Сломанный меч - Хоук Саймон - Страница 29

— И он по-прежнему растет, — сказал Энке, глядя вниз. — Кто бы мог подумать, что грубый авнпост, поджариваемый солнцем и овеваемый всеми ветрами пустыни, станет цветущим городом.

— Мой отец, Лорд Энке Старший, разглядел возможности Алтарука. Его игорный дом в Тире помог ему создать торговую империю — Дом Энке. Мужество, характер и удача помогли ему в том, чего молодые аристократы добивались благодаря своей голубой крови. Аристократы вроде Джамри.

— Вот так и началось это знаменитое соперничество, — заметил закутанный в плащ человек.

— Да, — сказал Энке, поворачивая лицо к своему гостю. — Оно росло вместе с Алтаруком, соперничество между простолюдином и аристократом. И оно разорило и ввергло в нищету все остальные торговые дома Алтарука. Мой отец добился того, что его внесли в книгу знатных семей, стал аристократом, но Джамри никогда не разрешали ему забыть его скромного происхождения. «Из грязи в князи» — вот как они относились к нему.

— Когда я родился, у Лорда Джамри уже был сын. Они соревновались даже в этом, стремясь первым приобрести наследника. Но судьба смеялась над ними обоими и они были отцами только дечерей. У Старшего Джамри их было восемь, от трех разных жен, и у меня семь старших сестер. Первая жена моего отца родила ему четырех дочерей и умерла, рождая пятую, а моя мать подарила ему еще двоих девочек, прежде чем родить меня. Мне дали имя отца, как знак гордости за это достижение, но к тому времени третья жена Джамри уже родила сына, и ему был ровно год. В результате мы оба выросли, заочно ненавидя друг друга.

Энке опять повернулся и взглянул на город, с видом собственника. — Оба основателя теперь стары и немощны, неспособны даже встать на ноги без посторонней помощи, но старая вражда все еще горит между нашими Домами. Это все, о чем может говорить мой отец. Старое соперничество.

— Но и вы, похоже, думаете также.

— Да, — со вздохом сказал Энке. — Мы, наследники, унаследовали как свои Дома, так и свою ненависть. Но если Старший Джамри был умный, жестокий и рассчетливый делец, то нынешний Джамри просто самодовольный хлыщ, уверенный и в своем превосходстве и в своем богатстве. Он никогда не смотрел на Дом Энке как на серьезную угрозу своим делам.

— Именно поэтому я играю роль рассеянного повесы, — сказал Энке, опять поворачиваясь лицом к гостю. — Меня часто видят в домах удовольствия и игральных дома, где я пью и трачу деньги без счета. Я провожу время с падшими женщинами, а молодой Джамри удачно женился на дочери Виконта Томбладора, укрепив тем самым союз с этим домом. И Джамри немедленно обрюхатил свою молодую жену, чтобы обеспечить себе наследника, а я остаюсь бездетным холостяком, с виду больше заинтересованным в том, чтобы промотать состояние моего отца, а не увеличить его.

— Так что молодой Джамри глядит на меня со снисхождением и презрением, считая меня слабым и ленивым. А договор, который я подписал с ним и согласно которому Дом Джамри является старшим торговым партнером, только укрепил его мнение. И это в точности то, что я хочу, чтобы он думал.

— Усыпить его подозрения ложным чувством безопасности, — сказал закутанный в плащ человек, кивая головой.

— В точности, — сказал Энке, облокачиваясь спиной о парапет. — Я все еще молод и у меня есть достаточно времени на то, чтобы подобрать подходящую жену и начать семейную жизнь… после того, как я уничтожу своего соперника. И я не согласен ни на что меньшее, только полное уничтожение. Сначала я опрокину его Дом и унижу его, заставлю его ползать перед собой, на четвереньках… и целовать мои руки.

— И тогда?

— Тогда я убью его, — просто и сухо сказал Энке, как если бы он говорил о погоде. Потом он радостно и широко улыбнулся. — Когда мы были детьми, мои любимые сестры обычно говорили, что отец выращивает меня как змею, что он кормит меня ненавистью и злостью. Они говорили так, чтобы позлить меня, но я всегда поражался глубина этой метафоры. Змеи коварны и смертельны. Змеи ударяют быстро и без предупреждения. Змеи выживают в любых условиях. Я распоряжусь добавить силуэт змеи на наш флаг, когда с Джамри будет покончено, чтобы она служила мне напоминанием об этом великом событии. Ну как, вы удовлетворены моей искренностью?

