Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Хомяков Петр Михайлович - Страница 19

– Да, нестандартное поведение для жениха и невесты.

– Зато в другом все более чем стандартно.

– О чем ты?

– О том, что мы впервые полноценно займемся любовью только после свадьбы. И это правильно, товарищи! – поспешил добавить он, боясь, что последняя фраза может быть понята ей как некий упрек.

Ольга засмеялась.

– По какому сценарию будем действовать? Ты сейчас будешь меня насиловать, или мне показать стриптиз?

– Пожалуй, по смешанному сценарию, не исключающему экспромты.

Он обошел ее, и, целуя сзади в плечи, расстегнул молнию на платье. Оно сразу с тихим шорохом упало вниз.

– Удобно, правда? – спросила она полуобернувшись.

– Да, ты просто чудо. Не только чертовски красива, но и предусмотрительна даже в мелочах.

– Да, я такая!

Она переступила через упавшее к ногам платье. И обернулась к нему. Белое кружевное свадебное белье подчеркивало ее сексапильную фигуру и гармонировало с розовато-белой нежной кожей.

– Знаешь, эти трусики смотрятся на тебе гораздо эротичнее, чем смотрелось бы, например, бикини. То, что они не столь малы, обуславливает некую интригу. Хочется заглянуть за эту завесу тайны.

– Будем и дальше теоретизировать, или заглянем за завесу тайны практически?

– Разумеется, практически!

Неизвестно, что подействовало, неуемный темперамент Петра, усиленный великолепием его молодой жены, или крем, подаренный Коваленко. Но в эту ночь Ольга впервые испытала оргазм. Причем не один раз.

Она многого ожидала от своей первой брачной ночи.

Но действительность превзошла ее ожидания.

И теперь она не просто любила Петра.

Она втрескалась в него, как кошка. И готова была следовать любым его желаниям, советам и прихотям.

– Ну, что? Как идут дела? – спросил Борис Петрович у Коваленко через три месяца.

– Генерал Кузьмин настоял на увеличении финансирования всех работ по созданию геофизического оружия в четыре раза.

– Неплохо, неплохо. Надо заканчивать с этими молниями. И начинать уже работать с землетрясениями.

– Но эти работы будут сильно зависеть от района предполагаемых воздействий. Что это? Европа, США, Китай, Афганистан? Как будем закидывать туда наших экспериментаторов.

– Никаких закардонных операций не нужно. Чувствую, что скоро нам придется трясти нашу милую родину.

– Хорошо. Но проект опять выходит за намеченные рамки.

– Интересно, что там теперь наметилось?

– Кузьмин пытается продавить идею о том, что провоцирование геофизических катаклизмов с помощью малых воздействий, с точки зрения приемов этих воздействий сродни всем экстрасенсорным методикам воздействия на организм.

Поэтому целесообразно отдать под его кураторство и эти работы.

– На многое замахнулся. Не подавится?

– Его поддерживает в этом двоюродный дед Блохинова.

– Ну, тогда это, возможно пройдет. Но, черт побери, если мы и это подомнем под себя, то у нас все Политбюро в кармане будет!

Кстати, а идея чья?

– Буробина, разумеется. Кузьмин теперь с ним во всем советуется. И говорит, что более умного человека не встречал ни разу в жизни.

– Да, отрабатывает свой хлеб волхв. Отрабатывает. Заслужил, питекантроп прелести Олюни Кузьминой.

– Он повышен до неандертальца.

– Повышения заслуживает, – сказал генерал так, словно наложил резолюцию. И засмеялся собственной шутке.

– Кстати, к изучению малых биорезонансных воздействий на здоровье Кузьмин намерен привлечь свою младшую дочь. Она ведь медик по образованию.

– С ума сойти! Да, Валера, таких перспектив я не ожидал.

– Вот такие последствия может иметь одна грамотно и вовремя организованная свадьба.

– Согласен с тобой. Это высший пилотаж.

Глава 9. Резонанс

– Это здорово, Петр, просто здорово.

Кузьмин и Буробин сидели в домашнем кабинете генерала. Юрий Тимофеевич рассматривал фотографии, на которых были запечатлены результаты одного из экспериментов. Грозы над аэродромом, где стояли списанные самолеты.

