Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 2 - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

Бездействие утомляло пуще работы — за годы службы Джуд отвык отдыхать. Он поднялся и вышел в ночь — да, бристольские улицы не похожи на коридоры монастыря, но будь что будет. Ноги сами водили его по закоулкам, мимо луж и сточных канав, драк и шумных матросских танцев.

Добропорядочные горожане давно уснули, затворив ставнями узкие окна. Только воры, шлюхи и запоздалые пьяницы нарезали круги от трактира к трактиру. В иное время Джуд охотно б повеселился, но сейчас он искал тишины. И вот из-за тёмного поворота проявилась громада церкви. Острые мрачные шпили, каменная ограда, открытая дверь — заходи, добрый человек, если приспичило помолиться. Озираясь по сторонам, Джуд вошёл в длинный зал — церковь была пуста. Каждый шаг отдавался гулом, каждый вдох был слышен. Джуд попробовал произнести «Отче наш» — и свалился, сотрясаемый кашлем — верёвка снова стянула горло.

Пожилой, смуглолицый священник помог ему подняться. Джуд хотел было удивиться, откуда он взялся, но не успел. В неторопливых жестах, в мягкой улыбке и проницательных тёмных глазах божьего человека было столько тепла и заботы, что девятнадцатилетний матрос Хамдрам разревелся, словно мальчишка, у которого отняли леденец. И история про проклятого альбатроса рассказалась сама собой. Священник внимательно слушал, кивал: «Продолжай же, сын мой», постукивал пальцем по спинке скамьи, обдумывая своё.

— Святой отец, сэр, помогите! Отслужу… — выговорившемуся Джуду наконец стало легче, церковный воздух успокаивал. Как он, дурак, забыл, что у бога на каждую тварь по горсти зерна в кармане…

— Подойди-ка, сын мой, под благословение… — лицо священника сделалось очень внимательным.

Джуд приблизился… и упал, сотрясаемый спазмами.

— Так я и думал. Сын мой, ты влип в очень дурную историю. Я тебе не помогу. И никто в Бристоле тебе не поможет. И скорее всего никто в Англии… разве что ты разбудишь старика Мерлина. Может быть — не обещаю, но может быть — тебя вытащат экзорцисты в Риме или Сантьяго-ди-Кампостелла. Шанс, что вместе с проклятьем ты расстанешься и с жизнью, — баш на баш, или да или нет. Как духовный отец, я советовал бы тебе каждодневно стараться молиться и просить Господа нашего о прощении. Как портовый капеллан скажу: плохи твои дела, парень. Не знаю, сколько ты проживёшь, но ни причастия, ни исповеди тебе не видать, пока носишь альбатроса на шее. А умрёшь…

Священник не договорил, но Джуд и так всё понял. После смерти стать белой птицей и носиться над морем, заунывно крича. А потом — прямо к дьяволу в пекло…

Не прощаясь, Хамдрам повернулся и вышел из церкви. Мокрый ветер хлестал его по лицу. Будущее представлялось туманным, безрадостным и паршивым. Как теперь жить, куда податься, не везти же проклятие в дом к мамаше и малышне. Можно, конечно, прыгнуть вниз с мола или повеситься на собственном поясе, но помочь это всё равно не поможет… Можно выпить ещё рома и подумать о будущем завтра — в конце концов, койка и выпивка обеспечены. Джуд потрогал натёртую верёвкой шею, стряхнул с груди червяка и направился к порту — назад в трактир.

Всю ночь его мучили кошмары. Будто он лежит на морском дне, или валяется в шлюпке, или скребёт стены, запертый в каменном мешке, умирает долго, очень долго — и никак не может расстаться с жизнью. Служанка, которая принесла утреннюю овсянку и пиво, покосилась на него странно. Заглянув в умывальный таз, Джуд увидел, что стал седым, белёсым, словно чёртова птица.

В двери комнатки постучали. Гость — пузатый краснорожий детина — протянул лапу с порога:

— Хамфри Харлей, боцман с «Арабеллы». Дело к тебе, приятель. В рейс до мыса Доброй Надежды за чёрным товаром пойдёшь? Десять шиллингов в месяц, кормёжка добрая, если что — золотишка добудем, или… (боцман блудливо подмигнул) — доля в добыче. Капитан Гэп — удачливый… капер.

Джуд чуть не подавился пивом. Вот и мечта к порогу пришла, да, как водится, опоздала.

