А я леплю горбатого - Алешина Светлана - Страница 22

— Так вы с ней знакомы? — удивилась я.

— Конечно, у них в Думе часто всякие благотворительные мероприятия устраивают, в которых жены депутатов принимают участие. А Леночка там тоже заведует чем-то, — объяснила Журавлева и вдруг, испугавшись, побледнела:

— Я что-нибудь не то сказала?

— Нет-нет, все в порядке, — успокоила я ее. — Вы лучше расскажите, где ваш муж находился с утра на Рождество, — попросила я, приготовившись внимательно слушать.

— Дома. Где ж ему еще быть? — развела руками Аля. — Накануне он детей к бабушке отвез, здесь недалеко, километров десять всего. А потом приехал, и мы вдвоем все Рождество и просидели.

— Вдвоем? — на всякий случай переспросила я. — И даже гостей у вас не было? Никто не звонил? Ведь этот праздник в последнее время почти все отмечают очень шумно.

— Мы тоже отмечали, но тихо, по-семейному, — ничуть не смущаясь, пояснила Журавлева. — Заранее всех предупредили, что в деревню уедем, поэтому нас никто не тревожил. Знаете, у Андрюши столько работы, и мы так редко вдвоем остаемся, что иногда просто в тишине посидеть хочется, безо всяких гостей.

Честно говоря, это ее стремление я понимала очень хорошо: от обилия даже самых интересных людей иногда хочется отдохнуть. С одной стороны, такое признание выглядело вполне правдоподобным. Но я понимала и другое: это может быть плохо завуалированное под непосредственность алиби. «Не каждый в такой ситуации отважится признаться, что в тот день, когда все считали, будто его местонахождение — в нескольких километрах от города, на самом деле он в это время тихо и спокойно сидел у себя дома перед телевизором и не отвечал на звонки, — подумала я. — Впрочем, это еще не доказанный факт».

Не в моих правилах верить на слово кому бы то ни было, поэтому на всякий случай я попозже решила расспросить о семье Журавлевых проницательных и все знающих соседей.

— Аля, а где сейчас Андрей Николаевич? — спросил Виктор, правильно расценив мою бессловесную команду «на выход».

— Сейчас Дума вроде бы на рождественских каникулах, не так ли? — уточнила я, поднимаясь с дивана.

— Да, у него сейчас полно свободного времени, — подтвердила Журавлева. — Он в деревню за детьми поехал, но позвонил с половины дороги — у него бензин кончился. Ой, Андрюшка у меня такой растяпа — недавно где-то кошелек потерял, ключи постоянно дома забывает. В общем, мы теперь этому уже и не удивляемся. Но к вечеру появится, — поспешно уточнила Аля. — Я уверена, по первому же вашему вызову муж приедет к вам в редакцию или в милицию, — тихо добавила она с тоской в глазах.

— Пока этого не требуется, — пробормотала я. — Разрешите вам еще позвонить? Или приехать?

— Конечно-конечно, — с готовностью откликнулась Алевтина. — Извините, Ольга Юрьевна, я могу Андрею о вашем визите рассказать? — спросила она севшим от волнения голосом.

— Да, разумеется, — кивнула я и неожиданно для себя добавила:

— Будьте, пожалуйста, поосторожнее.

— Что ты имела в виду? — спросил меня Виктор уже в машине. — Думаешь, Журавлеву или его семье может что-то угрожать?

— И сама пока не знаю, — чистосердечно призналась я. — Просто так предупредила, на всякий случай. Знаешь, я в последнее время что-то слишком часто начала доверять интуиции, и, мне кажется, этим визитом отношения с Журавлевыми у нас пока не кончаются.

Маринка с Кряжимским нетерпеливо ждали нас в офисе. Секретарша убивала время за компом, а Сергей Иванович повторял мои недавние опыты по опровержению закона Мебиуса. Мы не поняли, сумела ли Маринка навести порядок в своем ведомстве, но вот аналитик явно оказался не на высоте: ленты, перекрученные один раз и склеенные в кольцо, Сергей Иванович, как ни старался, раскрашивал фломастером с обеих сторон. «Да, неблагодарное это занятие — пробовать опровергнуть гениальность других», — усмехнулась я, заметив заполненную разноцветными бумажными кольцами урну.

