Девушка, которая играла с огнем - Ларссон Стиг - Страница 10

У Микаэля в самом деле было много мимолетных связей, иногда одновременных. Почему – и сам не знал. Он отдавал себе отчет в том, что выглядит неплохо, но к неотразимым себя не причислял. И все же ему часто доводилось слышать, что в нем есть что-то притягательное для женщин. Эрика Бергер как-то объяснила ему, что он излучает уверенность и надежность и обладает способностью внушить женщине, что она привлекательна своей слабостью и безыскусностью. Оказаться с ним в постели было нетрудно, безопасно и необременительно, а кроме того, непритязательно и приятно в эротическом отношении, как это и должно быть, согласно мнению Микаэля.

Вопреки мнению большинства его знакомых, Блумквисту не было свойственно домогаться женщины. Обычно он давал понять, что не прочь, но всегда предоставлял инициативу женщине, и занятие сексом становилось естественным завершением нового знакомства. Женщины, с которыми он оказывался в постели, редко были одноразовыми незнакомками. Хотя такое тоже случалось, результатом оказывались примитивные упражнения без всякого удовольствия. Наилучшие эротические отношения у него складывались с теми, кого он знал и кто был ему симпатичен. Не случайно, что с Эрикой Бергер его связывали двадцатилетние отношения – они были друзьями, их притягивало друг к другу.

Его известность последнего времени возбудила повышенный интерес у женщин. Ему этот интерес казался непостижимо странным. Больше всего Микаэля удивляли молодые женщины, переходившие в импульсивную атаку в совершенно неожиданных обстоятельствах.

Микаэль отнюдь не увлекался восторженными девицами с впечатляющими фигурками в коротеньких юбочках. В молодости его приятельницы часто были старше, а в некоторых случаях существенно старше и опытнее его. Пока он взрослел, одновременно сокращалась и разница в возрасте. Связь с двадцатилетней Лисбет Саландер означала заметное падение по шкале возраста.

Это и было причиной срочной встречи с Эрикой.

Ее знакомая попросила взять в «Миллениум» практиканткой ученицу гимназии с профилем обучения «Средства массовой информации». Ничего необычного в этом не было – каждый год в редакции появлялись несколько практикантов. Микаэль вежливо приветствовал новенькую семнадцатилетнюю девушку, но довольно скоро понял, что к журналистике она питает весьма слабый интерес, если не считать мечты «мелькать на голубом экране». К тому же Микаэль допускал, что числиться в «Миллениуме» теперь стало престижно.

Очень скоро он обратил внимание на то, что девушка всячески старается сойтись с ним поближе. Попытки сделать вид, что он не замечает ее очевидной атаки, привели лишь к ее удвоенным усилиям. Все это уже стало так тягостно…

Эрика Бергер вдруг рассмеялась.

– Душенька, да ты никак стал жертвой сексуальных домогательств на рабочем месте.

– Рикки, дело скверное! Я же не хочу обидеть ее или поставить в неловкое положение. Но она так же «застенчива», как кобыла во время течки. Я просто пугаюсь, что от нее еще можно ожидать.

– Да она просто влюбилась в тебя и не знает, как это выразить, – слишком незрелая.

– Ну нет, ошибаешься. Она чудовищно зрелая по части демонстрации своих намерений, но ведет себя неестественно и раздражается, что я не клюю на крючок. Не хватало еще новой волны слухов, выставляющих меня падким на девочек Миком Джаггером в поисках свежатинки.

– Ладно. Проблема ясна. Итак, вчера вечером она позвонила тебе в дверь…

– Ага, прихватив бутылку вина. Сказала, что просто была на вечеринке у знакомых неподалеку, пытаясь сделать вид, что ее появление – чистая случайность.

– А что ты ей сказал?

– Во-первых, не впустил, а во-вторых, соврал, что она появилась некстати, у меня в гостях дама.

– И как она к этому отнеслась?

– Страшно разозлилась, но отчалила.

– Ну, и чего ты от меня хочешь?

– Get her off my back[7]. В понедельник я думаю серьезно с ней поговорить. Либо она оставит меня в покое, либо я выставлю ее из редакции.

