Римский карнавал - Холт Виктория - Страница 14

После первого подсчета у Родриго оказалось семь голосов, но Кафара получил девять, Коста и Микиэль, кардинал Венеции, тоже имели по семь, делла Ровере — пять. Что же касается Асканио Сфорца, то он не получил ни одного, да и с самого начала было ясно, что ни один из кардиналов не захочет видеть на папском престоле человека столь молодого.

Дело зашло в тупик, поскольку любой из кандидатов должен был получить не менее двух третей голосов, чтобы быть избранным.

Развели огонь, бумаги сожгли. Народ, ожидавший на площади Святого Петра результатов голосования, увидев дым, заволновался. Люди поняли, что первый подсчет голосов не дал результата.

На сей раз Родриго решил, что пришла пора действовать быстро. Он продумал, что предпринять, и, смешавшись с остальными кардиналами, не стал терять времени и сразу приступил к делу.

Он начал с Асканио Сфорца, попросив того прогуляться с ним по галереям после сиесты. Асканио, понимая, что не имеет ни малейших шансов быть избранным, намекнул, что готов отдать свой голос за вознаграждение. Родриго мог дать ему больше, нежели кто другой.

— Если меня выберут папой. — пообещал Родриго, — я не забуду вас. Я назначу вас на должность вице-канцлера и дам епархию.

Это был неплохой стимул, и Асканио колебался всего мгновение, прежде чем согласиться. Так же, как с Асканио. Родриго переговорил и с другими, которые быстро сообразили, что хотя они выбыли из состязания, но могут покинуть конклав людьми более богатыми, чем вошли в собор.

Так что пока Рим обливался потом и ожидал результатов, хитрый лис Родриго незаметно делал свое дело, тихо и максимально быстро. У него не оставалось иного выбора. Он твердо решил, что должен добиться успеха сейчас, ведь неизвестно, появится ли у него еще когда-либо такой шанс;

Настало одиннадцатое августа, прошло пять дней с начала конклава. На площади Святого Петра люди стояли всю ночь в ожидании, их головы были подняты, глаза устремлены на заложенное кирпичом окно.

Показались первые лучи солнца, осветившие застывшие в ожидании лица, и вдруг послышался крик, народ заволновался, напряжение достигло предела из кирпичной кладки на окне начали выпадать кирпичи.

Выборы окончились. После четвертого голосования папа был единодушно избран.

Папой стал Родриго Борджиа, и с этого момента он станет известен как Александр VI.

Родриго стоял на балконе, прислушиваясь к приветствиям в его адрес. Это был величайший момент в его жизни. Престол, к которому он шел с тех самых пор, как его и брата усыновил их дядя — папа Каликст III, теперь был его. Он чувствовал себя всемогущим, способным сделать все. Кто пять дней назад верил, что выберут именно его? Даже его давний враг делла Ровере отдал ему свой голос. Просто невероятно, что может сделать небольшой посул, и кто же может устоять перед обещанием аббатства, от миссии в Авиньоне или в крепости Рончильоне. Не Ровере! Слишком много пришлось заплатить за голоса? Вовсе нет. Он купил власть с помощью богатства, которое копил многие годы, и теперь собирался убедиться, что власть его безгранична.

Он простер руки, и на несколько секунд толпа замерла.

Тогда он крикнул:

— Я папа и наместник Христа на Земле.

В ответ раздались громкие восклицания и приветствия. Неважно, как он достиг такого высокого положения. Единственное, что имело значение — что он его достиг.

Коронация Александра VI была великолепнейшим зрелищем, подобного Рим никогда не видел. Лукреция, глядя с балкона дворца кардинала, испытывала чувство гордости и радости за этого человека, которого она любила больше всех на свете.

Этот человек был ее отцом, красивый мужчина в роскошных одеждах, уверенно сидящий на белом коне, благославляющий толпу, окружившую его. Этот человек в центре события был ее отцом.

Александр прекрасно знал, что народ ничего не любит так, как пышные процессии, чем более блестящими они были, тем больше нравились, чем более великолепными они будут, тем сильнее его станут уважать. Поэтому он решил превзойти все предыдущие коронации и распорядился не жалеть денег.

