Синеглазый василиск - Малиновская Елена Михайловна - Страница 2

- Дубина! - в сердцах притопнул Тимка и поплевал за плечо, отгоняя судьбу. - Василиск там живет. Старый. Говорят, в такую ночь пошутить любит. Желание исполнит, кто в его глаза взглянуть не побоится.

- Ага, и ослепнуть не страшится, - Веська покачал головой. - Ну уж нет. Мне глаза дороги.

- Еще раз дубина, - Тимка постучал кулаком по деревяшке. - Сказано же, что сегодня нечисть силу теряет. Может, не всю. Но василиск точно калечить или убивать не станет.

- С чего вы взяли? - продолжал сомневаться мальчик. - Не убьет, так в камень обратит. Веселье - живым в булыжнике прозябать, пока в песок не рассыплешься.

- Тайку знаешь? - попробовал зайти с другой стороны Тимка. - Сколько без жениха куковала? А как на болото в ночь сходила, на следующий день сватов принимала.

- И окривела через месяц, - ехидно поддел Веська. - Верно говорят, у нечисти любой подарок с умыслом.

- Окривела, не окривела. Зато при муже теперь. Не такая уж и большая цена.

- Да что ты его уговариваешь? - не выдержал Нике. - Боится идти - и ладно. Не тащить же его. Пусть в избе подождет. Да именем поклянется, что в деревню не смоется раньше времени.

Веська представил, как он останется один в пустом темном доме. Вновь заскребется в печке домовой, захохочет на чердаке летучая нетопырка, требуя свеженькой крови. Не опасно, но противно. Днем-то не страшно, даже забавно. Всегда можно выбежать под теплое и ласковое солнышко. А вечером? Поднимется ветер, захлопает ставнями. Как будто кто-то большой и сильный рвется в дом. И снаружи не лучше. О чем-то зашепчутся деревья, переплетясь ветвями. Заворчит лиловый сумрак в густом валежнике. Попробуй, успокой себя, что этой ночью нечисти не до тебя. Жутко. И стыдно перед неожиданными приятелями. По правде говоря, одиноко ему у бабки живется. Та хоть не злая, но вечно своим занята. Времени на внука совсем не хватает. Может, теперь все изменится? И Веську на равных примут в компанию деревенских сорванцов?

- Ладно, - почти смирился мальчик. - А что вам у василиска просить? Не невест же? Рано пока. И с родными как быть? Шуму-то будет, если мы к сроку не вернемся. На раскол же к полночи идти надо.

- Никто и не заметит, - Тимка опустил голову. - И бабке твоей сегодня не до тебя будет. За сеструху мою с утопленницей сразиться ей придется. Но только не победить ведунье. Зря варево колдует. Сил у нее маловато против Предначертанного идти. Дуреха с подругой именами поменялась. А та возьми и потопни. Без оберега в омут заплыла, теперь невестой у водяного. Нынче за сеструхой придет. Как иначе? И Луна нипочем. Ведь у них единая судьба отныне.

- Так ты поэтому на разлом собрался? - задохнулся от неожиданной догадки Веська. - Перед василиском за сестру просить думаешь?

Тимка лишь молча шмыгнул носом.

- Ну а ты чего? - обернулся к Нике мальчик. - Или другу помочь захотел?

- Не дойти ему одному до раскола, - пробормотал старший вполголоса. - Да и у меня желание заветное есть. Без этого никак. Или тебе просить нечего?

Веська промолчал. Вспомнил почему-то о родителях, которых никогда не видел. Отец через год после рождения первенца сгинул при охоте за перекидышем. А мать... Сама ушла за суженым, не пережила разлуки. Умерла от невыносимой тоски. Поговаривали, что это шептунья сглазила молодую семью. Будто бабке не по душе был выбор дочери, вот и подослала она оборотня к зятю. Не увидела в зеркалах будущего, что и дочь свою губит. Не учла, что даром своим рискует. Кому его теперь передавать? Кому на смертном одре приказать: "Бери!"? И кто откликнется на столь ужасный призыв?

Много злых языков на свете, даже до Веськи дошли отголоски сплетен. Но мальчик не верил им. Он просто видел, какая боль и пустота появлялись в глазах бабки, когда вспоминались молодые. И за пустой могилой зятя (тело так и не нашли в густых зарослях леса), и за скромным захоронением дочери шептунья ухаживала одинаково...

- Есть у меня просьба, - нехотя признал Веська.

