Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Истина - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

— Когда это кончится? — спросил один из них Бориса. — Куда смотрит милиция?

— А вы разве ничего сделать с ним не можете? — наивно спросил Прохоров, вызвав этим целую бурю негодования. Ему предложили занять их места на производстве и в учреждениях, обещали жаловаться, напечатать фельетон в газете.

— Ну вот вы, — упрямо обратился Прохоров к тому, кто был в майке, — вы же его одним пальцем…

— Вам легко говорить, а у него кодла с ножичками…

Потом, конечно, было все: и жалобы на него в райотдел, и статья Бурмина «Кого испугались?», направленная все-таки больше против гражданской инертности, потом Чарский сел.

И вот опять эта история всплыла.

В отделении все было по-старому, словно не прошло таких длинных восьми лет, и, как всегда, несмотря на субботу, почти все были на месте.

Бориса встретили радостно. Как-никак столько лет проработали вместе.

А в работе этой всякое бывало.

— Чарский? А зачем он тебе? — спросил заместитель по оперативной части. — Неужели влип куда-то?

— Да нет, связи старые отработать надо.

— Это другое дело, а то парень вернулся, работает, семью завел. Вроде встал на ноги.

Ребята быстро организовали Борису патрульный мотоцикл.

Вот и дом Чарского. Отсюда и забирал его Прохоров. Теперь он снова поднимался по знакомой лестнице на третий этаж. Вот и дверь. Только теперь она аккуратно обита кожзаменителем.

Борис даже позвонить не успел, как распахнулась дверь, и из квартиры выехала сверкающая, словно самолет, детская коляска.

Борис посторонился и увидел Чарского. Тот взглянул на него, прищурился, узнавая, и спросил неприязненно.

— Вы случайно дверью не ошиблись?

— Нет, я к вам, Виктор.

— Хорошо. Лена! — крикнул Чарский в глубь квартиры, — возьми Наташку, ко мне пришли.

Чарский вывез коляску на лестничную площадку, повернулся молча и пошел. Прохоров последовал за ним. Они вошли в крохотную кухню, и Борис плотно закрыл дверь.

— Ну? — Чарский закурил.

Борис расстегнул папку, положил на стол письмо.

— Твое?

— Мое.

— А ты знаешь, что Бурмин убит три дня назад?

— Вы думаете, это я?

— Во всяком случае нам необходимо убедиться, что это не ты.

— Хорошо, — Чарский шагнул к дверям.

— Куда? — Прохоров преградил ему дорогу.

— Доказывать.

— Пошли вместе.

Они прошли крохотный, заставленный шкафами коридор, вошли в комнату.

Чарский подошел к буфету, открыл ящик.

Прохоров в кармане щелкнул предохранителем пистолета. Мало ли что, а вдруг этот Намбу в ящике буфета.

Но Чарский достал не пистолет, а письма и положил их на стол.

Борис снова поднял предохранитель, выпустил рукоятку, вытер о подкладку кармана вспотевшую ладонь.

— Что это?

— Письма Бурмина. Он мне на мою глупость ответил. У нас переписка завязалась. Он к Лене, к моей жене, ездил. Говорил, чтобы ждала. Я ему всем обязан. Вы, конечно, пошутили насчет убийства?

— Я же не из передачи «Вокруг смеха».

— Это точно. Передачи после вас носят.

Борис взял письма, начал читать. От письма к письму чувствовалось, как возникает нить доверия и доброты между этими совершенно разными людьми. Бурмин в своих письмах не декларировал, не изрекал избитых и потому надоевших всем истин. Он писал о месте человека в жизни, о великом счастье, которое оно дает. Ни тени назидательности не было на этих страницах. Писал подлинный друг, горько и умно переживающий чужое несчастье.

Борис никогда не видел таких писем. Он только читал нечто похожее в книгах. И читая, не верил, что люди могут так писать друг другу, считая опубликование письма неким литературным приемом. И вот он воочию столкнулся с этими письмами.

— Он мне и книги дарил, — тихо сказал Чарский.

— Ты когда видел Бурмина в последний раз?

— Дней двадцать назад. Он ко мне приезжал, просил, чтобы я ему крепления для книжных полок сделал.

— Сделал?

Чарский вынул из того же буфета горсть никелированных пластиночек. Прохоров взял их в руки, покрутил. С душой было сделано, здорово. И вдруг мысль, словно искорка, зародилась в глубине мозга. Глушитель.