Папская гвардия была одета так великолепно, что даже великие князья рядом с ней выглядели тускло: длинные пики и щиты сияли в солнечных лучах, гвардейцы казались богами. Кардиналы и высшая знать, принимавшая участие в процессии вместе со своими свитами, были полны решимости превзойти друг друга в роскоши; процессия оказалась так длинна, что понадобилось два часа, чтобы проделать путь от собора Святого Петра до церкви Сан Джованни. И в самом центре находился папа на белоснежном коне, в свои шестьдесят выглядевший двадцатилетним благодаря своей энергии. Казалось маленьким чудом, что люди — даже Лукреция! — верили, что новый папа больше чем просто человек.

Процессия остановилась, и здесь Александр должен был выслушать от своих сторонников и обожателей, в числе которых теперь оказался весь Рим, слова уважения и почтения.

Ему бросали под ноги цветы и кричали:» Рим сделал великим Цезаря, а теперь пришел черед Александра; но тот был просто человеком, а этот — Бог «.

Александр выслушивал все эти славословия с любезностью и очарованием, завоевывая сердца тех, кто смотрел на него.

Какой триумф! Повсюду виднелся герб с пасущимся буйволом. Подняв взор, Александр заметил его. Он также заметил золотоволосую девочку на балконе, единственную из его детей, ставшую свидетельницей его триумфа. Джованни находился в Испании, Чезаре учился в университете в Пизе, а маленький Гоффредо (которого он признал своим сыном частью потому, что любил мальчика, частью же из-за того, что ему нужны были сыновья) еще недостаточно подрос, чтобы появляться на людях. Его дети! Каждый из них занимает свое место в его мечтах о могуществе и славе. Малышка Лукреция стоит совсем рядом с широко открытыми глазами, полными страха и любопытства, принимая его, как и люди на улицах, за Бога среди человеческих существ. Она одна представляет здесь всех его детей.

Почтение, приветственные возгласы, опьяняющее сознание власти действовали на него, как наркотик, который клонил человека ко сну, и тот видел сны о своем величии.

— Да будет благословен наш папа! — кричала толпа.

Ну вот, думал Александр, пусть благословение святых снизойдет на меня, чтобы я смог осуществить свои мечты и объединить Италию под знаменем одного правителя, и пусть этим правителем станет Борджиа.

Санта Мария в Портико

Скоро Лукреция поняла, насколько приятнее быть дочерью папы, чем кардинала.

Прочно заняв трон, Александр не собирался делать секрета из своих намерений. Джованни вернется из Испании, чтобы принять командование папскими армиями; Чезаре станет архиепископом Валенсии; что же касается Лукреции, то она получит свой собственный дворец — дворец Санта Мария в Портико. Лукреция была в восторге от оказанной ей чести и особенно от появившейся теперь возможности покинуть мрачную крепость в Монте Джордано и переехать в центр города.

Александр преследовал двойную цель, принося в дар Лукреции дворец: он примыкал к собору Святого Петра, и оттуда шел потайной ход к самому Ватикану. Адриана и Джулия станут жить вместе с Лукрецией, Орсино составит им компанию, но он, конечно, не в счет.

Лукреция страстно отдавалась мечтам о новой жизни. Как чудесно быть взрослой. Скоро вернется домой ее брат Джованни, и Чезаре, как обещал отец, вот-вот будет отозван в Рим. Александру пришлось ненадолго уехать из города, потому что папа не хотел произвести впечатление, будто продолжает свою политику семейственности — перед выборами он пообещал, что откажется от нее. Чезаре уже стал архиепископом, и Александр понимал, что ему как отцу будет трудно удержаться от соблазна осыпать сына новыми милостями, если тот окажется в Риме. Из-за этою Чезаре на какое-то время пришлось задержаться в Пизе — совсем ненадолго.

Лукреция часто видела отца во время пышных церемоний, и ей казалось, что он становится все величественнее, все блистательнее.