Саша и Шура - Алексин Анатолий Георгиевич - Страница 33

– Давай понесём вместе, – предложил Саша.

Но я отказался от его помощи: свой план я должен был сам, своими собственными силами провести в жизнь от начала и до конца! Я несколько раз останавливался в пути, отдыхал, но Саша больше не предлагал мне помощь. Такой уж у него был характер: он не любил надоедать и навязываться со своими услугами. Когда же мы наконец добрались до города, он сказал:

– Давай сразу свернём на свалку выбросим весь твой хлам.

– Нет, я отнесу его домой!

– Домой?!

– А что ж такого странного? Сдам завтра утром в утиль и денежки получу, – схитрил я.

– Так ты, значит, вот для чего по пляжу ползал?..

Я спохватился и замахал свободной рукой:

– Что ты? Что ты?! Это я так… только что придумал. Почему бы, думаю, не сдать всё это в утиль, а деньги – на общественные нужды?

– Деньги вообще-то нам нужны, – задумчиво проговорил Саша. – Для общественной библиотеки… Веник говорит, что нужно ещё книжки подкупить. Классику! Пушкина и Лермонтова знаешь как богато издают: с золотом, с серебром, полными собраниями сочинений. А полные собрания никто нам не пожертвовал… Жалко, конечно, с такими книжками расставаться. Но ничего: мы их сами купим. Думаю вот металлолом подсобрать, бумажную макулатуру.

Я скривился. Саша сразу заметил это, даже в сумерках:

– Думаешь, надоел этот металлолом вместе с макулатурой, да? А мы разве для развлечения собираем? Мы же для дела!..

Дома дедушка с удивлением посмотрел на мою ношу:

– Люди свои коллекции десятилетиями собирают, а ты за полтора часа целый мешок наполнил! И что же у тебя там, позволь полюбопытствовать?..

– Пока не могу показать!

– Не можешь?!

– Не могу…

– Так-с… Таинственный мешочек!

Дедушка тяжело вздохнул: ему, наверное, очень хотелось узнать, из чего состояла моя коллекция.

ТУДА И ОБРАТНО…

Я знал, что важная комиссия прибудет в Песчанск к девяти часам утра, а оттуда уже пожалует к нам. Значит, я должен был появиться в Песчанске со своим мешком на полчаса раньше комиссии. И вот я уже во второй раз отправился на обтекаемом белоголубом автобусе в город, с которым мы соревновались и который должны были победить..

Пассажиров в автобусе было мало, потому что никто не спешил в этот час на станцию: поезда приходили и уходили в полдень.

Вчера вечером у меня было такое замечательное настроение, что я даже с трудом уснул. Ведь я узнал вчера о том, что Саша, оказывается, хочет дружить со мной так же крепко, как в прошлом году. Но, сидя в автобусе рядом со своим мешком, сшитым дедушкой из старых портьер, я уже ни о чём торжественном и радостном не думал, потому что мне вдруг стало немножечко страшно. «А если меня поймают чистоплотные жители города Песчанска? – думал я, сидя в автобусе. – Что, если они захватят меня вместе с моим мешком неопределённого цвета?.. Тогда я должен буду пожертвовать собой ради города, в котором родилась моя мама, в котором жили Саша, и дедушка, и Липучка, и тётя Кланя… В который насовсем переехал даже такой замечательный человек, как подполковник в отставке Андрей Никитич. Ведь он, конечно, мог поселиться где угодно, а выбрал Белогорск! Ну, а если мой план осуществится и жители Песчанска не поймают меня, тогда только Саша (один только Саша!) будет знать, какую я сыграл роль в соревновании двух городов и чем мне обязан город, в котором прошли детство и юность моей мамы!..»

Да, для жителей Песчанска я должен был навсегда остаться таинственным незнакомцем! Это было ясно. И поэтому я снял с руки красную повязку, которая могла выдать меня, осторожно свернул её и положил в карман. И всё-таки мне было не по себе.

Мне очень хотелось хотя бы немножко отсрочить свою вторую встречу с городом Песчанском, хотелось, чтобы автобус ехал помедленнее, а он, полупустой, как нарочно, катил быстро, стремительно взбираясь на холмы, даже не притормаживая на спусках и проскакивая остановки, на которых никто в этот час его не ждал и никто не собирался выходить.

