Отверженные - Хантер Эрин - Страница 9

Опомнилась она только в самой чаще леса. Стряхнув с ушей капли дождя, Остролапка юркнула в неглубокую норку в песчаном берегу, свернулась клубочком и стала смотреть на шелестящую завесу дождя, падавшего на землю в нескольких усиках от ее носа. Через какое-то время она поежилась и пригладила языком шерстку, чтобы хоть немного обсушиться и согреться.

Вдруг услышав из глубины норы какой-то шум, она оцепенела. Кто-то большой — по крайней мере, не меньше ее самой — шел по подземному туннелю.

«Вот мышеголовая!» — выругала себя Остролапка. Она так промокла и замерзла, что даже не потрудилась как следует проверить нору, в которой укрылась!

Она напрягла мышцы и осторожно втянула в себя воздух, ожидая почуять резкий запах лисы или, чего доброго, барсука. Вопреки всем страхам, ноздри ей защекотал знакомый запах. Обмякнув от облегчения, Остролапка повернулась к черному зеву туннеля.

— Воробушек! Что ты тут делаешь?

Брат выбрался из туннеля и уселся рядом с ней. От шерсти его влажно пахло землей и старым запахом лисицы.

— Ничего, — буркнул он. — Прячусь от дождя.

— Врешь! — прошипела Остролапка, мгновенно разозлившись на него за эту явную ложь. — Шерсть у тебя сухая, значит, ты влез сюда еще до дождя! — Воробушек промолчал, и тогда она спросила: — Ты хотел снова пробраться в те туннели, да?

Воробушек раздраженно царапнул когтями по песку.

— А если и так? Что из этого?

— Но это опасно! — возмутилась Остролапка. — Ты не забыл, как Львинолапа засыпало в барсучьей норе? Вспомни хотя бы, что случилось с нами в тех ужасных пещерах! Мы едва не утонули. А теперь…

— Без тебя все знаю, — оборвал ее Воробушек.

— Что-то непохоже! — не унималась Остролапка. — Ты видел, какой ливень в лесу? Туннели снова может залить водой, об этом ты подумал? Честно, Воробушек, я никогда не думала, что ты можешь быть таким мышеголовым.

— Можешь не трудиться, — проворчал брат. — Я никуда не лазал, поняла? Это всего-навсего старая лисья нора, она никуда не ведет.

— Но ты ведь не знал этого, когда полез в нее? — возразила Остролапка. Она никак не могла понять, почему брат не хочет к ней прислушаться. — Почему вас вообще тянет в эти дурацкие пещеры? Что в них хорошего? В них же ничего нет!

— Почему же, есть кое-что, — фыркнул Воробушек. Глаза его вдруг засверкали так ярко, что Остролапке на миг показалось, что брат отлично все видит. Он помолчал, задумчиво шевеля ушами, а потом сказал: — Ты ведь ничего не знаешь… Со мной разговаривали древние коты, которые жили здесь когда-то… Когда я впервые пришел к Лунному Озеру, я ступал по их следам. Я постоянно слышу их голоса в шелесте ветра. Но с тех пор, как мы спасли котят из подземелья, я больше их не слышу. Вот почему мне непременно нужно вернуться в те туннели.

Остролапка вытянула шею и ласково лизнула брата в ухо. Он говорил так грустно, что у нее сердце разрывалось от жалости. Но Воробушек отдернулся от нее, будто она его ударила.

— Ничего-то ты не понимаешь!

— Так объясни мне!

Воробушек замялся, неуверенно скребя лапами по земле.

— В том подземелье были другие коты, — наконец, выдавил он.

Остролапка непонимающе захлопала глазами.

— Души давно умерших котов, которые когда-то жили здесь. Одного их них звали Листопад. Он спустился в подземелье, чтобы пройти церемонию посвящения в воины, но не нашел пути обратно и умер в темноте. Это он показал мне, где искать котят.

Каждый волосок на черной шкуре Остролапки встал дыбом. Она и так не могла без ужаса вспоминать о пещерах, не хватало еще думать о невидимых котах, следивших за ними в темноте!

— Другого кота звали Утес, — продолжал Воробушек, словно не замечая ее страха. — Он старый — по-настоящему старый — можно сказать, древний. Он был в той пещере. Он сказал мне, что мы можем спастись, и помог придумать, как.

Остролапка судорожно вздохнула. Может быть, все не так уж страшно? Если Воробушек не врет, значит, эти умершие коты спасли им жизнь… Выходит, они не злые, и бояться их не стоит.

— Но зачем тебе туда возвращаться?

