Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание сочинений. Том 3

Шаламов Варлам Тихонович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание сочинений. Том 3 - Шаламов Варлам Тихонович - Страница 93

Изменить размер шрифта:

* * *

Стихотворения — тихотворения,

И это — не обмолвка, нет,

Такие они с рождения,

С явленья на белый свет.

Стихотворения — тихотворения

И требуют тишины,

Для тонкости измерения,

Длины, высоты, ширины.

Стихотворения — тихотворения,

Поправок, доделок — тьма!

От точности измерения

Зависит и жизнь сама.

1963

* * *

Да, театральны до конца

Движенья и манеры

Аптекаря, и продавца,

И милиционера.

В горячий праздник синевы

На исполинской сцене

Не без участия травы

Идет спектакль весенний.

И потому, забыв про боль,

Пренебрегая бором,

Подснежник тоже учит роль

И хочет быть актером.

Не на земле, не на песке,

А встав в воротах лета,

Зажатый в чьем-то кулаке

Образчиком букета.

1963

* * *[179]

Я думаю все время об одном —

Убили тополь под моим окном.

Я слышал хриплый рев грузовика,

Ему мешала дерева рука.

Я слышал крики сучьев, шорох трав,

Еще не зная, к го не прав, кто прав.

Я знал деревьев добродушный нрав,

Неоспоримость всяких птичьих прав.

В окне вдруг стало чересчур светло —

Я догадался: совершилось зло.

Я думаю все время об одном —

Убили тополь под моим окном.

1963

* * *[180]

Я вовсе не бежал в природу,

Наоборот —

Я звезды вызвал с небосвода,

Привел в народ.

И в рамках театральных правил

И для людей

В игре участвовать заставил

Лес-лицедей.

Любая веточка послушна

Такой судьбе.

И нет природы, равнодушной

К людской борьбе.

1963

* * *

Кровь солона, как вода океана,

Чтоб мы подумать могли:

Весь океан — это свежая рана,

Рана на теле земли.

Помним ли мы, что в подводных глубинах

Кровь у людей — зелена.

Вся в изумрудах, отнюдь не в рубинах,

В гости нас ждет глубина.

В жилах, наполненных влагой соленой,

Мерных ударов толчки,

Бьет океан своей силой зеленой

Пульсом прилива — в виски.

1963

АМУНДСЕНУ

Дневники твои — как пеленг,

Чтоб уверенный полет

К берегам любых Америк

Обеспечивал пилот.

Это — не руины Рима,

А слетающий с пера

Свежий, горький запах дыма

Путеводного костра.

Это — вымысла границы,

Это — свежие следы

По пути за синей птицей,

Залетающей во льды.

Мир, что кажется все чаще

Не музейной тишиной,

А живой, живущей чащей,

Неизвестностью лесной.

1963

РЯЗАНСКИЕ СТРАДАНЬЯ[181]

Две малявинских бабы стоят у колодца —

Древнерусского журавля — И судачат…

О чем им судачить, Солотча,

Золотая, сухая земля?

Резко щелкает кнут над тропою лесною —

Ведь ночным пастухам не до сна.

В пыльном облаке лошади мчатся в ночное,

Как в тургеневские времена.

Конский топот чуть слышен, как будто глубоко

Под землей этот бег табуна.

Невидимки умчались далеко-далеко,

И осталась одна тишина.

Далеко-далеко от московского гама

Тишиной настороженный дом,

Где блистает река у меня под ногами,

Где взмахнула Ока рукавом.

И рукав покрывают рязанским узором,

Светло-бронзовым соснам под лад,

И под лад черно-красным продымленным зорям

Этот вечный вечерний наряд.

Не отмытые храмы десятого века,

Добатыевских дел старина,

А заря над Окой — вот мечта человека,

Предзакатная тишина.

1963