Гостья из Шармбатона - Disclaimer - Страница 16

Глава № 8

Статья

Дамблдор поднялся и заглянул в шкаф. Джессика с интересом заерзала в кресле, ожидая. Дамблдор же вытащил из шкафа Омут Памяти и поставил его перед Джес. Та вздохнула, робко посмотрела на директора, который утвердительно кивнул, и заглянула в чашу.

Там чуть покачивалась картинка — Гарри, полусидящий в кровати больничного крыла. Вообще-то Джессика еле-еле узнала его. Он был маленьким, улыбающимся, совсем наивным и беззащитным. Он рассказывал, как он, вместе со своими верными друзьями Роном и Гермионой спасал филосовский камень. Он говорил чуть взволнованно, чуть испуганно, но тем не менее в его голосе был просвет требовательности.

Когда он закончил, то гладь жидкости затуманилась и изобразила новое воспоминание.

Гарри стоял перед директорским столом весь в крови и грязи. Теперь его лицо было более ответственным и серьезным. На глазах Джессики он повзрослел не на год, а на два или даже три. Он рассказывал чуть отстранено о том, как он был в Тайной Комнате. Если в прошлый раз он подробно все рассказывал, то сейчас он опускал все это.

— … потом он отвернулся к статуе Слизерина и сказал на персентарго, чтото вроде «Говори со мной, Слизерин, величайший из всей Хогвартской четверки». Рот статуи открылся и из него вылез василиск. Ну, я закрыл глаза…

Да уж. Он говорил, чуть смотря в сторону, так, будто рассказывал о сдаче экзаменов.

Он рассказал о том, как убил огромного змея, как дополз до Джинни, как воткнул клык в дневник Реддла и как феникс залечил его руку. Потом все снова смазалось и превратилось в кабинет профессора по Защите От Темных Искусств. На стуле у стены сидел Гарри. Перед ним стоял… Грозный Глаз Грюм. В комнату ворвались Дамблдор, Снегг и МакГонагалл. Директор оглушил Алостора… потом Грюм превратился в какого-то юношу… Дамблдор дает ему Веритасериум… он рассказывает, как он сбежал из Азкабана, как он жил, все время прячась, как он выпустил метку на матче по квиддичу, как убил своего отца и сделал из кубка портшлюз.

Гарри сидящий в кабинете Директора. Он очень бледен, устал, его зрачки были расширенны, а волосы прилипли ко лбу. Его нога и рука сильно кровоточили, а одежда была в грязи и траве. Он смотрел куда-то в даль, и в его глазах читалась жуткая боль. Теперь он показался Джессике взрослым человеком, хоть ему и было четырнадцать.

Он рассказывал о том, что с ним произошло после того, как он с Седриком взялся за ручку кубка. Он говорил тихо, размеренно, устало. Когда он рассказывал, как убили Седрика его голос оборвался и Гарри шумно втянул воздух, продолжая говорить чуть дрожащим голосом. Когда он начал рассказывать о странном феномене с палочками, то он запнулся и замолчал, не имея сил продолжать. Дамблдор подбодрил его, и Гарри снова продолжил. Вскоре история закончилась, и Гарри расслабленно вздохнул, а жидкость кубка стала белой.

— Вот и все, — чуть сухо провозгласил Дамблдор, — теперь ты все знаешь.

Следующий день, был выходным, поэтому Джессика расслабленно жевала овсянку, сидя рядом с мрачным Гарри.

— В чем дело, Гарри? — мягко спросила она, когда тот, начал вяло копаться ложкой в тарелке. Если раньше он казался ей не совсем приятным, то теперь, когда она узнала насколько ужасна его жизнь, она считала, что он имеет право быть угрюмым.

— Это все Рон с Гермионой, — вздохнул Гарри, — Сейчас они на совещании старост. А я то собирался с ними в Хогсмид. Мы так давно не разговаривали…

— Да, — качнула головой Джессика, — понимаю, мне их не заменить, но, может, сходим вместе? Зайдем в Зонко, или еще куда.

— Давай, — обречено вздохнул Гарри, и опустил свой бокал, так и не глотнув сока.

Его лицо было таким печальным, что Джессике стало дурно. Она хотела ему помочь, утешить, сделать что-нибудь, что бы он не расстраивался.

Вдруг в зал влетела стая сов.

— Почта, — мрачно констатировал Гарри, когда белоснежная Хедвиг опустилась ему на плечо. У нее было письмо, поэтому Гарри, быстро раскрыв его начал читать.

Это было письмо от Сириуса. Джессика уже прочла его сегодня утром.

Вот такое письмо. Гарри усмехнулся, видимо, на моменте с избранницами и пробубнил что-то про надоедливых псов. Джессика заплатила почтовой сове и, глотнув сока, развернула свернутую в трубочку газету.

Кубок Джессики с глухим стуком упал на стол, и оранжево-желтый сок растекся по белой скатерти.

Джессика пошатнулась и прижала газету к груди.

— Какая чушь, — захлебнулась она, хватаясь за стол, — этого не может быть.