Имитировался обычный полетный день. Подготовка к полетам, заправка, выруливание на старт. Неожиданная гроза при ясном небе нанесла немалый урон этому аэродрому условного противника.

– Юрий Тимофеевич, – заметил Петр, – хотел бы обратить ваше внимание на ряд трудностей. Для отчета это, конечно же, великолепно. Но до практического применения, тем более в боевых условиях, далековато.

– Самокритичен ты Петр к себе.

– Так, Юрий Тимофеевич, я же не на отчете. Это эксклюзивные пояснения для вас лично.

– Ладно, ладно. Что ты думаешь, я не понимаю всех проблем? Я все же практик, в первую очередь. И большую часть жизни провел не в штабах.

– Да я знаю, Юрий Тимофеевич. И, признаюсь, удивляюсь, как вам все же удалось прорваться.

– Ох, и бестактен же ты, Петр. Я все же ответственный сотрудник ЦК КПСС, а ты мне чуть ли не открытым текстом брякаешь, что не веришь в справедливость нашей системы.

У Петра с тестем сложились совершенно не типичные доверительные и, насколько это вообще возможно в их ситуации, чуть ли не дружеские отношения. Для генерала, человека мужественно и резкого, но все же профессионально дисциплинированного, и, по-советски, в меру острожного, было просто немыслимо раньше общаться с кем-либо с такой же степенью откровенности.

Похоже, с зятем он отводил душу.

– Да вы сами в нее не верите, Юрий Тимофеевич.

– Проехали, Петр.

– Проехали, так проехали.

Буробину и без откровений генерала было в целом все ясно. Конечно же, генерал был очень толковым и безупречным служакой. И стал генерал-майором только благодаря своим заслугам. Но вот дальнейшая его карьера была бы невозможна без стечения обстоятельств. Родственное знакомство с семьей мужа своей старшей дочери стало той каплей, которая круто изменила судьбу Кузьмина.

Политический клан, куда входил двоюродный дед Влада Блохинова решил продвинуть Кузьмина, ставшего их родственником. Разумеется, сделав из него вполне своего человека. Простоватый армейский служака вполне подходил на роль управляемой фигуры, которую не грех, продвинув, потом использовать в зависимости от обстоятельств.

И из генерала, которых в огромной Советской Армии было изрядно, он превратился в сотрудника Генштаба, а затем и ЦК КПСС. И теперь входил в политическую элиту красной империи.

Впрочем, в некоторых моментах патроны Кузьмина ошиблись. Умный, энергичный и высокопрофессиональный генерал рос несколько быстрее, чем на то рассчитывали его благодетели. Оказалось, что он действительно незаурядная личность, которая сразу проявила себя, как только волею судеб ему представилась такая возможность.

Но не задвигать же его обратно! Тем более, что он был вполне лоялен своим благодетелям.

Судьба Кузьмина была во многом типична. Много было в красной империи людей выдающихся. Но проявить себя могли единицы, которым везло. Причем это везение было совершенно не связано с их профессиональными, волевыми и интеллектуальными качествами.

И, кроме того, такие люди часто оставались белыми воронами в своем новом кругу. Ибо чаще всего везло в «Византии ХХ века» людям совершенно никчемным.

Однако, белой вороной быть трудно. И те, кто все же не растерял темпа, оказавшись наверху, достигли этого благодаря тому, что смогли наступить на горло собственной песне. Но природу не обманешь. И задавленная натура требовала компенсации отказа от самого себя.

Для Кузьмина такой компенсацией стал Петр. Которого он полюбил больше, чем мог, наверное, любить родного сына. Впрочем, и Петр искренне симпатизировал генералу. Даром, что ли, что всего две женщины, которые были в его жизни, являлись дочерьми Кузьмина. В этих симпатиях проявлялась инстинктивная симпатия к этому человеческому типажу.

– Ладно, Петр, – продолжил разговор генерал. Теперь о перспективах. Разъясни мне так, чтобы я мог потом разъяснить другим, без мистики и излишнего наукообразия. В чем суть всех этих фантастических перспектив, которые ты мне не раз обрисовывал.