Фантастика 1969-1970 - Григорьев Владимир Васильевич - Страница 1

ФАНТАСТИКА 1969-1970

От редакции

В этом сборнике вы прочтете девятнадцать рассказов семнадцати авторов из разных городов нашей страны.

К научной фантастике обращается все больше писателей: и уже сумевших себя зарекомендовать, и только берущихся за перо.

Не случайно среди авторов этого сборника, как и среди советских фантастов вообще, профессиональные писатели составляют пока явное меньшинство.

Любопытно чуть более подробно проанализировать хотя бы состав авторов этого сборника. Пятеро из них назвали себя в ответ на вопрос издательства писателями или профессиональными литераторами, в том числе один — сценаристом. Еще четверо и профессиональные журналисты, и писатели. Журнал «Вокруг света», газета ЦК КП Грузии «Заря Востока», киевская газета «Юный ленинец», московское издательство «Мир» — места их работы. В сборнике представлен астрофизик, кроме фантастических рассказов, печатающий научные статьи о захвате межзвездного вещества нейтронными звездами. И историк литературы. И просто историк. И военный инженер. И радиоинженер. И студент. И военный штурман, преподаватель Высшего военного авиационного училища. И юрист, заведующий научно-исследовательской лабораторией автоматизации судебно-экспертных исследований, он же ученый секретарь секции «Кибернетика и право» научного совета па комплексной проблеме «Кибернетика» АН СССР. В числе авторов три кандидата наук (филологических, юридических, исторических), один аспирант.

Фантасты, произведения которых вы прочтете, живут в Москве и на Украине, в Прибалтике, Закавказье, Сибири. Из семнадцати фантастов подавляющее большинство — мужчины (пятнадцать).

Самому старшему из семнадцати пятьдесят один год, двум младшим по двадцать три, остальные в большинстве достигли тридцати-сорока лет. Шестнадцать фантастов выступают под собственными фамилиями, один предпочитает псевдоним. О всемогуществе науки пишут одни, другие воспевают бодрящую силу мечты, третьи — борьбу за свободу и счастье. Но все вместе семнадцать фантастов рассказывают нам прежде всего о нас самих — потому что их глазами смотрим мы из сегодня как на будущее, так и на прошлое.

Фантастика подчиняет себе пространство и время прежде всего ради такого рассказа о мире, в котором мы живем.

Герои рассказов — ученые и звездолетчики, солдаты революции и защитники угнетенных, отчаянные мечтатели и не менее отчаянные скептики.

Мы хотели хотя бы частично отразить в этом сборнике и творческую многоликость советского фантаста, и тематическую многогранность советской научной фантастики.

ЗНАКОМЫЕ ИМЕНА

Владимир Михайлов

Пилот экстра-класса

— Ну вот, кажется, и все, — сказал Говор.

— Теперь все, — согласился Серегин.

— Да, еще одно: мой пилот. Вы подобрали?

Серегин кивнул с маленьким запозданием; эта пауза не ускользнула от Говора.

— Вас что-то смущает?

— Пожалуй, да, — сознался Серегин. Он выпятил нижнюю губу, склонил голову влево и повторил: — Пожалуй, да.

— Честное слово, я не знаю, до чего мы так дойдем. Что, неужели нельзя найти приличного пилота? Зачем же вы советовали мне отпустить Моргуна на звезды? После него мне нужен очень хороший пилот. С другим я просто не смогу летать, вы это знаете.

— Судя по знакам отличия, он хороший пилот, — сказал Серегин. — У него их полная грудь.

— В чем же дело?

— Хотел бы я знать, в чем дело, — сказал Серегин, скептически покачивая головой. — Опыта у него, по-видимому, достаточно. Но что-то такое есть в нем…

— Это лучше, чем когда нет ничего, — прервал Говор. — Вы ознакомились с документами? Да, впрочем, Резерв не прислал бы мне кого попало. Они меня знают.

— Я тоже так думаю, — сказал Серегин, не моргнув глазом. — Да кто вас не знает? — Говор покосился на него; Серегин был непроницаемо серьезен. — Документов у него пока нет, по его словам, их сейчас оформляет Резерв. А так, с виду, парень в порядке.