Вечерело. Сквозь неплотно прикрытые ставни падали косые лучи предзакатного солнца. Ощутимо потянуло прохладой. Говорить как-то расхотелось. Мальчишки молча сидели на сучковатом полу. Нике задумчиво оглаживал рукоять ножа, Тимка что-то шептал чуть слышно, только губы быстро-быстро шевелились. Поди, заговор на удачу. Веська же бездумно крутил на запястье тряпку.

- Пора, - наконец решил Нике.

Гуськом они вышли из дома. Полная Луна уже висела среди деревьев, но пока была неяркая, тускло-розовая. Чуть заметная белесая дымка струилась от земли. Где-то недалеко торжествующе заухал филин. Замыкающий Тимка вздрогнул и ускорил шаг, боясь отстать.

Впереди встала густая рощица - молодая поросль осин, березок и елок. Минуты две путешественники пробирались среди трескучих сучьев и мохнатых зеленых лап, затем вышли на просеку. Тут дело пошло живее. Просека полого уходила вниз по склону, Луна светила вдоль нее, неярко освещая путь. Просека вильнула пару раз и вновь погрузилась в чащу, превратившись в еле заметную тропку. Теперь идти пришлось медленно, то и дело уворачиваясь от острых прутьев и длинных хлестких веток. Шли долго, но вот ощутимо захлюпало под ногами. Стена леса неожиданно разошлась в стороны. Вдали затемнели скрученные невысокие деревца, будто переломанные чьей-то безжалостной рукой. Шаг - и Веська ушел по щиколотку в ил и по колено в воду. Мальчик рванулся и через осоку выбрался на сухое место.

Теперь компания старалась быть осторожнее. Прежде чем шагнуть, долго пробовали почву перед собой. Про шесты, самое необходимое в дороге через трясину, вовремя не подумали. Не ломать же сейчас орешник, только зря тревожить лешего. Так и пробирались вперед, почти на ощупь, поддерживая друг друга. Пару раз за спиной что-то ощутимо забулькало болотной жижей. Легкий ветерок принес радостный смех, от которого вспотели ладони, и дико захотелось убежать. Но мальчики не сворачивали. Даже Веська, забыв про страх, мужественно терпел тяготы пути. Только заветная тряпица все сильнее жгла руку.

- Пришли, - прошептал Тимка, резко остановившись.

От неожиданности Веська налетел на него и тут же отпрянул. Было от чего. Впереди виднелся высокий холм, залитый ярким молочным светом огромной, как блюдце, Луны. Даже удивительно было, что он делал тут - в самом центре гиблого болота, на предательской трясине.

Когда-то давно, в незапамятные времена, чья-то безымянная воля расколола гору почти пополам. Целый склон, покрытый травой, сполз вниз и остался лежать у подножия бесформенной кучей камня и земли. Прошли века, гора постепенно погружалась в топь. На поверхности теперь осталась лишь самая ее верхушка, будто рассеченная гигантским лезвием. Там, у отвесной стены, и находился таинственный раскол. Знающие люди утверждали, что здесь проходил порог между мирами, откуда сочилась всякая мерзость, противная человеку.

Веське нестерпимо захотелось домой, забиться в кровать. Пусть бабка отругает, пусть даже отхлещет жгучей крапивой, зато потом пожалеет и молча приласкает. Так спокойно спать, уткнувшись носом в ее руку. Спать, зная, что никакая нечисть не посмеет сунуться в дом.

- Чего застыли? Вперед, - сухо приказал Нике. - Мы почти на месте.

Медленно компания подбиралась к холму. Как-то вдруг поднялся ветер, пригибая чахлые кусты книзу. Застонал, зароптал лес далеко позади, пригибая крону под ударами стихии. Мальчики прижались крепче друг к другу, еле-еле переставляя ноги под натиском внезапного ненастья. Тени деревьев превратились в плотные стены бархатной тьмы, промеж которых бродило нечто, похрустывая валежником. Клубящийся сумрак придвинулся ближе, лизнул влажную от ужаса кожу.

- Здесь, - Веська и не понял, кому принадлежал хриплый, еле различимый голос.

Тусклый мертвенный свет заливал древний замшелый валун, покрытый сложной вязью незнакомых символов. На шероховатой поверхности камня переплетение линий блистало ровной стороной среза.

- Не надо, - хотел сказать, выдавить из схваченного спазмом горла, Веська. Хотел, но не смог. Едва слышный всхлип умер, так и не родившись, потерялся в плотном мареве тишины.