— Благодарю вас, сэр, за щедрое предложение, но не могу принять его.

Боцман сплюнул:

— Перекупили, суки! Сколько хочешь, приятель? Пятнадцать шиллингов? Двадцать?

Вместо ответа Джуд приподнял дохлого альбатроса. Волна вони прокатилась по комнатушке, боцман повёл носом, но стерпел:

— Так это… поэтому и берём. Эх ты, салага… если возишь на борту проклятого, значит, точно вернёшься в гавань. По рукам?!

Недолго думая, Джуд хлопнул по широкой ладони боцмана. Взять под мышку сундук было делом минуты…

«Арабелла» и вправду была красива. Да, палубу не отдраивали до блеска, стволы пушек не натирали мелом, да и почистить сапоги матросы порой забывали, но зато все они щеголяли обновками — кто суконными куртками, а кто и бархатными камзолами на голую грудь. У кого-то из-за пояса торчали пистолеты, у кого-то сабли и кортики. Настоящий капер… вот только Джуду там не обрадовались. Вместо общего кубрика его гамак подвесили в крохотной кладовой, еду, словно офицеру какому, приносили туда же, а делать не надо было, почитай, ничего, и в драку ни разу не брали. Матроса Хамдрама назначали смотрящим, чаще всего по ночам, когда в колыхании черноты было не разглядеть ни зги. Однажды в шторм приказали самолично вышибать у бочонка дно и лить масло в волны — Джуд испугался, не бросят ли самого в море, но обошлось. На обратном пути приставили караулить трюм, полный лепечущего и стонущего товара. Половина чернокожих отправилась в море вперёд ногами, таскать трупы Джуд подрядился добровольно — никакая зараза к нему не липла, а невольники при виде белого человека с дохлой птицей на шее становились кротки, как голуби. Команда Хамдрама сторонилась — отчасти из-за зловония и червей (за год плаванья падаль не изменилась, словно чёртова альбатроса убили неделю назад), отчасти из-за «особого отношения». Унылый Джуд подозревал, что мог вообще отказаться от работы. Он пробовал заговаривать с парнями из команды, ставил выпивку в портовых кабаках, но ничего теплее «Привет, Хамдрам» не сумел добиться.

Единственное, что отравляло жизнь (не считая вечно зудящих груди и шеи), были кошмары. С одной стороны, все раны заживали легко и быстро, с другой — Джуд подозревал, что вполне смертен, с третьей — живучесть и вправду обещала мучительную агонию, если придётся дохнуть от жажды или тонуть. Да, и шлюхи все до одной отказались иметь с ним дело, даже за золото. А брать силой вопящих рабынь Джуду было противно. По возвращении в Бристоль Хамдрам списался на берег обладателем небольшой, но вполне существенной суммы — хватило и подновить гардероб, и выпить, и даже отправить кое-что в Ливерпуль мамаше и малышне. Рейд оказался удачным, «Арабелла» хорошо заработала и потеряла всего пятерых моряков. Поэтому, когда Джуд, отдохнув с недельку в знакомом «Отсоси у адмирала», начал думать, куда плыть дальше, сразу четыре судна захотели взять его на борт.

Так и пошло — Джуд мотался от корабля к кораблю, не старея и почти не меняясь. Долгим рейсам со временем он стал предпочитать плаванья вдоль побережья. Однажды ему повезло две недели скитаться по океану в шлюпке с бочонком воды и сумасшедшим плотником, и страх мучительной смерти навсегда отбил у Хамдрама любовь к дальним странствиям. Друзей у него так и не появилось — люди сторонились Джуда, словно проклятье передавалось касанием, как проказа. От скуки он выучился читать и писать и на Пасху и к Рождеству сочинял долгие письма матушке — навещать её Джуд отказывался, всякий раз под новым предлогом. Мэри Хамдрам отвечала, точнее диктовала ответы дядюшке Филу — старушке было уже под семьдесят, но ругалась она, как истинная торговка рыбой. Пару раз Джуд подумывал, а не добраться ли в самом деле до Рима, как советовал капеллан церкви святого Марка, но ни разу морские дороги не доводили его до стен Вечного города — то таможня не даст добро, то добыча богатая по пути встретится. Жизнь тянулась ни шатко ни валко, одиночество утомляло, деньги не радовали, и даже несокрушимая крепость здоровья начала раздражать — с такой завистью косились колченогие, дряхлые сверстники на стройного и плечистого, хотя и напрочь седого сорокапятилетнего молодца.