Трудное счастье - Спенсер Лавирль - Страница 4

— Привет, Том, — сказала она.

— Привет, Дениз.

— Нам надо будет с тобой как-нибудь поговорить о фотоделе, я ведь собираюсь его преподавать. Придется занимать затемненную комнату по расписанию, надо его составить.

— Приходи ко мне в кабинет, мы это обсудим. Вторжение школьной действительности в его мысли начинало раздражать Гарднера, но он чувствовал вину за то, что его личные дела оттеснили на второй план работу, за которую ему платили. Но в этот момент не было ничего важнее его отношений с Клэр.

Подходя к ее кабинету, он ощутил укол страха, как будто измена восемнадцатилетней давности была написана у него на лице, и жена, взглянув на него, скажет: Как ты мог, Том? Две женщины сразу?

Окна ее кабинета тоже выходили на юг. Табличка на дверях гласила: «Миссис Гарднер». Хотя в школе не было строгих правил, как обращаться к учителям, Клэр считала, что более формальное, нежели по имени, обращение внушает ученикам большее уважение. И она действительно пользовалась большим авторитетом среди молодежи.

Том остановился в открытых дверях кабинета, глядя на склоненную фигуру жены. Она перекладывала папки в большой коробке, и он мог ее видеть только со спины. На Клэр были узкие синие джинсы и длинный, почти до колен, красный футбольный свитер. Лучики солнца играли в ее светлых волосах; выдохнув, Клэр опустила на стол тяжелую пачку бумаг. Она откинула волосы назад, уперлась кулаками в бока и потянулась. Наблюдая за женой, не подозревающей об этом, занятой работой, в которой ей, Том знал, не было равных среди учителей, и после восемнадцати лет замужества и рождения двоих детей все еще стройной, стильной и красивой, он почувствовал внезапный ужас при мысли, что может потерять ее.

— Клэр, — позвал он, и она, улыбаясь, повернулась навстречу его голосу. Загорелое от занятий гольфом лицо, пара крученых золотых сережек, красиво оттеняющих смуглую кожу.

— А, привет. Как там дела на первом этаже?

— Кошмарно.

— Нашлись учебники по английскому?

— Еще нет. Я этим как раз занимаюсь.

— Они обнаружатся. Как всегда.

Потерянные учебники перестали существовать для Тома, как только он вошел в класс и остановился перед женой.

— Клэр, я вот все думаю…

Ее лицо сразу выразило озабоченность.

— Том, что случилось?

Гарднер обнял жену.

— Что, Том?

— Давай куда-нибудь выберемся в субботу вечером, может, даже останемся там на ночь, побудем вдвоем. Попросим отца приехать приглядеть за детьми.

— Что-то действительно случилось! — В ее голосе слышалась обеспокоенность, тело слегка напряглось.

— Нет. — Он отклонился, заглядывая ей в лицо. — Я думаю, нам обоим надо провести хотя бы один вечер наедине, до того, как начнутся занятия и все это сумасшествие.

— Но мы же заключили соглашение — ничего личного в стенах школы.

— Это так, но поскольку я являюсь директором, то могу по своему желанию время от времени нарушать правила.

Он наклонился и поцеловал жену даже с большей страстью, чем иногда выказывал в их спальне дома. Он любил Клэр с такой силой, на которую раньше считал себя неспособным. Да, он женился по обязанности и в то время ощущал лишь негодование по поводу того, что, едва закончив колледж и не успев еще никак закрепиться в жизни, уже был вынужден влезать в семейный хомут. Но поскольку его девушка забеременела, он обязан был поступить «как честный человек» (выражение из тех времен). Любовь пришла к нему позже, после того, как она родила Робби и Том видел, как Клэр лелеяла их первенца, а через год появилась Челси, а еще через два его жена вернулась на работу и великолепно справлялась со всеми своими обязанностями.

