пройти дальше на северо-восток, по направлению караванной тропы, то за полдня можно добраться до дремлющего вулкана, известного как Пирамида Келвина, а перед ней лежали ущелье и тоннели, когда-то приютившие клан Боевого Топора на целое столетие.

В десяти поселениях проживали около десяти тысяч обитателей, и все они, кроме Брин-Шандера, располагались по берегам озер.

Появление темного эльфа и хафлинга вызвало тревогу и волнение среди молодых стражников, охранявших главные ворота Брин-Шандера. Увидеть бы то ни было на караванной тропе перед самым началом зимы уже само до себе было удивительно, но если при этом один из путников эльфа с угольно-черной кожей!..

Ворота стремительно захлопнулись, и Дзирт громко рассмеялся — достаточно чтобы его услышали стражники, хотя до них осталось еще немало ярдов.

— Я тебе говорил, что надо поднять капюшон, — проворчал Реджис.

— Пусть они лучше рассмотрят меня, пока еще не подошли на выстрел арбалета.

Реджис шагнул в сторону от Дзирта, и тот снова засмеялся, на этот раз вместе с хафлингом.

— Остановитесь и представьтесь! — крикнул один из стражников, но его голос так дрожал, что его нельзя было назвать угрожающим.

— Посмотрите на меня, и давайте заканчивать с этими глупостями, — громко ответил Дзирт. Он встал посреди дороги, шагах в двадцати от деревянной крепостной стены. — Сколько лет надо прожить среди народа Десяти Городов, чтобы какие-то несколько лет не изгладили мой облик в вашей памяти?

Последовала длительная пауза, потом заговорил другой стражник:

— Назови свое имя.

— Дзирт До'Урден, идиот! — закричал Реджис. — А я — Реджис из Одинокого Леса, служу Бренору из Мифрил Халла.

— Не может быть! — раздался третий голос.

Ворота распахнулись так же быстро, как и захлопнулись.

— Видимо, их память не так коротка, как ты считал, — заметил Реджис.

— Хорошо снова оказаться дома, — отозвался дроу.

***

Спустя несколько дней Реджис спускался по тропе к частично замерзшему озеру, а заснеженные деревья напевали ему свою печальную песню. Вскоре перед ним раскинулась гладь Мер Дуалдона, покрытая серым и черным льдом, и лишь кое-где проглядывала голубая вода. Одинокий ялик, еще не отступивший перед приходом зимы, покачивался у длинного причала Одинокого Леса. Сам городок почти полностью скрывался за деревьями, и к утреннему небу поднимались только отдельные струйки дыма.

Реджис обрел спокойствие.

Он подошел к самому берегу, где оставался клочок незамерзшей воды, и бросил в полынью кусочек льда, а потом стал следить, как расходящиеся круги выбрасывают воду на края льда. Мысли стали тонуть в кругах на воде и погружаться в прошлое. Он вспомнил рыбалку — когда-то именно здесь было его самое любимое место. Он представил, как было бы хорошо вернуться сюда летом и снова забросить леску в воды Мер Дуалдона.

Даже не задумываясь над своими действиями, он опустил руку в маленькую сумку на ремне и достал оттуда белую кость величиной с ладонь — череп знаменитой форели Долины Ледяного Ветра. Из второй сумки, висевшей на бедре, появился нож для резьбы, и Реджис, не отрывая взгляда от пустынного озера, приступил к работе. Хафлинг стремился высвободить облик, увиденный им в этой кости, и на землю полетела стружка. В этом и состоял секрет его мастерства: он никогда не старался придать кости какую-то определенную форму, а только освобождал тот образ, который уже был там, и хафлинг просто дожидался, пока ловкие пальцы уберут все лишнее.