— Ну как? — вскочила Мариночка. — Можно готовить репортаж в номер?

— Конечно, можно, — ответил Виктор, вешая мою шубу.

— Только название газеты придется поменять — «Свидетеля» на «Предсказателя» или на что-нибудь в этом роде, — усмехнулась я.

— Как я понял, на этот раз сенсации не получится?

— Ну, не совсем, — вздохнула я и начала рассказывать про обнаруженную нами в деле убитого депутата любовную линию.

Кряжимский курил и сосредоточенно слушал, время от времени выпуская под потолок колечки дыма. Мариночка, затаив дыхание, смотрела на меня так, будто я была героиней аргентинского сериала.

— Неужели мы его в тюрьму посадим? — едва не уронила она напоследок скупую женскую слезу, явно представляя в своих мечтах себя где-то поблизости от ревнивого Журавлева.

Догадавшись, что она, как и многие, определенно считает виновным в смерти депутата Владимирцева именно Андрея Журавлева лишь на том основании, что тот конфликтовал с погибшим, я почти не удивилась. "Хм, убийство на почве ревности — это, конечно, для сериалов самое оно, но для русской действительности как-то не «катит», — подумала я, стараясь не расхохотаться над Маринкиной впечатлительностью.

— Ольга Юрьевна, алиби, — лаконично напомнил Виктор.

— Да, вот еще, — тут же продолжила я, — мы успели пообщаться с соседями. Дело в том, что алиби Андрея Николаевича Журавлева подтверждается только женой Алей. Кстати, по нашим законам жена имеет право не свидетельствовать против мужа, так что даже не знаю, стоит ли принимать всерьез ее показания. А те соседи, которые на Рождество сидели дома, тоже не видели, чтобы Журавлев куда-нибудь выходил в течение всего выходного дня.

— Но они ведь не могут с полной уверенностью утверждать, что он точно не покидал стены собственной квартиры? — задал встречный вопрос Кряжимский.

Виктор кивнул, а мне пришлось продолжить дальше:

— Так или иначе, но нашей команде следует взять на заметку этот факт. А вообще-то, если хотите знать мое мнение, этот Журавлев на изощренное убийство совершенно не способен.

— Почему? — удивилась Маринка. — Вы ведь его даже в глаза не видели, не говорили с ним.

— А нам и не надо с ним говорить, — спокойно ответил Виктор. — Из чего исходит основная линия следствия?

— Разбирается человек в электричестве или не разбирается, — нашлась я. — Но ты же разбираешься…

— А Журавлев — ни черта.

— С чего ты взял? Мы у Алевтины об этом даже не спрашивали, — удивилась в свою очередь я.

— Вспомни их квартиру.

Я на секунду задумалась, а потом не могла не согласиться с фотографом: и невооруженным глазом было заметно — люстра повешена как попало, розетки раздолбанные… Но во всем остальном чувствуется твердая мужская рука — балконная дверь не отходит, карнизы прибиты ровно, половицы не скрипят.

— Может быть, просто в квартире совсем недавно произведен ремонт? — предположил Кряжимский. — Или строители были добросовестные, поэтому настелили паркет как положено?

— Нет, вряд ли, — с сомнением покачал головой Виктор.

— Обои бы пора сменить, да и паркет немного обшарпанный, — поддержала я его. — Просто Андрей Николаевич делает в доме все, что может, а по части электричества этот чудак совершенный профан и даже розетку самостоятельно не починит — уж в этом-то Виктору можно верить. Естественно, и думать нечего, что он под ванную полезет проводки подсоединять. Похоже, Владимирцев, как и он, тоже ничего в электричестве не понимал. Но если первый электрика вызвал, то у Журавлевых для этого повода не было — все приборы работают, проводка функционирует…

— Хоть и на «честном слове», — улыбнулся наш всезнающий фотограф с самым довольным видом.

Не знаю, сколько бы еще продолжался этот спор по поводу умений и навыков неизвестного нам Журавлева, но телефонный звонок положил этому конец. Резонно рассудив, что несколько минут отдыха мне не помешают, я чуть ли не на цыпочках стала пробираться к двери своего кабинета.

— Ой, я так рада твоему звонку! — воскликнула Маринка в этот момент так громко, что я от неожиданности чуть не села.