Закутанный в плащ гость вышел вперед, в свет лун-близнецов. Он откинул капюшон своего плаща, открыв суровое, изъеденное временем лицо и огромный лысый череп темплара. Вокруг ее головы был тонкий, сделанный из чистого золота обруч, на котором был выгравиран королевский крест Нибеная, Короля-Тени.

— Его величество поручил мне сказать вам, Лорд Энке, что вы еще можете отступить, — сказала она. — Это последний момент, когда вы можете передумать и остановить дело.

Энке усмехнулся. — О, пожалуйста, Ливанна, — сказал он, — только не говорите мне, что Король-Тень имеет даже малейшее представление том, чем мы тут занимаемся.

Он прошел мимо ее, выйдя через открытые двери веранды. С недовольным видом Ливанна последовала за ним. Он подошел к изящному шкафчику и достал оттуда бутылку вина для них обоих.

— Я знаю абсолютно точно, что Нибенай не интересуется ничем, кроме своей трансформации, — продолжал Энке. — Быть может мы и находимся здесь в провинции, далеко от центра событий, но поверьте мне, у меня есть достаточно людей по всему миру. — Он наполнил и протянул ей изысканно сделанный серебряный бокал. — Старшие темплары Короля-Тени давно уже правят его королевством, а самому Нибенаю уже давно нет дела до того, что творится в стране, котороая только зовется его именем. Я не осмеливаюсь назвать вслух то, во что он собирается превратиться, но учитывая все, что я знаю, не лучше ли мне иметь дело с его темпларами, чьи заботы более, можем мы так сказать… материальны? — Он улыбнулся и поднял свой бокал к ее.

— Вы… вы слишком дерзки, — сказала Ливанна.

— И амбицизны, — добавил Энке. — И учитывая объем моих амбиций, вместе с теми преимуществами, которые вы можете получить от нашего сотрудничества, я уверен, что моя дерзость — это что-то такое, что вы сможете переварить.

— Прямо в точку, — сказала Ливанна.

Энке поднял брови и слегка поклонился, — Хорошо, я не позабуду этого, никогда.

— Именно, — коротко сказала Ливанна. — Так получилось, что в данный момент наши интересы совпадают, но это не делает вас незаменимым.

— Я знаю, что со мной или без меня, но в один день Алтарук может стать городом осквернителей, — сказал Энке. — Я вижу, что написано на стенах. Однако этот день придет значительно быстрее с моей помощью, чем без нее. И вы тоже знаете это очень хорошо, иначе вас не было бы здесь и вы не добивались бы, чтобы в Алтаруке правил Нибенай, а не Хуману из Урика или Оба из Галга. — Он опять улыбнулся. — Мы оба хотим положить конец этому затянувшему соперничеству.

Энке выпил из своего бокала и удобно развалился на кресле, действие, которое было бы вопиющей наглостью по отношению к старшему темплару в ее родном городе. Ее ноздри легко пошевелились, но в остальном она ничем не выдала свое отношение к этому.

— Давайте поймем один другого до конца, Ливанна, — сказал Энке. — Я — не ваш подданый, по меньшей мере пока. Вы нуждаетесь во мне сейчас, а когда Алтарук войдет в государство Нибеная, будете нуждаться еще больше. Без Джамри, я и только я буду контролировать экономику Алтарука. Доход, который получит Нибенай только в виде налогов с Дома Энке, не говоря уже об инвестициях, подарках и прочих поборах, включая взятки, будет совсем не малым. Никакое правительство не может выжить без Торговых Домов. Мы оба знает это. Конечно, мы оба знаем, что вы можете уничтожить меня, легко и в любой момент. Я не имею ни малейшего понятия о магии, а вы черпаете силу от самого Короля-Тени. Но если что-нибудь случится со мной, Дом Энке падет.

— Даже мой главный бухгалтер не знает всех подробностей наших сделок и всех деталей наших усилий. Мой отец слишком стар, чтобы возглавлять дело, а у моих систер нет ни необходимого опыта, ни необходимых способностей. Пятеро из них удачно вышли замуж, а оставшиеся две ожидают своей очереди. Их воспитали как изысканных, нежных аристократок, леди с головы до кончиков ногтей, а не как купцов.