Изгнанник - Хоук Саймон - Страница 26

За загонами канков шли еще большие загоны, где держали эрдлу, больших, нелетающих серо — и красноперых птиц, рост которых достигал семи футов, а вес — двух сотен фунтов. Яйца эрдлу были основной пищей на Атхасе. Нервничающие птицы теснились внутри своих оград, их длинные, могучие ноги рыли землю. Гибкие шеи изгибались во всех направлениях, и они без передышки издавали высокие, тонкие крики, так что их клинообразные клювы почти не закрывались. Когда же они увидели Сорака вместе с Тигрой, внутри их закона началась настоящая паника, птицы начали носиться кругами, вереща как бешенные.

На дальнем конце площади, ближе всего к зиккурату Калака, было открытое место, где вообще не было загонов, так как животные, которых продавали здесь, были слишком велики, чтобы приводить их в город. Ящерицы-иниксы достигали шестнадцати футов в длину и весили до двух тон. Ни одна загородка не могла удержать их, и обычно их привязывали к массивным каменным блокам, которые были чем-то вроде якоря, удерживающего их на месте. Их спины покрывал толстый панцирь из плотных, крепких чешуек, и они могли нести на себе огромные грузы. Их часто использовали в караванах для перевозки людей и товаров в беседках, которые прикрепляли им на спину, а аристократы использовали их для поездок за городом, разрешая слугам погонять их острыми обсидиановыми стрекалами, пока они сами сидели, удобно развалясь, в роскошных тенистых беседках.

По другую сторону открытой площади, подальше от остальных животных, Сорак увидел несколько мекилотов. Мекилотов, самых больших из ящеров Атхаса, использовали в караванах, так как они были способны тащить самые тяжелые повозки, или как боевых ящеров, прикрепляя к их спинам бронировные беседки. Только самые богатые торговые дома или регулярные армии могли позволить себе купить их, так как содержать их было очень дорого и они были ужасно злобные. Любой, оказывавшийся вблизи от их длинного языка, рисковал лишиться куска своего тела. Был только один способ держать их под контролем — псионика, так что все погонщики были псиониками. Иначе они легко перекусывали любые цепи и ломали любые загоны.

Из всех торговцев животными, бывших на площади, только тот, кто продавал иниксов, имел и крадлу, и Сорак увидел только двух крадлу, находившихся в отдельном загоне. Он подошел к торговцу, человеку, быстро проверил его и решил, что тот интересуется только бизнесом.

— Я вижу, ты привел несколько крадлу, — сказал купец, когда Сорак соскочил на землю перед ним. А потом он заметил Тигру. — Великий дракон! Тигон!

— Он не тронет тебя, — сказал Сорак. — Я вырастил этого тигона из крошечного котенка, и он полность под моим контролем.

— Не знал, что тигонов можено приручить, — с интересом сказал торговец. — Для этого наверняка нужно много терпения. Но, как я вижу, пастух, который вырастил стадо крадлу в пустыне, имеет его в избытке, а?

Сорак улыбнулся.

Если торговец и заинтересовался родителями Сорака, он не сказал ничего. У него на уме был бизнес и только бизнес. Сорак нырнул внутрь и дал возможность Стражу выйти на поверхность. Она немедленно поняла, что торговец хочет заполучить крадлу задешево.

— Ну как, не хочешь ли ты приобрести этих крадлу? — спросила она.

— Возможно, — ответил торговец. — Но, ты же сам видишь, у меня уже есть пара, я сейчас спрос на крадлу не так велик.

— А, — сказала Страж. — Ладно, в таком случае ты вряд ли захочешь купить еще. Не беда, я не хочу напрасно тратить твое время. Возможно какой-нибудь другой купец заинтересуется ими.

— Ну, приятель, ты слишком торопишься, — быстро сказал тоговец. — Я не говорил, что я не заинтересован, просто сейчас рыночные цены на крадлу далеко не так высоки, как они должны были бы быть. Но кто сказал, что ситуация не изменится? Я на рынке каждый день, в отличии от пастуха, который не может позволить себе роскошь ждать, пока цены возрастут. Я готов рискнуть и взять у тебя крадлу, если, конечно, ты захочешь правильную цену.