— Я хочу узнать, почему они больше не хотят со мной разговаривать, — жалобно ответил Воробушек. — Понимаешь, когда-то они тоже жили здесь. Может быть, они могут рассказать нам о хороших охотничьих местах, об укрытиях и опасностях.

— Да мы сами все это узнаем! — отмахнулась Остролапка и высунула голову из норы. Дождь прекратился, последние тучи уносились прочь, и над мокрыми кронами деревьев показались косматые клочки ясного голубого неба. Капли дождя сверкали под лучами солнца, и маленькие радуги дрожали над лесом. — Пора возвращаться в лагерь!

— Значит, ты так ничего и не поняла? — чуть не плача воскликнул Воробушек. — Говорю тебе, это очень важно! Я чувствую это.

На какой-то миг Остролапке захотелось с ним согласиться и даже предложить свою помощь в поисках. Когда Чернозвезд говорил о древних котах, у нее в душе тоже шевельнулось какое-то странное ответное чувство. Она бы не отказалась побольше узнать об этих котах, но только без риска для собственной жизни или жизни брата.

— Ты тоже очень важен, — ответила она. — Ты нужен нашему племени, поэтому не имеешь права рисковать без всякой необходимости.

— Хорошо, — процедил Воробушек, и на морде его вдруг появилось злое упрямое выражение. Остролапка вздохнула. Она слишком хорошо знала этот взгляд. Воробушек мог на словах согласиться с ней, но потом все равно поступить так, как ему хочется. Она подтолкнула его к выходу:

— Пошли.

Воробушек встал и отряхнул шерсть. Остролапка первой вышла из норы и двинулась вперед, осторожно ступая, чтобы не забрызгаться.

— Остролапка!

Она остановилась и обернулась.

— Что тебе?

— Ты никому не расскажешь о том, что я тебе сказал?

Остролапка задумалась. Больше всего ей хотелось прямиком отправиться к Листвичке или к Огнезвезду и рассказать им о том, что ее брат помешался на выдумках о давно умерших котах. Только предводитель и наставница смогут запретить Воробушку так глупо рисковать жизнью! Но Воробушек был ее братом, а значит, она не имела права предать его.

— Не скажу, — вздохнула она. — Обещаю.

— Мышиный помет! — сердито взвизгнула Остролапка, когда мышка, на которую она уже нацелилась в прыжке, выскользнула у нее из когтей и юркнула в свою норку. Это была уже вторая дичь, упущенная за утро. Сегодня лапы совсем ее не слушались!

— Остролапка, не нужно так топать, — напомнил Бурый. Он никогда не сердился на свою ученицу, но сегодня в его голосе ясно чувствовалась досада. — Ступать нужно легко, как бабочка! Не забывай, что твои шаги мышь услышит гораздо раньше, чем учует твой запах!

— Я знаю, — пробормотала Остролапка. — «Тем более что это первое правило охоты, которому обучают оруженосцев!» — Прости меня.

Бурый, Ураган и Речушка сопровождали оруженосцев на охоте. Остролапка уже не помнила, кто из них первым предложил устроить соревнование между учениками. Львинолап без труда выиграл поединок, поймав огромную белку, но и остальные не отставали, так что вскоре под деревом выросла внушительная куча с добычей. И только Остролапка не сумела поймать ничего, кроме одной-единственной жалкой землеройки!

— Тебя что-то тревожит? — участливо спросил Бурый. — Ты сегодня очень рассеяна.

— Нет, — виновато ответила Остролапка. — Со мной все в порядке.

«На самом деле, это не так. Меня все тревожит. Я не знаю, хорошо это или плохо — хотеть стать предводительницей племени. Я помню, что Звездоцапа погубило честолюбие, но ведь это не означает, что теперь никто не должен мечтать стать предводителем? Пусть в моих жилах течет кровь Звездоцапа, но ведь я никогда не совершу того, что сделал он ради достижения власти! И еще меня тревожит Воробушек. Я боюсь, что он погибнет, разыскивая своих древних котов, а виноватой буду я».

Речушка ласково коснулась носом уха Остролапки.

— Знала бы ты, какой я была неуклюжей, когда впервые пришла в ваш лес! — проурчала она. — Я привыкла охотиться в горах, и никак не могла взять в толк, как вы добываете дичь в густых зарослях. Но Ураган объяснил мне, что когда подкрадываешься к дичи, нужно не отрывать лапы от земли, а волочить их. Так мышь не почувствует твоих шагов. Вот так, смотри, — сказала она и осторожно поползла по мху.