Эрика Бергер задумалась.

– Нет, не нужно. Я сама с ней поговорю.

– У меня просто нет выбора.

– Мне кажется, она ищет друга, а не любовника.

– Уж не знаю, кого она ищет, но…

– Микаэль, я через это тоже прошла. Я с ней потолкую.

Подобно многим телезрителям или читателям вечерних газет, Нильс Бьюрман слышал о Микаэле Блумквисте. В лицо он его не знал, а если бы и знал, не обратил бы внимания – ведь он не подозревал о существовании связи между «Миллениумом» и Лисбет Саландер.

К тому же он был слишком погружен в собственные мысли, чтобы замечать что-либо вокруг.

Выйдя из ментального паралича, адвокат мало-помалу начал анализировать свое положение и думать над тем, как ему уничтожить Лисбет Саландер.

В этом деле существовал камень преткновения. В руках у Лисбет был девяностоминутный фильм, заснятый ею на скрытую камеру и детально зафиксировавший, как он ее насиловал. Этот фильм Бьюрман видел. Никаких толкований в его пользу эта запись не оставляла. Если этот фильм когда-либо попадет в руки обвинения в суде или, что еще хуже, окажется в когтях средств массовой информации, его карьере, свободе и жизни придет конец. Зная статьи уголовного кодекса, предусматривающие наказание за жестокое насилие, подчинение себе зависящего от него лица и причинение грубых повреждений, он прикинул, что должен получить лет шесть лишения свободы. Какой-нибудь воинственный обвинитель мог бы даже интерпретировать один из эпизодов фильма как попытку убийства.

Насилуя в тот раз, он чуть не задушил ее, от возбуждения прижав ее лицом к подушке. Жаль, что совсем не придушил. Они же не поймут, что она все время играла продуманную роль, провоцировала его, зыркала своими детскими глазками, соблазняла телом, которое сошло бы за двенадцатилетнее. Она предоставила ему возможность изнасиловать ее. Она сама виновата. Они никогда не поймут, что на самом деле все это было театральным представлением, в котором она оказалась режиссером. Она планировала…

Что бы он ни задумал предпринять, он должен прежде всего заполучить фильм и удостовериться, что других копий не существует. В этом суть проблемы.

Вряд ли можно усомниться в том, что ведьма вроде Лисбет Саландер нажила себе врагов с течением времени. В этом отношении у адвоката Бьюрмана было преимущество. Тем, что ставило его в особое положение по сравнению с другими, кто по той или иной причине мог испытывать к ней злобу, был неограниченный доступ к ее медицинской карте, отчетам социальных работников и психиатрическим заключениям. Бьюрман был одним из немногих в Швеции, кому известны все ее самые потаенные секреты.

Личное дело Лисбет Саландер, переданное ему опекунским советом, когда Бьюрман согласился стать ее опекуном, было кратким, но емким. Всего на пятнадцати страницах уместились ее взрослая жизнь, краткая выписка из диагноза, сделанного психиатрической экспертизой, решение стокгольмского суда о передаче ее под опеку, а также финансовый отчет за прошлый год.

Он снова и снова перечитывал заключение. Затем начал планомерно собирать данные о прошлом Лисбет Саландер.

Как и любой адвокат, Бьюрман хорошо знал, куда надо обращаться, чтобы получить информацию из разных учреждений. У него не было проблем с доступом к ее медицинской карте – на него, опекуна, секретность не распространялась. Он был одним из немногих, кто мог получить любой материал, касающийся Лисбет Саландер.

Однако у него ушло несколько месяцев на то, чтобы составить картину ее жизни, собирая деталь за деталью, начиная с записей, сделанных о ней в младших классах, и кончая рапортами социальных работников, полиции и суда. Он лично встретился с доктором Йеспером Х. Лёдерманом и обсудил ее состояние. Именно этот врач-психиатр рекомендовал Саландер в закрытое лечебное учреждение, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Бьюрман тщательно изучил соображения, легшие в основу рекомендации психиатра. Все старались ему помочь, а одна работница социальной службы даже восхитилась рвением, выходившим за пределы стандартного, с которым Бьюрман вникал во все аспекты жизни Лисбет Саландер.