Седьмая — для тайны - Холт Виктория - Страница 47

— А вы, Криспин?

— Я был настроен решительно. Я не собирался позволить ей снова испортить мою жизнь. Назначил ей встречу в Дивайзизе, в отеле. Она приехала. Господи, как я ее ненавидел! Она смеялась над моим ужасом, смеялась так, что мне хотелось убить ее. Она думала, что я у нее в руках, сказав, что никогда не согласится на развод и изо всех сил будет мешать мне. Я понял, что с ней можно действовать только одним путем: дать ей денег, чтобы она уехала и никогда больше не появлялась!

— И вы верите, что она пойдет на это?

— Я сказал ей, если она когда-нибудь вернется, я вызову полицию, и ее обвинят в шантаже.

— Неужели вы действительно думаете, что это ее остановит?

— Думаю, да!

— Но, если вы готовы поддаться шантажу один раз, почему бы не поддаться снова?

— Я знаю, как с ней поступить!

— Криспин! Разве вы не видите, что это не решает проблемы?

— А что же еще делать?

— Смириться с правдой, полагаю…

— Ты понимаешь, что это означает?

— Понимаю. Но факты есть факты. Нельзя прятать голову под крыло. Она не умерла, вы же на самом деле виделись с ней!

— Но она уедет! Уверяет меня, что уедет в Австралию, и я никогда больше не услышу о ней.

— И вы ей верите?

— Хочу верить!

— Но от вашего желания ничего не зависит! Она шантажистка, и вы поддаетесь на шантаж! Ведь если мы оформим свой брак, он в любую минуту может быть признан недействительным. Если она узнает об этом, она вернется снова с еще большим поводом для шантажа!

— Только я буду иметь с ней дело! Я нашел тебя! Впервые в жизни я почувствовал себя счастливым! Я хочу быть только с тобой до конца моих дней! Я люблю тебя, Фредерика, и сделаю все, да, все, чтобы не потерять тебя!

Меня потрясла сила его чувства, сладкий дурман туманил мне голову. Мне было радостно, что он так любит меня, но сильнее, чем когда-либо, я понимала, что не знаю его. В нем проявлялись черты характера, которые до сих пор были от меня скрыты. Как и прежде, я чувствовала, что он что-то тщательно прячет от меня.

— И вы собирались жениться на мне, зная, что ваша жена жива?

— Да! — твердо ответил он.

— И собирались держать это от меня в тайне?

— Я не мог рисковать. Я не был уверен, что ты согласишься, если узнаешь! Я так люблю тебя! Я хочу быть с тобой и думать только об этом! Ты станешь моей женой в любом случае — законно это будет или незаконно! Все это мишура! Важны лишь чувства!

— И вы бы могли скрывать это от меня? — оторопело спросила я.

— Только для того, чтобы ты согласилась! Я боялся!

— Больше всего меня шокирует именно это, — медленно произнесла я. — У меня такое чувство, что между нами еще есть секреты, которых я не знаю!

— Секреты? — произнес Криспин с такой тревогой в голосе, что сердце мое ушло в пятки.

— Криспин! Почему вы не расскажете мне все, как рассказали об этом?

— Больше мне не о чем рассказывать!

Я молчала, а сама думала: ты сказал мне потому, что у тебя не было иного выхода. Тебя увидела тетушка Софи, а если бы этого не случилось, я так ничего и не узнала бы. Я бы вышла замуж за тебя, и этот обман всегда оставался бы на твоей совести!

— Фредерика, дорогая, я люблю тебя, ты же это знаешь! Это не передать словами! Я хочу быть с тобой и днем и ночью… навсегда… Ничто на свете не может победить меня, если я с тобой!

— Я просто потрясена, сбита с толку… — прошептала я.

— Это, конечно, жестокий удар для нас, но ты не беспокойся! Я все беру на себя! Мы никому об этом не расскажем! Это только наше дело, оно касается только нас двоих! Она уедет, а если когда-нибудь вернется, я найду на нее управу!

Тайна! Весь окутан тайнами! Он и это скрыл бы от меня! Какая же душевная близость может быть при этом?

Я не знала, что ему ответить. Мне надо было уйти и все обдумать. Одна мысль билась в моем мозгу: он бы женился на мне и ничего не сказал… зная, что его жена жива! Это был бы еще один его секрет.

Еще один секрет? А какой же еще?

