У любви свои законы - Ховард Линда - Страница 4

Самый младший в семье Девлинов ребенок отставал в умственном развитии. Грей видел его мельком всего раз или два, малыш прижимался к ногам своей сестренки, младшей дочери Рини. Как же ее зовут, черт возьми? Минуту назад что-то напомнило ему об ее имени… Фея? Фея с обреченными глазами? Ага, Фэйт! Точно. Странное имечко для семьи Девлинов. Ни Эмос, ни Рини никогда не обнаруживали в себе даже намеков на какое-нибудь религиозное чувство . В такой семейке эта девочка была обречена. Пройдет еще несколько лет, и она неизбежно встанет на жизненный путь своей мамаши и старшей сестры, ибо даже не подозревает о том, что можно жить как-то иначе. А если и узнает, это ее все равно не спасет. Скоро местные пацаны начнут ходить вокруг нее кругами, хищно раздувая ноздри. Только потому, что ее фамилия Девлин. И продержится она недолго.

Всему округу было известно, что его отец вот уже не первый год трахает Рини. Грей любил свою мать, но не винил отца. Удивительно, но не винила его и сама мама. Ноэль вообще была словно какое-то бестелесное создание. В свои тридцать девять она выглядела неизменно холодной и прекрасной, как мадонна. Ей не нравилось, когда до нее просто дотрагивались. Даже собственные дети! Грей удивлялся, как она еще сумела произвести на свет его и сестру Монику. Разумеется, при такой жене Ги не мог оставаться верным супругом. Да он им и не был никогда. Странно, но, зная об этом, Ноэль, похоже, испытывала только облегчение. Ги Руярд был невероятно горячим и страстным и перебрал немало женщин, прежде чем более или менее остановиться на Рини Девлин. При этом он неизменно был нежен и учтив с женой, и Грей знал, что отец никогда не бросит ее. Тем более ради такой сучки, как Рини.

Единственным человеком в семье, которого страшно расстраивало подобное состояние дел, была сестра Грея Моника. Ее любовь была не нужна холодной и равнодушной матери, поэтому девушка обратила свои горячие чувства на отца. Она безумно ревновала его к Рини, и от своего имени, и от имени матери. Сейчас, когда Моника уехала в частную гимназию, в доме стало намного тише и спокойнее.

— Грей, ну быстрее же! — отчаянно взмолилась Линдси. Он надел через голову безрукавку, но пуговицы на воротнике застегивать не стал.

— Я готов. — Он поцеловал ее и хлопнул по заду. — Не волнуйся, cherie. Тебе всего-то и нужно, что переодеться. В остальном ты все так же очаровательна.

Она улыбнулась, польщенная его комплиментом, и несколько успокоилась.

— Когда мы встретимся снова? — спросила она уже на улице.

Грей не смог удержаться от смеха. Целое лето ему пришлось уговаривать ее лечь с ним в постель, а теперь она вдруг сразу демонстрирует такую пылкость… Странно, но теперь, когда он овладел ею, страсть его несколько поугасла.

— Не знаю, — лениво произнес он. — Скоро уже придется уезжать. У нас начинаются тренировки.

Линдси, к ее чести, не стала недовольно надувать губки. Она лишь встряхнула головой, отчего ветер разогнал по плечам ее светлые волосы, и улыбнулась ему. «Корвет»в это время выезжал по тропинке в сторону шоссе.

— Как хочешь.

Она была старше Грея на год и знала себе цену.

Они выехали на шоссе, под колесами зашуршал асфальт. Линдси рассмеялась. У нее было хорошее настроение, и она с удовольствием наблюдала за тем, с какой легкостью Грей управляет мощной машиной.

— Оглянуться не успеешь, как будешь дома, — пообещал он.

Он тоже не хотел, чтобы из-за чего-нибудь расстроилась ее помолвка с Дивейном.

Грей думал о худенькой Фэйт Девлин. Нормально ли она добралась до дому? Вообще-то ей не следует вот так одной разгуливать по лесу. Мало ли что? Поранится обо что-нибудь или заблудится… Или того хуже! Несмотря на то, что озеро находилось в частных владениях, местных пацанов тянуло к нему как магнитом. А что такое шайка подростков и на что она способна, Грей хорошо знал. Если они вдруг наткнутся на Фэйт, девчонку не спасет даже ее юный возраст, ведь перед ними будет одна из Девлинов. Красной Шапочке не уберечься от волков.

