Тонкая темная линия - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 11

Анни оставила машину в красной зоне возле приемного покоя, прикрепив к стеклу значок офиса шерифа. Вооружившись блокнотом, она направилась внутрь, гадая, сможет ли Ренар вообще говорить с ней.

– Мы только что перевели его в палату. – Сестра по имени Жоли провела ее по коридору, сияющему, словно жемчуг, при мягком ночном освещении. – Не знаете, кто его избил? Я бы этого мужика расцеловала.

– Он в тюрьме, – солгала Анни.

Сестра Жоли выгнула аккуратно выщипанную бровь:

– Это еще за что?

Они как раз остановились у двери в палату 118, и Анни подавила вздох.

– Он не спит? Ему давали снотворное? Ренар может говорить?

– Он может говорить, остатки зубов ему не мешают. Обезболивающих ему не давали. – Несколько садистская улыбка изогнула губы медсестры. – Мы не хотим, чтобы симптомы серьезного повреждения головы были смазаны.

Жоли открыла дверь в палату и придержала ее. В комнате стояли две кровати, но занята была только одна. Маркус Ренар лежал, чуть приподняв голову, его лицо напоминало изуродованный плод граната-мутанта. Прошло всего два часа после избиения, но синяки и отеки сделали Ренара неузнаваемым. На одной брови красовался шов. Еще одна полоска швов пролегла по подбородку и нижней губе, словно гусеница-многоножка. В ноздри ему заткнули ватные тампоны, а то, что осталось от носа, было скрыто под повязкой.

– И нет кляпа под рукой, – с сожалением произнесла медсестра. Потом бросила взгляд на Анни: – А вы не могли немного подождать, чтобы тот герой отправил этого ублюдка в кому?

– Я никогда не могла правильно рассчитать время, – с горькой иронией пробормотала Анни.

– Очень жаль.

Анни посмотрела вслед медсестре, возвратившейся на пост.

– Мистер Ренар, я помощник шерифа Бруссар, – представилась она, вынимая ручку и подходя ближе к кровати. – Если это возможно, то я хотела бы записать ваши показания по поводу того, что случилось сегодня вечером.

Маркус изучающе смотрел на нее узенькими щелочками заплывших глаз. Его ангел милосердия. С высокой больничной кровати посетительница казалась маленькой. Джинсовая куртка скрывала очертания фигуры. Женщина была хорошенькой, хотя на скуле багровел синяк, а темные волосы растрепались. Глаза цвета черного кофе с несколько необычным разрезом смотрели очень серьезно, пока помощник шерифа ждала его ответа.

– Вы там были, – прошептал он, преодолевая боль.

– Я должна знать, что произошло до моего появления на стоянке, – пояснила Анни. – Из-за чего произошла драка?

– Нападение.

– Вы хотите сказать, что детектив Фуркейд просто набросился на вас?

– Я вышел… из здания, – произнес Ренар, задыхаясь. Ему наложили такую тугую повязку на ребра, что он с трудом дышал. – Он был там… Сказал, что ничего не кончилось. Ударил меня. Потом еще раз… и еще… Он хотел, чтобы я умер.

Анни подняла голову от блокнота.

– Вряд ли детектив в этом одинок, мистер Ренар.

– Вы не хотели, – сказал Маркус. – Вы… спасли меня.

– Я выполняла свою работу.

– А как же Фуркейд? Он пытался… убить меня.

– Детектив Фуркейд сказал вам об этом?

– Посмотрите на меня.

– Я не могу делать выводы, мистер Ренар.

– Но вы же сказали ему: «Ты его убьешь», – настаивал Ренар. – Вы спасли мне жизнь. Благодарю вас.

– Мне не нужна ваша благодарность, – резко ответила Анни.

– Я не… убивал Памелу. Я любил ее… Как друга.

– Друзей не преследуют.

Маркус поднял палец, чтобы предостеречь ее.

– Выводы…

– Этим делом я не занимаюсь, поэтому могу свободно рассматривать факты и приходить к любым выводам. Вы спровоцировали детектива Фуркейда?

– Нет. Он не соображал, что делает. Он был пьян.

Ренар попытался облизнуть губы, но его язык натолкнулся на пустые места и обломки зубов. Он перевел взгляд на пластмассовый кувшин справа от него.

– Вы не могли бы… налить мне воды, Анни?

– Помощник шерифа Бруссар, – слишком резко поправила его Анни. То, что Ренар назвал ее по имени, вывело Анни из себя. Она не хотела исполнять его просьбу, но у него и так были основания выдвинуть иск против управления. Не стоило усугублять ситуацию из-за ерунды.