Самодельный глушитель. А вдруг… Но Борис вспомнил письма Бурмина, и не дал этой искорке разгореться.

Он посмотрел на Чарского. Тот сидел, и слезы медленно ползли у него по щекам. Молча плакал Чарский, по-мужски.

Наумов, как и всякий человек, похорон не любил. После этой печальной обязанности у него несколько дней бывало плохое настроение. И сегодня на кладбище ему передалась боль и скорбь людей, пришедших проводить Бурмина в последний путь.

Он знал только Новикова, Горелова и Елену Георгиевну, но кое-кого из людей он видел по телевизору, в кино, на газетных портретах.

Когда он подъехал к воротам кладбища, там стояли «Жигули». Дверь открылась, и вылезла Алла в черном платье, напоминающем крылья летучей мыши. Олег увидел, как к ней подошел Горелов. Сказал что-то короткое и злое. Алла села обратно в машину, грохнула дверью, и «Жигули» умчались.

В книгах и фильмах были сцены, когда сыщики приходили на кладбище, интуитивно догадываясь, что здесь может появиться убийца. Но детективы и жизнь — вещи разные. Наумов слушал последние слова, видел слезы на лицах и больше всего боялся, что все эти прекрасные люди узнают о том, что именно он ищет и пока не может найти убийцу.

Среди прощающихся было трое. Они стояли немного отдельно от всех.

Чуть в стороне. Но стояли как солдаты на плацу. Это был строй, пусть из трех человек, но все равно строй. Они были не похожи друг на друга, но что-то общее роднило их.

— Кто это? — спросил Олег у Новикова.

— Герои последней повести.

— О разведчиках?

— Да.

Когда был опущен гроб и оркестр, доиграв траурный марш, собирал инструменты, к Наумову подошел Горелов.

— Пойдем, я тебя познакомлю.

Люди уходили, а эти трое так и стояли у могилы, словно прощаясь с однополчанином.

— Познакомьтесь, майор Наумов, — сказал Горелов, — он ведет дело об убийстве Игоря.

— Брозуль, — протянул Олегу руку среднего роста человек в темном костюме.

И Олег вспомнил то, что успел прочесть о нем. Это был партизанский резидент в Гродно.

— Лунев, — сказал второй.

И Наумов увидел этого человека совсем молодым, готовым погибнуть, чтобы спасти товарищей.

— Субботин.

Эта фамилия пока ничего не говорила Олегу, он просто не дочитал, видимо, до того места, где она упоминалась.

Все трое молча смотрели на Наумова, словно спрашивая его: как ты мог допустить? И Олегу неуютно стало под взглядами этих людей, знавших цену дружбе, видевших горе и смерть.

Брозуль достал из кармана визитную карточку.

— Если я понадоблюсь. Готов помочь.

То же сделали Лунев и Субботин. Потом попрощались и пошли по дорожкам кладбища.

— Ты поедешь на поминки? — спросил Горелов.

— Нет. Работа. Довези меня до Управления.

Горелов кивнул головой. Его машина стояла почти у самых ворот. Виктор включил двигатель, посидел, прислушиваясь.

— Когда-то у Ремарка в «Трех товарищах» я прочел пронзительную фразу.

— Какую?

— Помнишь похороны Ленца?

Наумов кивнул.

— "Я оглянулся, за нами никто не шел". Тогда я ее еще не понимал по-настоящему. Осмыслил все сейчас, когда мы уходили с кладбища. Только я не оглядывался. — Он выжал сцепление, плавно тронул машину.

— Ты, Олег, говорил, что я тебе нужен.

— В эти дни боялся тебе мешать, а сейчас…

— Это поможет найти убийцу?

— Поможет ответить на некоторые неясные вопросы.

— Значит, поможет. Прошу тебя, дай мне эту работу.

— Хорошо, на следующей неделе я позвоню.

— Ну, вот и улица Белинского.

Машина остановилась, Олег вышел.

Вестибюль был торжественно пуст. Милиционер на вахте. Он хорошо знал Наумова, но все же проверил его документы. Олег подошел к лестнице.

— Наумов, — через вестибюль бежал помощник дежурного по Управлению, — быстро в десятое, там Сытин, вооруженных по вашему делу берет.