Шелковая вендетта - Холт Виктория - Страница 33

Был выработан план действий.

Чарльз настаивал, чтобы она задержалась у нас до тех пор, пока окончательно не поправится. Она слабо протестовала, но Чарльз был неумолим. Они с Марией, так звали горничную, должны остаться у нас. Экипажу требуется небольшая починка, и наши люди сделают это немедленно. Возница съездит в Лондон и объяснит брату причину ее задержки, а через несколько дней Маддалена со своей горничной сможет и сама вернуться в город.

Наконец, она согласилась с этим планом, и для Маддалены и ее горничной приготовили две смежные комнаты. Женщина рассыпалась в неумеренных благодарностях, все время твердя о нашей доброте.

Слуги были рады этому приключению, внесшему некоторое разнообразие в их серую жизнь, поэтому они со своей стороны сделали все возможное, чтобы выразить свое радушие, впрочем, как и все мы, особенно Чарльз, который и не пытался скрыть, что поддался чарам юной синьорины.

Одна только леди Сэланжер была удручена появлением в доме еще одного инвалида, который оттягивал от нее львиную долю внимания. Но поскольку речь шла всего о нескольких днях, то и она вскоре смирилась и в течение последующих дней даже получала удовольствие от присутствия в доме гостей. Она любила поговорить с Маддаленой о своих страданиях, которые, как она уверяла молодую женщину, были гораздо ужаснее, чем она может себе представить; и Маддалена, которая не понимала и половины из всего сказанного, была слишком вежлива, чтобы выказывать что-нибудь, помимо глубочайшего интереса и искренней симпатии.

Я думаю, что ее визит был приятен всем нам. Вскоре стало ясно, что повреждение лодыжки было довольно легким, – девушка вполне могла выйти из своей комнаты и доковылять до стола; когда мы сидели в гостиной, она пристраивала свою ногу на скамеечке или лежала на Диване. Маддалена была очень грациозна, элегантна и, несомненно, хорошо образована.

Ее горничная, Мария, оказалась менее приятной особой. Она держалась с полным отчуждением. Полагаю, что в ее положении это было естественно, так как слуги относились к ней с подозрением. Она была иностранкой и не говорила по-английски – этого было достаточно, чтобы возбудить у них неприязнь. Кроме того, она держалась очень угрюмо, и все попытки как-то угодить ей наталкивались почти на открытую враждебность с ее стороны. Она любила уходить в лес и часто подолгу гуляла там в полном одиночестве. Мария беззвучно передвигалась по дому; иногда можно было поднять глаза и увидеть ее прямо перед собой, хотя приближения ее не было слышно. Маддалена поведала нам, что впервые покинула Италию, и потому чувствовала себя не в своей тарелке, а несчастье, случившееся с ней, расстроило ее совершенно.

Миссис Диллон заявила, что у нее от этих гостей мурашки ползут по спине.

Мы с Филиппом благодаря недавнему путешествию в Италию находили общение с Маддаленой особенно интересным. Ей страшно хотелось услышать, что мы думаем о Флоренции, и глаза ее засветились от удовольствия, когда мы стали восхищаться ее красотами. Однажды я чуть было не рассказала о Лоренцо, но в последний момент удержалась. Эти воспоминания были для меня еще слишком печальными. А кроме того, я побоялась, что Маддалена сочтет это критикой в адрес своей страны, где законопослушные граждане не могут чувствовать себя в безопасности на улицах родного города.

Мне казалось, что ее больше тянет ко мне, чем к Джулии или Касси. Скорее всего, это было из-за того, что я недавно побывала у нее на родине. Ей захотелось познакомиться с бабушкой, и я повела ее в мастерскую. Ей все показалось там страшно интересным: и станок, и швейная машинка, и манекены, и тюки с тканями. Бабушка рассказала ей о своей работе. Маддалена пощупала ткань.

– Как красиво, – с восхищением сказала она.

– Это «Салонный шелк», – ответила я ей.

– «Салонный шелк»? А что это значит? – спросила она.

– Наша последняя находка. Видите, какой у него блеск? Мы очень гордимся им. Мы первые появились на рынке с этим материалом. Это в самом деле великое изобретение. Мой муж считает, что оно произведет революцию в шелковой индустрии.

