Горны Империи - Верещагин Олег Николаевич - Страница 7

Земля была усыпана проеденными временем гильзами — шелестящим ковром. Людей привозили или приводили сюда и резали из пулемётов. Потом — новых… И это была не бандитская расправа. Наоборот. Денис знал, что это, потому что не скрывалось: такое было.

Тут «витязи» РА расстреливали пленных бандитов и людоедов, смертельно больных, сумасшедших, неполноценных по каким-либо причинам людей. Именно так — приводили и привозили со всего Северо-Запада — и…

Дед рассказывал, как это было. Что у пулемётов плавились стволы. Их меняли и стреляли снова. Деду было двенадцать лет, и он, кадет школы РА, как раз и менял стволы одному из расчётов. Не здесь, но в таком же месте.

Но благодаря вот таким бойням, в которых погибли десятки тысяч, уцелели сотни людей. Сотни — зато здоровых, нормальных, целеустремленных, которые в противном случае потонули бы в диком потоке больных, сумасшедших, «идейных» преступников.

Уцелели — и дали начало новой цивилизации. Ему, Денису, дали начало.

Но представлять себе то, что тут происходило, всё-таки было страшно. Так страшно, что внутри всё сжималось и в рот текла кислая слюна. И он знал: увиденная картина будет сниться. Долго.

Денис заставил себя пройти мимо этого жуткого вала — не глядя в ту сторону. И с облегчением, не оглядываясь, припустил вдоль набережной, едва скелеты кончились. Страх отставал — он не мог бегать так же быстро, как мальчишка — и к тому месту, где начинался мост, Денис подбежал уже почти спокойный. Призраки прошлого остались позади…

Правда, теперь рядом был ещё один призрак. Но не страшный, а угрюмо-величественный.

Мост поднимался в высоту с берега. Рыжий от ржавчины, он отбрасывал холодную тень.

— Ого, — сказал мальчишка и шлёпнул по основанию — балке толщиной в десять таких, как он, десятилетних пацанов. Внезапно ему стало жалко мост. Что с ним будет? Разберут на металл, наверное… Здорово было бы, если б восстановили, но зачем? Давно превратился в море другой берег древней Невы…

Ещё минуту назад Денис уверял себя, что идёт "просто посмотреть". А теперь, глядя в облачное небо, которое поддерживал мост, мальчишка уже примеривался — а вот туда вполне можно… и туда… и будет даже не очень и высоко…

Он огляделся. Щёлкнул пальцами на левой и на правой руке — так полагалось делать "на удачу", если что задумал. Сдёрнул нога об ногу незашнурованные кеды. Подпрыгнул, ухватившись за балку — и, коротко качнув гибкое тело, забросил себя на неё.

Металл был холодный, почти жёг пятки. Зато на балке, оказывается, можно было удобно стоять — она была намного шире, чем казалась снизу, целый стол, а не балка. Денис, ободрённый этим, легко поднялся до того места, которое наметил снизу — на высоту примерно трёхэтажного дома. Физически очень крепкий, не страдавший никакими древними «фобиями», упрямый мальчишка встал на балке, придерживаясь одной рукой за несущую. Посмотрел вверх. А ведь и дальше совсем не трудно… Можно будет залезть во-он туда. И там нацарапать на ржавчине что-нибудь… такое. Такое, вроде "Денис Третьяков. Я люблю свой город!" Конечно, сто раз можно сказать, что этой надписи никто не увидит — разве что рабочие на заводе, когда будут плавить металл… Ну и что? Они-то увидят! И, может, будут гадать, кто был Денис Третьяков, расписавшийся… во-о-он там, на высоте примерно девятого этажа.

И он, полюбовавшись на пролив, полез дальше.

Лезть было по-прежнему легко, хотя немного начало саднить пальцы рук. Добравшись до загаданного места, Денис постоял, удивляясь тому, какая панорама открывается — к тому, что он видел, подходило только это громоздко-величественное «взрослое» слово. А потом решил пройти по перпендикулярной балке до фермы, которая когда-то была нижней опорной, если мосты сводили.

Она была толстенная, в пятерых Денисов. И со всех сторон шли другие, на которые можно было опереться и за которые можно было ухватиться. И что с того, что внизу — тридцатиметровая пропасть?

Правда, когда мальчишка наступил на неё, стало чуть-чуть не по себе. Самую капельку. Ветер какой-то начался — несильный, но холодный, неласковый. И вообще казалось, что мост немного шатается… Но всё это было мелочами, на которые не стоило обращать внимания.

