Самоанализ - Хорни Карен - Страница 11

Желание любви и привязанности со стороны других имеет смысл только в том случае, если испытываешь любовь к ним самим и чувствуешь с ними общность. Акцент поэтому ставится не только на дружеском отношении других людей, но и на положительных чувствах, которые сам человек способен питать и проявлять к другим. Однако невротическая потребность в любви и привязанности лишена такого важного качества, как взаимность. Дело в том, что для невротика его собственные чувства любви и привязанности настолько же мало важны, как если бы был он окружен неизвестными и опасными животными. Чтобы быть точным, на самом деле он даже не хочет любви и привязанности со стороны других; он просто-напросто озабочен тем, чтобы другие люди не вели себя с ним агрессивно. То ценное, что заключено во взаимопонимании, терпимости, заботе, симпатии, не имеет места в его отношениях.

Подобным же образом стремление к совершенствованию наших способностей и дарований заслуживает наших самых энергичных усилий, поскольку жить на свете, несомненно, было бы лучше, будь это стремление активным и сильным в каждом из нас. Но невротическая потребность совершенства, хотя и может выражаться теми же словами, потеряла эту специфическую ценность, поскольку представляет собой попытку быть или казаться совершенным, никак не меняясь. Здесь нет возможности для совершенствования, потому что вероятность обнаружить в себе что-то, что необходимо изменить, пугает и поэтому отталкивает. Единственное, что по-настоящему заботит невротика, — это желание скрыть все недостатки, чтобы не подвергнуться критике и сохранить тайное чувство превосходства над другими. Как и при невротической потребности в любви и привязанности, личное активное участие отсутствует или ослаблено. Вместо активного жизненного стремления эта наклонность является настойчивой попыткой сохранить иллюзорный статус-кво.

И последнее сравнение: все мы высоко ценим волевые качества, считая их огромной силой, если она служит целям, важным самим по себе. Но вера невротика во всемогущество воли иллюзорна, потому что она полностью игнорирует возможность ограничений, непреодолимых трудностей даже для самых решительных действий. Никакая сила воли не поможет нам выбраться из воскресной автомобильной пробки на улицах города. Далее, ценность силы воли сводится к нулю, если доказательство ее могущества становится самоцелью. Любое препятствие, стоящее на пути сиюминутных побуждений, толкает человека, находящегося в тисках этой невротической наклонности, на слепые и безрассудные поступки, независимо от того, действительно ли ему нужна данная вещь. Ценник перевернут: не человек обладает силой воли, а наоборот — она человеком.

Наверное, этих примеров достаточно, чтобы показать, что невротические наклонности являются чуть ли не карикатурой на внешне сходные с ними ценности человека. Они лишены свободы, спонтанности и смысла. Слишком часто они содержат иллюзорные элементы. Их ценность исключительно субъективна и фактически заключается в том, что они в той или иной мере безрассудно обещают безопасность и решение всех проблем.

Здесь следует подчеркнуть еще один важный момент: невротические наклонности не только лишены человеческих ценностей, которые они имитируют, но они даже и не выражают того, чего человек хочет. Если, например, он отдает все свои силы достижению престижного положения в обществе или власти, то и в самом деле может считать, что нуждается в них; в реальности же, в чем мы уже убедились, невротик просто вынужден их желать. Это равносильно тому, как если бы кто-то летел на самолете и полагал, что управляет им, тогда как фактически самолет управлялся с земли с помощью дистанционного управления.

Остается понять, хотя бы приблизительно, как и до какой степени невротические наклонности могут определять характер человека и влиять на его жизнь. Во-первых, эти наклонности предполагают развитие определенных вспомогательных установок, чувств и форм поведения. Если человек склонен к абсолютной независимости, он будет стремиться к скрытности и уединению, остерегаться всего, что может хоть как-то походить на вмешательство в его личную жизнь, и выработает способы, благодаря которым будет держать других на дистанции. Если у него есть склонность к ограничению жизненной активности, то он будет скромным, нетребовательным, готовым уступить каждому, кто более агрессивен, чем он.