– Неудивительно, – сказала Маддалена. – Это inter-essante... что такое изобретение... было сделано в этом доме.

– Правда, это удивительно! – согласилась я. – Моя бабушка живет в этой семье уже многие годы. А я провела здесь всю свою жизнь.

– И теперь Вы миссис Сэланжер.

– Да, мы с Филиппом поженились около шести недель назад.

– Это очень... romantieo.

– Да, наверное.

– Надеюсь, вы позволите мне навестить вас еще раз, – обратилась она к бабушке.

Бабушка заверила, что всегда рада ее видеть.

Чарльз не отходил от Мадцалены ни на шаг. Он любил сидеть рядом с ней, когда мы были в гостиной, и болтать на своем кошмарном итальянском вперемешку с английским, заставляя синьорину весело смеяться; ей, безусловно, нравилось его внимание.

Однажды вечером, когда мы остались одни, я спросила Филиппа, не кажется ли ему, что Чарльз влюбился в Маддалену.

– Чувства Чарльза так эфемерны, – скептически заметил он, – но он, несомненно, находит ее очень привлекательной:

– Все произошло так романтично, – вздохнула я. – Несчастный случай прямо у нашего дома. Ведь это могло случиться где-нибудь в пяти милях от нас, и тогда они никогда бы не познакомились. Мне кажется, это знак.

Филипп посмеялся надо мной.

– Несчастный случай может произойти где угодно. Просто упряжь была слабовата.

– Мне больше нравится думать, что это судьба.

– Я бы только приветствовал женитьбу Чарльза...

Честно говоря, мне до сих пор неприятно вспоминать о том, как он поступил с тобой, и я частенько спрашиваю себя не забыл ли он о том, как Дрэйк Оддрингэм отправил его купаться в озеро.

Маддалена прожила в доме уже четыре дня, когда однажды вечером из Спитэлфидцса прибыл управляющий с тревожным сообщением. Было похоже на то, что на фабрике наступил кризис, и необходимо присутствие Филиппа и Чарльза.

Чарльз был раздосадован. Обычно он радовался любой возможности улизнуть из Шелкового дома, но на этот раз здесь была Маддалена, и ради нее он был бы счастлив задержаться. Ему очень не хотелось уезжать в Спитэлфилдс, но в конце концов убедили, что его присутствие там необходимо.

Я слышала, как он говорил об этом Маддалене:

– Я уверен, что они могут прекрасно обойтись и без меня. Но в любом случае это только на один день. Я вернусь очень скоро.

– Буду ждать этого с огромным нетерпением, – ответила она, и Чарльз, казалось, утешился этим. Рано утром следующего дня они уехали.

Вскоре после этого, случайно взглянув в окно, я увидела Марию. Она шагала по направлению к лесу быстрыми, короткими, решительными шагами, как будто очень торопилась.

Я наблюдала за ней, пока она не скрылась за деревьями. Мне было жаль Марию. Должно быть, ей трудно общаться со слугами, поскольку те были настроены решительно недружелюбно. Ее жизнь в доме разительно отличалась от жизни ее хозяйки, которую все были рады ублажить – и особенно Чарльз.

Ближе к полудню за нашими гостьями прибыл экипаж. Мы с Касси катались верхом в лесу и, подъезжая к дому, сразу увидели его. Я узнала кучера. Он сошел с козел и поклонился мне. Затем сказал, что ему срочно нужно увидеть синьорину.

– Идемте, – сказала я, – ей уже намного лучше.

Он что-то пробормотал о Боге и святых, и я предположила, что он возносит им благодарение.

Маддалена сидела в гостиной, положив ногу на скамеечку. Леди Сэланжер, как обычно, в это время пила вишневку. В тот момент, когда мы вошли, она была примерно в середине своего монолога о ее теперешних страданиях и былых успехах.

Завидев своего кучера, Маддалена вскрикнула и вскочила на ноги. Потом резко покачнулась и снова села на место. Она быстро заговорила по-итальянски, он что-то отвечал. Потом она повернулась к нам.

– Я вынуждена немедленно вас покинуть. Брат сообщает, что мы должны встретиться в Лондоне. Завтра мы уезжаем в Италию. Это необходимо. Мой дядя умирает и хочет меня видеть. Надеюсь, что мы успеем вовремя. Мне так жаль уезжать вот так... но...