Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии - Райх Вильгельм - Страница 14

Эта теоретико-техническая постановка проблемы Фрейдом определила характер моей клинической работы на протяжении следующих пяти лет. Она была проста, ясна и соответствовала потребностям клинической практики. Пытаясь решить поставленные задачи, что должно было быть увенчано денежной премией, три психоаналитика представили соответствующие доклады уже на следующий конгресс, состоявшийся в 1924 г. в Зальцбурге. Эти докладчики не учли ни одного практического вопроса терапии и застряли в метапсихологических спекуляциях. Вопрос так и не нашел решения, а соискатели не получили премии. Несмотря на свою крайнюю заинтересованность, я не представил тогда работу на соискание премии, понимая, что решение этого важнейшего вопроса потребует проведения огромной и серьезной работы.

Вышедшая в 1940 г. книга "Вегетотерапия на основе анализа характера" стала ответом на вопрос, поставленный Фрейдом в 1922 г. Чтобы приблизиться к решению проблемы, была необходима систематическая работа на протяжении десятилетия. Она принесла гораздо большие результаты, чем я тогда позволял себе мечтать. Меня очень сердило, что эта работа стоила членства в Международном психоаналитическом объединении, но научное вознаграждение было велико. На обратном пути из Берлина в Вену я побудил нескольких молодых коллег, которые еще не входили в объединение, но уже начали практиковаться в технике, основать Технический семинар. Мы хотели систематически изучать случаи болезней, чтобы в техническом отношении быть на высоте. Кроме того, я выдвинул предложение создать "детский семинар", то есть проводить регулярные встречи "молодых" без "стариков". Каждый должен был высказывать здесь свои заботы и сомнения относительно теоретических вопросов и учиться свободно говорить. Обе идеи начали реализоваться. Во время одного из заседаний, состоявшихся в Вене после конгресса, я официально предложил основать Технический семинар. Фрейд с радостью согласился. Сначала на заседания приходили только активные участники семинара. Хичман, директор основанной 22 мая 3922 г. Венской психоаналитической амбулатории, официально взял на себя руководство.

У меня не было тщеславного стремления вести семинар: я чувствовал себя еще недостаточно опытным для этого. Через год руководителем стал Нумберг, и только осенью 1924 г. я стал руководить семинаром до своего переезда в Берлин в ноябре 1930 г. Этот город стал родиной систематической аналитической терапии. Берлинцы основали Технический семинар по образцу венского, из недр которого вышло молодое поколение венских аналитиков, участвовавших в становлении анализа характера и применявших на практике некоторые фрагменты этого учения, хотя, к сожалению, не развивавших его далее. В Берлине я и мои коллеги представляли многочисленные факты из клинической практики, рассматривая и анализируя которые ставший позднее знаменитым Технический семинар накапливал свою силу. В нем формировались психологические убеждения, позволившие в конце концов прорваться к пониманию живого.

3. Психиатрические и психоаналитические трудности понимания душевных заболеваний.

Летом 1922 г. я защитил в Венском университете диссертацию на соискание степени доктора медицины. К тому времени я уже три года занимался психоанализом, был членом Международного психоаналитического объединения и глубоко занимался многочисленными клиническими исследованиями.

Мой интерес обратился прежде всего к шизофрении. Психиатрия занималась только описанием и классификацией. Лечения не было. Больные выздоравливали спонтанно или переводились в больницу для хроников "Штайнхоф". В Вене не применялись даже получившие тогда известность методы клиники Блейлера "Бургхельцли". Поддерживалась очень строгая дисциплина. У санитаров было очень много хлопот, особенно в "тяжелом" отделении, где я год проработал врачом. Вагаер-Яурегг разработал тогда свою ставшую знаменитой малярийную терапию при прогрессивном параличе, за что позже получил Нобелевскую премию. Он хорошо относился к пациентам, был сказочным диагностом-неврологом, но ничего не понимал в психологии. Из этого он, впрочем, и не делал тайны. Его суровая крестьянская прямота должна была вызывать немалую симпатию. Я знал психотерапевтическую амбулаторию клиники только по нескольким посещениям. Пациентов-невротиков лечили бромом и внушением. Руководитель амбулатории хвалился, что вылечил более 90% больных. Так как я точно знал, что он не вылечил ни одного и имел успехи только во внушении, меня интересовало, что же, собственно, специалисты по внушению понимали под "излечением".