— А какую цену ты считаешь правильной? — спросила Страж, и тут же увидела настоящую рыночную ситуацию с крадлу. Нельзя было сказать, что она была плохой. Как раз наоборот. У купца уже было требование из легиона Тира на двенадцать крадлу, а он не мог выполнить его. С теми двумя, которые у него были, и еще пятью Сорака, ему оставалось только пять, а легион возьмет и семь, если он не сумеет выполнить полный заказ. Он ничего не потеряет в любом случае.

Торговец назвал цифру, которая была вдвое ниже реальной цены. Страж немедленно назвала другую, втрое большую. Начался ожесточенный торг. Торговец предложил в обмен несколько инексов, которых у него был переизбыток, но Страж не согласилась и сказала, что речь идет только о деньгах. Из-за ее способности читать мысли, торговец заранее был обречен на поражение и даже не подозревал об этом. В конце концов Страж спустила цену до точки, котрая была слегка меньше настоящей цены за крадлу, так что торговец получал прибыль, хотя и не такую большую. Кроме того, крадлу достались Сораку бесплатно, так что, когда он добавил монеты купца к монетам убитых им мародеров, образовалось очень приличная сумма.

Интересно, будет ли этого достаточно, спросил Сорак, неторопливо идя по городу после продажа крадлу.

Мы не можем знать этого, пока не узнаем, сколько стоят вещи здесь , ответила Страж.

Нам придется побыть в городе некоторое время, прежде, чем удастся установить контакт с Союзом Масок, сказал Эйрон. Рано или поздно все деньги кончатся, и мы не знаем, как добыть больше.

— Тогда нам придется узнать, — вслух сказал Сорак. Один или два человека, шедших мимо, бросили на него недоуменный взгляд, и он осознал, что должен внимательно следить за своей привычкой говорить вслух со своим племенем. Он не может ожидать, что эти люди поймут его.

Он вспомнил свой разговор с Госпожой Варанной. — Здесь, в монастыре, — сказала она, — мы все очень терпимы к тем, кто, в том или ином отношении, отличается от других. Это потому что мы сами прекрасно знаем, что это значит — быть не таким, как другие. Однако даже виличчи не свободны от страха или предубеждения. Когда ты в первый раз оказался здесь, было очень сильное сопротивление самой идее, что мужчина может быть принят в монастырь, а уж если этот мужчина эльфлинг…

— Но теперь, когда сестры узнали меня, они приняли меня, — ответил Сорак.

— Да, это правда, и это может оказаться так и во внешнем мире, во многих случаях. Но ты найдешь там намного меньше терпимости, Сорак. Мы, виличчи, знаем, что такое племя в одном, так как это уже случалось среди нас. Но во внешнем мире об этом не знает никто. А если они и узнают, они не поймут, и это испугает их. То, что пугает — представляет угрозу, а когда люди почувствуют, что им угрожают, они перепугаются насмерть.

— Раз так… должен ли я хранить свою тайну от всех, кроме сестер? — спросил он.

— Возможно не всегда, — ответила Варанна. — Но есть вещи внутри нас самих, которые лучше всего скрывать ото всех, по меньшей мере до тех пор, пока мы не повстречаем того, от которого мы не захотим скрывать ничего, того, которому мы без колебания доверим самые глубокие и свои самые сокровенные тайны, свою внутреннюю сущность. Но такое доверие требует времени. Необходимо ценить истину и всегда действовать соответственно истине, но некоторые истины не предназначены для всех. Помни это.

Сорак помнил. Он помнил и то, что это был для него совершенно новый мир и он не знал этих людей. А они не знали его. Достаточно того, что он выглядел совершенно другим, и пока он протискивался через толпы народа, никто не уступал ему дорогу, но все замечали. Они видели высокого чужака, одетого как пастух, во все коричневое, с густыми, падавшими на плечи черными волосами и странно-выглядящими чертами лица. Потом они замечали тигона, идущего рядом с ним, как домашнее животное. Кое-кто натыкался на его внимательный взгляд и тут же отводил глаза, не очень понимая почему. Все указывали на него, когда он проходил мимо, и шептались ему вслед.