Хорошо бы кому-то присмотреть за девчонкой.

Глава 2

Три года спустя

— Фэйт, — недовольным голосом позвала мать. — Уйми же Скотти! Он меня скоро с ума сведет своим нытьем!

Фэйт отложила картофелину, которую чистила, вытерла руки и подошла к двери-сетке. Скотти сидел там, стучал ладошкой по сетке и усиленно сопел, выражая тем самым желание выйти наружу. Ему никогда не разрешали выходить из дома одному, ибо он не мог понять, что означает наказ: «Не уходи со двора». Все знали, что он обязательно убежит куда-нибудь и потеряется. Поэтому защелка на двери всегда была закрыта и располагалась так высоко, что он не мог до нее достать. Сейчас Фэйт была занята тем, что готовила ужин, который, похоже, кроме нее и Скотти, больше некому было бы есть, и поэтому не могла погулять с ним.

Она оторвала его ручки от сетки и сказала:

— А хочешь поиграть с мячиком, Скотти? Где твой мячик?

Мгновенно забыв о прежней цели, Скотти убежал искать свой красный, изгрызенный собакой мяч, но Фэйт знала, что ей удалось отвлечь его внимание ненадолго. Со вздохом она вернулась к кастрюле с картошкой.

Из спальни показалась Рини. Она была одета просто неотразимо: короткое и узкое красное платье не скрывало длинных, красивых ног и удивительно подходило по тону к томно-рыжим волосам. У Рини были очень красивые ноги. В ней все было очень красивое. Густые волосы были взбиты и напоминали облако: она источала роскошный темно-красный аромат духов.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она, повернувшись на высоких красных каблуках и нацепив дешевые сережки из фальшивых бриллиантов.

— Очаровательно, — ответила Фэйт, зная, что именно этого ответа ждет от нее Рини. Впрочем, Фэйт лукавить не пришлось. Рини была аморальна, как похотливая кошка, но вместе с тем потрясающе красивой. Особенно выделялись безупречно правильные черты лица.

— Ну, я ушла, — проговорила она, небрежно чмокнув дочь в макушку.

— Желаю тебе хорошо провести вечер, мам.

— О, я проведу его прекрасно, можешь не волноваться! — ответила Рини, хохотнув, и повторила:

— Можешь не волноваться!

Она распахнула внешнюю дверь-сетку и вышла из убогой лачуги, сверкая на солнце стройными икрами.

Фэйт подошла к двери, чтобы вновь запереть ее. Она видела, как мать села в свое кричаще яркое спортивное авто и уехала. Рини очень любила эту машину. Однажды утром она просто приехала на ней, не дав себе труда объяснить семье, откуда она ее взяла. Впрочем, все и так было ясно: подарок Ги Руярда.

Заметив старшую сестренку, стоявшую перед дверью, Скотти вернулся на порог и снова стал шуметь, просясь наружу.

— Я не могу сейчас погулять с тобой, — стала терпеливо объяснять Фэйт. Со Скотти иначе было нельзя: он плохо понимал, что ему говорили. — Мне нужно приготовить ужин. Что ты будешь, жареную картошку или пюре? Это был чисто риторический вопрос, так как она знала, что съесть пюре ему будет легче. Потрепав Скотти по темноволосой головке, она вновь вернулась к кастрюле.

В последнее время Скотти был уже не такой неугомонный, и все чаще во время игр у него синели губы. Больное детское сердечко быстро сдавало, как и предсказывали врачи. Чуда не будет! Пересадку сердца Скотти никто делать не станет, даже если бы у Девлинов хватило на это денег. Здоровых детских сердец было мало, и они ценились слишком высоко, чтобы одно из них можно было бы пересадить мальчику, который все равно никогда не будет в состоянии самостоятельно одеться, читать и до конца жизни сможет выучить в лучшем случае лишь несколько слов, да и те будет произносить с трудом. «Тяжелый случай отставания в умственном развитии»— таков был диагноз. И хотя при мысли о том, что Скотти неизбежно умрет, у Фэйт к горлу подкатывал комок, она не убивалась по тому, что никак нельзя поправить его слабое здоровье. Новое сердце, так или иначе, не помогло бы ему, не сделало бы его нормальным, полноценным человеком. А так… Скотти и так прожил уже больше, чем ему отпустили врачи, и Фэйт видела свой долг в том, чтобы заботиться о нем столько, сколько ему еще осталось.