— Какой класс?

— Экстра.

Говор поднялся с кресла с таким видом, словно собирался немедленно засучить рукава и кинуться в атаку.

— Вы начинаете острить?

— Я ничего не начинаю, — невозмутимо сказал Серегин. — У него экстра-класс. Не думаю, чтобы он врал.

— М-да, — буркнул Говор.

— Вот в том-то и дело.

— Я вас понимаю. Пилоты экстра-класса не каждый день идут на корабли малого радиуса.

— Да, не каждый день. Точнее, это первый случай.

— Вы правы: тут что-то не так. Может быть, возраст? Как его зовут?

— Рогов.

— Рогов, Рогов… Где-то что-то… Напомните, Серегин.

— Когда-то вы хотели взять пилота с такой фамилией. Только он передумал и ушел на звезды. У него был первый класс.

— Значит, он получил экстра и решил принять наше предложение? Странно.

— Да нет же, — терпеливо сказал Серегин. — Вы забыли: это было давно. Того два года назад списали по возрасту.

— Зачем же вы привели его, Серегин?

— Это не он. Возможно, его сын. Ему лет сорок, сорок пять…

Говор уселся на угол стола и скрестил руки на груди.

— Что же вас смущает? Я вас знаю, Серегин, вы не станете сомневаться зря. Ну, отвечайте же, бестолковый человек!

Серегин пожал плечами.

— Ничего определенного. Но когда я смотрю ему в глаза, мне кажется, что он куда старше нас всех.

— Возможно, усталость, — предположил Говор. — Да, наверное, усталость. Он хочет отдохнуть здесь, в Системе. Но вы сказали ему, что работа у нас очень напряженная? Иногда из-за одного человека приходится гонять машину чуть ли не на другой конец Солнечной системы. Такова космическая ветвь геронтологии. — Соскользнув со стола, Говор заложил руки за спину, гордо выпятил живот. — Если где-нибудь на Энцеладе человеку удается дожить до ста двадцати, мы вынуждены облазить всю планету, чтобы в конечном итоге убедиться в том, что там нет никаких специфических условий, ведущих к увеличению продолжительности жизни, а просто у человека хорошая наследственность. Помните, сколько нам пришлось попотеть из-за Карселадзе?

— Помню.

— Все-то вы помните! Где этот пилот? На следующей неделе я хочу выслать группу к Сатурну, на Титан. Я сам пойду с нею. Не исключено, что там окажется что-то интересное. Где же он? Нельзя заставлять пилота экстра-класса ждать столько времени! Ей-богу, Серегин, вы иногда так злите меня, что я начинаю думать: человечество просто не заслуживает того продления жизни, ради которого я тут чуть ли не разрываюсь на части. Не говоря уже о бессмертии, которого оно заведомо не заработало. Даже вы — нет, а заметьте: вас я считаю одним из лучших представителей человечества. Это чтобы вы не обижались.

Серегин не улыбнулся.

— Я не обижаюсь, — сказал он. — Пилот здесь, рядом.

— Ну вот, я так и думал. И вы только сейчас снисходите до того, чтобы уведомить меня об этом, а пилот изнывает от скучного ожидания в приемной. Или вы думаете, что его может интересовать телепрограмма? Нет, если бы не ваша способность подбирать такие блестящие группы, я бы вас… Каково теперь, по вашей милости, мнение этого пилота обо мне? Он думает, что шеф института — старый дурак и вовсе не заботится о людях, хотя именно он должен бы… Впрочем, я не уверен, что вы судите иначе.

Серегин покачал головой.

— Нет.

— Тогда идемте к нему.

— Только я хочу предупредить вас…

— Ничего не желаю слушать, — отрезал Говор. — Где он? В конце концов, имею я право поговорить с ним?

Не по возрасту стремительными шагами Говор пересек кабинет и рывком распахнул дверь в приемную.

Навстречу Говору поднялся старик. Его длинное, костистое лицо обтягивала сухая, с красными прожилками кожа. Старик выпрямился во весь рост, но привычка сутулиться укоренилась слишком глубоко. Старик неуверенно шагнул вперед.