Кроме того, невротические наклонности во многом определяют представление человека о том, кем он является или кем ему следует быть. Все невротичные люди заметно неустойчивы в своей самооценке, колеблются между преувеличенным и приниженным представлениями о себе. Когда невротическая наклонность установлена, появляется возможность понять причины того, почему данный человек сознает одни оценки, относящиеся к нему, и вытесняет другие, почему он — сознательно или бессознательно — чрезмерно гордится одними своими установками или качествами и презирает другие безо всякой объективной причины.

Например, если А. создал защитную веру в силу разума и предвидение, он будет не только переоценивать все, чего можно достичь умом, но и особо гордиться силой своего интеллекта, логикой своих суждений и предсказаний. Его представление о собственном превосходстве над другими прежде всего будет продиктовано его убеждением в превосходстве своего ума. И если В. кажется, что он не может полагаться на себя и нуждается в «партнере», который сделает его жизнь содержательной и направленной, он будет склонен переоценивать не только всемогущество любви, но и собственную способность любить. Он ошибочно примет свою потребность «виснуть» на другом человеке за способность к большой любви и будет особо гордиться этой иллюзорной способностью. Наконец, если С. присуща невротическая потребность справляться с любой ситуацией только собственными усилиями, быть самостоятельным любой ценой, он будет чрезмерно горд тем, что он умелый и уверенный в себе человек и никогда и ни в ком не нуждается.

Поддержание этой веры (для А. веры в необыкновенную силу ума, для В. — в свою любвеобильную натуру, для С. — в способность самостоятельно решать дела) становится такой же навязчивостью, как и те невротические наклонности, которые ее вызвали. Но гордость обладанием этими качествами чувствительна и уязвима, и на то есть веские причины. Ее основание недостаточно прочно. Она покоится на слишком зыбком фундаменте и содержит слишком много иллюзорных элементов. Фактически это скорее гордость качествами, которые нужны человеку для осуществления своих невротических наклонностей, а не теми, которые ему на самом деле присущи. Так, например, В. неспособен сильно любить, но вера его в это качество позволяет ему не замечать фальшивость собственных целей. Если он хоть немного усомнится в своей способности любить, то вынужден будет признать, что на самом деле ему нужен не тот, кого он будет любить, а тот, кто посвятит ему свою жизнь, не получая ничего взамен. Это означало бы такую серьезную угрозу его защищенности, что реакция его на соответствующую критику оказалась бы смесью паники и враждебности, в которой преобладало бы одно или другое. Точно так же А. будет реагировать крайним раздражением на любое сомнение, которое может хоть как-то бросить тень на справедливость его суждений. С другой стороны, С., гордый тем, что ни в ком не нуждается, непременно будет испытывать огромное раздражение при малейшем намеке на его неспособность справиться с чем-либо без посторонней помощи или совета. Тревога и враждебность, порождаемые такими покушениями на драгоценный образ себя, еще более нарушают отношения невротика с другими людьми и тем самым принуждают его еще крепче держаться за свои защитные приспособления.

Невротические наклонности остро влияют на оценку не только себя, но и других. Человек, стремящийся к престижу, будет судить о других исключительно в соответствии с их престижем: того, кто пользуется большим престижем, будет ставить выше себя и смотреть сверху вниз на человека, престиж которого меньше, каковы бы ни были его личные качества. Навязчиво уступчивый человек будет восхищаться всем подряд, что покажется ему силой, даже если эта «сила» заключается в беспорядочном и беспринципном поведении. Человек, испытывающий навязчивую потребность эксплуатировать других, может испытывать определенную симпатию к тому, кого он эксплуатирует, но в то же время его презирать; о навязчиво скромном человеке он будет думать как о глупце или лицемере. Навязчиво зависимый человек может завидовать навязчиво самодостаточному, считая его свободным и непринужденным, хотя на деле последний может просто находиться в тисках невротической наклонности иного рода.