Я подумала о Гастоне Марчмонте, брошенном в кустарнике, лежащим там, убитым из ружья, взятого из оружейной комнаты Сент-Обина. Он говорил мне о своей любви. Это любовь толкала его на такие поступки! Мне было приятно, что он так любит меня, мне хотелось, чтобы это было всегда! Но… Нет, я должна уйти и все трезво обдумать!

— Криспин, — спокойно сказала я, — мне надо подумать. Это для меня удар! Я должна пойти домой.

— Конечно, дорогая! Ни о чем не беспокойся, предоставь все мне! — Он крепко обнял меня и поцеловал. — Я провожу тебя!

— Нет, нет… Я пойду одна!

— Уже поздно, на улице дождь! Я пойду возьму экипаж и отвезу тебя!

Мы вышли на крыльцо. Он побежал к конюшне, а я, проследив, когда он скрылся из виду, убежала домой.

Была гроза, сверкали молнии и шел проливной дождь. Я бежала, а волосы мокрыми прядями били по лицу. Через несколько минут моя одежда промокла насквозь, но я не чувствовала струек воды, сбегавших по моей спине. Я думала только о том, что случилось в Дивайзизе и что могло бы быть, не узнай я об этом!

Наконец я добралась до Роуэнза, где ждала меня тетушка Софи. Увидев меня, она испугалась.

— Ты вся промокла, — воскликнула она. — Пойдем скорее в спальню! Тебе не следовало ходить туда!

Она буквально затолкала меня в спальню, сорвала мокрую одежду и уложила в постель. Выбежав, она приказала Лили развести огонь в камине и принесла еще ворох одеял.

Лили не сразу сообразила, зачем нужен огонь, но тетушка крикнула ей:

— Она вся вымокла под дождем!

— Господи, помоги нам! — причитала Лили. — Дай нам сил!

Меня трясло. Не уверена, что в этом был виноват холод: никогда в жизни я не испытывала такого удара!

Меня обложили бутылками с горячей водой, закутали в кучу одеял, в камине загорелся огонь. Лили пыталась напоить меня горячим молоком, но я отталкивала его. Даже под столькими одеялами дрожь сотрясала мое тело. Они обе были со мной всю ночь, меняя бутылки, поддерживая огонь в камине.

Утром вызвали доктора.

— Мисс сильно простудилась, — сказал он. — Нужно следить, чтобы это не перешло в воспаление легких!

Моя болезнь в некотором смысле оказалась и моим спасением.

Я часто впадала в беспамятство, у меня был сильный жар, и я частенько бредила.

В бреду мне представлялось, что я замужем за Криспином, но не испытывала счастья от этого. Передо мной возникал в тумане образ женщины, которую я никогда не видела; отделаться от этого видения я не могла. Я догадывалась, что это была жена Криспина — вечно угрожавшая мне. Иногда мне казалось, что всего этого не было, а иногда я хотела сказать ему: «Забудем, что она вернулась!» В минуты просветления у меня мелькала мысль: если бы в тот день тетушка Софи не ездила в Дивайзиз, все вышло бы иначе! Зачем мне надо узнавать об этом?

Иногда, слабая и усталая, я лежала в постели и ни о чем не думала. В этом было какое-то удовольствие.

Тетушка Софи и Лили постоянно были со мной. Однажды я увидела в комнате цветы; их, конечно, прислал Криспин! Его я не видела с той самой ночи, хотя знала, что он приходил — я слышала его голос.

Один раз мне показалось, что тетушка Софи сказала:

— Лучше не надо! Это может ее расстроить!

Вслед за этим я услышала его умоляющий голос. Придет ли он, несмотря на протесты тетушки? Нет, не пришел! Должно быть, вспомнил сцену, происшедшую перед тем, как я убежала…

Мне становилось лучше. Лили все печалилась, что я сильно похудела и всячески пыталась накормить меня, приготовляя мою любимую еду.

— А теперь съешьте это, или вы загоните вашу тетушку в могилу! — уговаривала она.

Против такого аргумента я не могла возражать. Когда я немного окрепла, ко мне снова вернулась мысль: что же мне теперь делать? Я не могла представить себе жизнь без Криспина. Иногда мне хотелось покориться и предоставить ему все заботы о себе. Но потом задумывалась над тем, что он собирался сделать, но держал от меня в секрете, и уговаривала себя: я никогда по-настоящему не узнаю его. Есть что-то, что он постоянно держит в себе, и это что-то, как занавес стоит между нами. Это принадлежало только ему. Но что?