Денис и не обращал. Пока на середине балки вся конструкция разом не поехала куда-то в сторону. От скрежета заложило уши… мальчишка не успел испугаться, когда схватился за первое, что попалось под пальцы…

Испугался он потом. Когда, подтянувшись, сел на балку… и понял, что выбраться отсюда не сможет.

Он сидел на похожем на трапецию дрожащем куске, от которого до основной массы моста было метра три в сторону. Три метра Денис мог перепрыгнуть запросто… с разбега.

А там, где он сидел, и шагнуть-то просто было негде.

Когда до Дениса дошёл весь ужас его положения, он первым делом пустил слезу. В первый раз за два года. Но ревел он недолго, потому что это не имело смысла, да и ветер, раскачивавший его на трапеции, сушил слёзы быстро.

Прыгнуть? Мальчишка посмотрел вниз, и пустота злорадно загудела и стала раскачивать мост. Денис плавал хорошо, и нырял хорошо… вот только с такой высоты о воду хрястнешься — и скорее всего гроб.

Со своего места Денис хорошо видел не только панораму разрушений. Он видел и то, как среди развалин тут и там движутся люди и техника, слышал шум работ… Оставалось одно — орать.

И Денис угрюмо понял, что орать не будет, даже если полетит вниз. Потому что, когда его спасут… что его выпорют — это ладно. Но как над ним будут смеяться в школе!!! Потом!!! Полез за приключениями — и его снимали спасатели!!! Смотрите, ха-ха, герой-поисковик! А в кого ты играл? А кто тебе стирал трусишки? Девчонки, смотрите, вон тот сопляк, которого…

Нет уж.

Лучше вниз головой.

Хмурая решимость умереть, но не сдаться была вознаграждена тут же.

Денис услышал свист — и, судорожно клюнув головой, увидел внизу, на набережной, маленькую фигурку.

— Э-эй! — донеслось снизу приглушённое, но явно невзрослое. — Ты что там де-ла-е-е-ешь?!

Мальчишка!!! От облегчения Денис чуть не спикировал с насеста на автопилоте. Но тут же подумал — ещё какой мальчишка. скажешь ему, что к чему, а он запаникует — и рванёт за взрослыми… Поэтому Денис ответил тонким спокойным голосом:

— Пейзажем любую-у-усь!

Мальчишка внизу потоптался. Потом крикнул:

— А к тебе можно-о-о-о?!

Денис возликовал.

— Залеза-а-а!.. — он подавился воздухом и икнул: — Й!..

…Наверное, ни за одним спортивным соревнованием, ни за одним фильмом в своей десятилетней жизни (а если подумать, то и меньшей — уберите годы младенческой несознанки…) Денис не следил так напряжённо и заинтересованно. И с удивлением и даже завистью какой-то понял, что мальчишка лезет ловчей, быстрей и уверенней его самого.

Вскоре Денис уже различал своего спа… нового знакомого. И, грешным делом, как говорил дед, подумал: мальчишка не настоящий. В смысле — не нынешний. А из того, прошлого времени…

Армейскую куртку перетягивали ремни — широкий поясной с ножом и лопаткой, узкий плечевой с фляжкой и большой сумкой. Драные джинсы подкатаны под колено, тоже босиком — но, судя по цвету его ног, он не разулся где-то тут, как Денис, а и шастал тут босой. Малчьишка был повыше Дениса, но ещё тоньше, смуглый, черноволосый, а глаза — когда он посмотрел на Дениса с соседней уже балки и подмигнул — оказались большущие и синющие.

— Ну и как пейзаж? — спросил мальчишка, усаживаясь на балку верхом и болтая ногами.

— Нормально, — улыбнулся Денис. Улыбка получилась кривой и дрожащей, и он это понял. Но мальчишка не стал смеяться.

— Может, назад полезем? — поинтересовался он, быстро и ловко разматывая с пояса репшнур — потёртый, как и его хозяин.

— Я согласен, только б не полететь… — ответил Денис, и голос всё-таки сорвался.

— Да нормально всё будет, — спокойно сказал мальчишка, умело крепя верёвку за балку сбоку от себя булинем. Денис только теперь сообразил, что его спаситель (ох, хоть бы!..) говорит с каким-то акцентом — лёгким и приятным. — Ты же высоты не боишься, иначе как тут оказался?