Я с тоской поглядывал на берёзовую рощу, словно прощался с ней: а вдруг мне придётся из Песчанска отправиться прямо в Москву, не заехав даже в Белогорск за своим командировочным чемоданчиком? Вдруг я должен буду поступить так, чтобы не бросить тень на Белогорск, не выдать своей связи с этим городом и с нашим Общественным советом, который и правда ведь ничего не знал и не ведал о моих смелых и рискованных намерениях.

Я с завистью поглядывал на пассажиров, у которых в это утро было, вероятно, самое обычное настроение, но мне казалось, что, в отличие от меня, настроение у всех просто великолепное, потому что никто не везёт с собой такого опасного мешка, какой везу я…

Не успел я ещё подробно обдумать всё, что может со мной произойти, как мы уже очутились на станции. Оказалось, что автобус будет стоять на площади возле вокзала дольше, чем обычно, потому что какой-то поезд, идущий издалека в Москву и опаздывающий с самой ночи, всё же остановится и из него могут выйти пассажиры, которым нужно в Песчанск.

Шофёр, совсем молоденький и маленького роста, выпрыгнул из своей кабинки на землю и блаженно потянулся… «И у него тоже хорошее настроение!» – с завистью подумал я. Меня удивило, что он, такой коротышка повелевает, как хочет, большим и красивым автобусом. Я вообще всегда старался повнимательнее разглядеть лица машинистов железнодорожных поездов и поездов метро, шофёров, которые водят какие-нибудь уж особенно огромные машины, и, конечно, лётчиков… «Вот, – думал я всегда, – до чего же удивительно: обыкновенный человек, даже не очень высокий и не особенно уж сильный с виду, а захочет – и целый длиннющий состав остановится или, наоборот, прибавит скорость; самолёт ринется ввысь или помчится в путь гигантский грузовик с медведем на радиаторе…» Нет, не зря всё-таки я с самого раннего детства мечтал быть вагоновожатым и вообще работать где-нибудь на транспорте!

Шофёр с деловым видом склонялся над каждым колесом и постукивал по узорчатым, резиновым покрышкам.; И мне неожиданно захотелось, чтобы хоть одно колесо спустило воздух и обмякло или чтобы сломалась рессора, – тогда бы я опоздал в Песчанск к приезду комиссии и не смог бы выполнить свой план по уважительным причинам. Но автобус был не только обтекаемым и красивым, но ещё, должно быть, обладал богатырским здоровьем, а шофёр постукивал по колёсам просто так, для порядка.

Тогда я, чтобы отвлечься от всяких неприятных мыслей, решил вспомнить о книгах и фильмах, которые мне особенно нравились. Но на память мне почему-то всё время приходили произведения, в которых отважные герои шли с боевыми заданиями в тыл противника и не возвращались назад. Правда, я не шёл, а ехал на автобусе, и не к противникам, а, как бы это сказать, всего-навсего к нашим соперникам, с которыми мы соревновались, – но всё равно меня могли поймать, потому что план мой (я был в этом уверен!) никак не мог обрадовать жителей города Песчанска.

Когда стало ясно, что мысли о литературе и кино меня не развеселят, я стал вспоминать разные забавные истории из жизни и сразу же вспомнил, как на этой самой площадке, возле станции, под тяжестью Ангелины Семёновны треснула и осела коляска с надписью: «Наши общие колёса!»

И, словно для того чтобы получше напомнить мне об этом случае, внезапно где-то совсем рядом застрекотал мопед.

Я выглянул в окно и, чуть не вскрикнув от изумления, снова скрылся в автобусе: к станции на самой высшей скорости, на какую только были способны «наши общие колёса», подкатил Саша. Зачем он сюда приехал? За кем гнался?..

Но мне недолго пришлось рассуждать на эту тему и теряться в догадках, потому что Саша, возбуждённый и злой (я-то уж умел угадывать его настроение!), появился в дверях автобуса.

– Ты здесь? – коротко поинтересовался он, будто ещё сомневаясь – я это или не я.

Что мне было отвечать? Я промолчал…

– А ну-ка, бери своё барахло – и живо в коляску!

– В Белогорске что-нибудь случилось? – испуганно спросил я, потому что Сашино настроение было мне совсем непонятно.