"Излечившимся" называли тогда больного, если он говорил, что чувствует себя лучше, или если исчезал симптом, заставивший его обратиться к врачу. В психоанализе понятие излечения тоже не было определено. Говоря о своей клинической практике в психиатрии, можно вспомнить только те случаи и впечатления, которые совпадали с воззрениями сексуально-экономического характера, хотя тогда они не поддавались классификации и лишь позже очень хорошо вписались в основные положения моей теории тела и души. Я работал психиатром в то время, когда на психиатрию начало оказывать влияние новое учение Блейлера, основанное на теоретических взглядах Фрейда, когда Экономо опубликовал большую работу о летаргическом постэнцефалите, а Пауль Шильдер представил свои блестящие статьи об отчуждении, рефлексах, паралитических нарушениях душевной деятельности и т. д.

Шильдер собирал тогда материал для работы о "телесной схеме". Он доказал, что тело, с психической точки зрения, существует в формах определенных единых ощущений и что эта "психическая схема" примерно соответствует действительным функциям органов. Он попытался также установить соотношение между многочисленными идеалами "Я", которые формирует человек, и органическими нарушениями при афазии и паралитических нарушениях. В том же направлении работал и Пецлъ, изучая опухоли мозга. Шильдер утверждал, что фрейдовское "неосознанное" воспринимается в какой-то туманной форме, так сказать, "на заднем плане сознания", но психоаналитики возражали против этого. Против были настроены и философски ориентированные врачи, например Фрешельс. Необходимо было отразить все эти нападки и намерение устранить теорию неосознанного в столь трудной ситуации, сложившейся в результате отрицательного отношения научных работников к сексуальности. Эта борьба мнений имеет важное значение. Ведь в результате сексуально-экономической экспериментальной работы удалось доказать, что фрейдовское "неосознанное" реально существует и постижимо в форме вегетативных ощущений органов.

Мои нынешние воззрения о противоречивой функциональной идентичности психических и телесных возбуждений формировались следующим образом. Ко мне доставили девушку с полностью парализованными руками и атрофией мышц. Неврологическое исследование не выявляло причины этого состояния. Психологическое исследование не было тогда обычным делом. От самой больной я узнал, что паралич рук начался с шока. Жених хотел ее обнять, а она, охваченная ужасом, вытянула вперед руки, "как парализованная". Впоследствии она не смогла ими двигать. Постепенно началась мышечная атрофия. Если я не ошибаюсь, я не занес этот эпизод в историю болезни. Если бы соответствующая запись появилась, это бы вызвало малоприятное внимание коллег к моей персоне. Заведующие отделениями издевательски ухмылялись или злились. Вагнер-Яурегг при каждом удобном случае насмехался над сексуальной символикой. Из описанного случая мне в память врезалось следующее обстоятельство: психическое переживание может повлечь за собой состояние телесного возбуждения, надолго изменяющего орган. Позже я назвал это явление физиологическим укоренением душевного переживания. Оно отличается от истерической конверсии тем, что не поддается психологическому воздействию. Эту точку зрения относительно возникновения органических заболеваний я часто занимал и во время последующей клинической работы. Она доказала свою правильность применительно к язве желудка, бронхиальной астме, спазму привратника желудка, ревматизму и различным кожным заболеваниям. Сексуально-экономическое исследование рака также развивалось из идеи физиологического укоренения конфликтов, порождаемых либидо.