Анни положила блокнот на тумбочку у кровати, налила полстакана воды и протянула ему. Костяшки пальцев на правой руке были содраны и сейчас светились оранжевыми пятнами йода. Именно этой рукой он держал нож, когда расправлялся с женщиной, которую, по его собственному выражению, он любил как друга.

Ренар попытался сделать глоток, стараясь не двигать зашитой губой. По подбородку на больничную рубаху потекла струйка воды. Ему было бы легче воспользоваться соломинкой, но сестры не позаботились об этом. Анни подумала, то Ренар просто счастливчик, раз ему не подсыпали отравы в питье.

– Еще раз спасибо, помощник шерифа, – Маркус попытался улыбнуться, и вид у него стал еще более омерзительным. – Вы очень добры.

– Вы собираетесь выдвинуть обвинения? – сухо поинтересовалась Анни.

Ренар как-то странно хрюкнул. Видимо, пытался рассмеяться.

– Детектив пытался меня убить. Да… Я хочу выдвинуть обвинения. Его место в тюрьме. Вы должны помочь мне отправить его туда… помощник шерифа. Вы свидетель.

Ручка застыла в пальцах Анни. Мысль о такой перспективе пронзила ее, словно шомпол.

– Знаете что, Ренар? Я очень жалею, что свернула на ту улицу сегодня вечером.

Он попытался покачать головой.

– Вы… не хотите, чтобы я умер… Анни. Вы спасли мне сегодня жизнь. Дважды.

– Я уже сказала, что сожалею об этом.

– Вы не… ищете мести. Вам нужна… правда… справедливость. Я не плохой человек… Анни.

– Я бы чувствовала себя лучше, если бы так решил суд. – Анни закрыла блокнот. – Кто-нибудь из офиса шерифа к вам еще заедет.

Маркус проводил Анни взглядом, потом закрыл глаза и представил ее лицо. Правильные черты, на подбородке ямочка, кожа цвета свежих сливок и молодых персиков из Джорджии. Ренар вспомнил ее голос – мягкий, чуть хрипловатый. Он подумал о том, что эта женщина могла бы ему сказать, если бы пришла не по долгу службы. Она бы утешила его, посочувствовала ему, и эти слова облегчили бы его боль.

Анни Бруссар, его ангел милосердия.

ГЛАВА 6

Дождь шел стеной, укорачивая свет фар. Ночь стала совсем близкой, обступая машину, словно стенки туннеля. Небо казалось слишком низким, а чересчур тесно стоящие деревья будто нависли над дорогой.

Дженнифер Нолан терпеть не могла работать в вечернюю смену. Но и сидеть дома по вечерам она тоже не любила. Она всего боялась – темноты, звуков во мраке, того, что могло скрываться в темноте. В зеркале заднего вида возник свет фар, и у Дженнифер Нолан перехватило дыхание. Повсюду все только и говорили, что об убийстве и о том, что женщинам небезопасно ходить по улицам ночью. Она слышала, что несчастную Бишон расчленили. В новостях об этом не говорили, но Дженнифер слышала разговоры и верила им. Слухи все равно просачиваются. Как, например, о том, что на убитую надели карнавальную маску. Полиция не хотела, чтобы об этом узнали, но всем все равно все стало известно.

Дженнифер только представила себе ужас, который испытала несчастная жертва, и у нее немедленно начались ночные кошмары. Она даже думать не хотела о карнавале, до которого оставалось меньше двух недель, и все из-за этой маски.

Машина нагнала ее, и страх Дженнифер усилился. Но автомобиль проехал мимо, задние фонари сверкнули в ночи, и у Дженнифер отлегло от сердца. Она включила сигнал поворота и свернула на стоянку трейлеров.

Держа ключ в руке, как учили в журнале «Гламур», она подошла к двери. Необходимо держать ключ наготове, чтобы быстро открыть дверь. Его можно использовать и как орудие защиты, если кто-нибудь набросится на нее из кустов, которые, к несчастью, росли возле ее трейлера.

В гостиной горел свет, создавая иллюзию, что кто-то находился дома весь вечер. Закрыв за собой дверь, Дженнифер повесила жакет на вешалку и схватила с кухонного стола полотенце, чтобы вытереть совершенно мокрые рыжие волосы. Она прошла по трейлеру, зажигая повсюду свет. Дженнифер вела себя достаточно осторожно и входила в комнату только после того, как зажигала свет, чтобы осмотреться. Ее спальня располагалась в конце темного коридора. Все стояло на своих местах, и в шкафу никого не оказалось. На столике возле кровати стоял баллончик с лаком для волос. Она сможет, воспользоваться им, если кто-то ворвется к ней ночью.