Она была умна и трудолюбива, и их так много связывало, поскольку оба были учителями, что он не представлял себя женатым на ком-либо другом. Они с Клэр оказались хорошими родителями, ведь с результатами плохого воспитания они каждый день сталкивались в школе и знали, к чему ведет пренебрежение родительским долгом. Разводы, жестокость, алкоголизм, легкомыслие — как часто на педсоветах им приходилось беседовать с родителями, чьи дети страдали от этих пороков взрослых. Конечно, Том и Клэр знали, как построить дружную семью, они обсуждали это, отношения между ними всегда были теплыми и, приняв какое-либо решение, они вместе отстаивали перед детьми свою точку зрения. И до настоящего момента директор и его жена по праву могли считать себя счастливыми, ведь их искренняя любовь к детям и их методы принесли великолепный результат. Дети были прекрасно воспитаны.

Любил ли он Клэр? Несомненно. После всех этих лет и всех стараний их семейный очаг стал той крепостью, где душа отдыхает от суеты и от дел.

Девочка с длинными светлыми волосами заглянула в двери и остановилась как вкопанная при виде директора школы, целующего учительницу английского языка. Челси Гарднер, улыбаясь, облокотилась о косяк, скрестила руки и ноги, поставила одну ногу в стоптанной кроссовке на носок и смотрела, как ее мать обнимает отца, а нахлынувшее ощущение счастья и защищенности не оставляло ее. Хотя родители никогда не скрывали своих чувств дома, Челси до этого не видела, чтобы они демонстрировали их в школе.

— А я-то думала, что здесь существуют правила, запрещающие обниматься в стенах учебного заведения.

Родители одновременно оглянулись, но Том не убрал руки со спины Клэр.

— А, Челси… привет, — сказал он.

Челси оторвалась от дверной рамы и подошла поближе, ехидно улыбаясь.

— За такое можно заработать замечание, знаете ли. И если мне не изменяет память, то дома мы уже тысячу раз слышали, как старшие негодуют по поводу безнравственного поведения подростков, которые так и норовят по-зажиматься в углах и под лестницей.

Том откашлялся.

— Я как раз приглашал маму куда-нибудь на выходные. Что ты на это скажешь?

— А куда вы собрались?

— Не знаю. Может, в какое-нибудь местечко, где можно переночевать, а потом еще подадут завтрак.

— Том, ты действительно решил куда-нибудь выбраться? — воскликнула Клэр.

Челси заметила:

— Я считала, что тебя не интересует вся эта романтическая чепуха, папа.

— Я тоже. — Клэр внимательно всматривалась в его лицо.

— Ну, я просто решил, — пожав плечами, Том отпустил жену, — ты всегда так обо мне заботишься, может, теперь настала моя очередь. Тем более, что после этих выходных, ты же знаешь, как я буду занят. Мы оба будем.

Челси улыбнулась.

— Думаю, идея превосходная.

— Спрошу дедушку, сможет ли он посидеть с вами в субботу.

— Дедушку! Да ну, папа, брось, мы уже достаточно взрослые и можем остаться одни.

— Ты знаешь, как я отношусь к родителям, оставляющим детей одних.

Челси знала. Об этом тоже часто говорили дома. Каждый понедельник в утренние часы в школу прибывала дорожная полиция и чаще всего именно из-за того, что родители оставляли детей одних на выходные. Кроме того, с дедом не соскучишься.

— Ладно, — уступила она. — Раз ты решил позвать дедушку, все в порядке. А вообще-то, ребята, я спешу. Заскочила только за деньгами на новые кроссовки. Эти уже разваливаются.

— Сколько? — Клэр направилась к столу за кошельком.

— Пятьдесят дадите? — с надеждой в голосе Челси жалобно скривила лицо.

— Пятьдесят?!

— Мы все, в команде поддержки, покупаем одинаковые.

Тому и Клэр пришлось сложить все имеющиеся у них при себе наличные для того, чтобы их дочь получила требуемую сумму.

У дверей она внезапно остановилась, повернулась к родителям и, сияя, заявилась:

— Знаете, что? Когда я зашла сюда и увидела, как вы целуетесь, то у меня возникло такое чувство, ну как бы сказать, что я самая счастливая на свете, потому что мои папа и мама всегда вместе и с нашей семьей не может случиться ничего плохого.

Ее слова пронзили Тома, словно раскаленное железо. Дочь ушла, он смотрел в пустую дверь и думал: «Пусть будет так, пусть ничего плохого не случится с нашей семьей».

Но как бы он ни хотел этого, он понимал, что несчастья уже начались.