Принц-странник - Холт Виктория - Страница 2

От пыли, поднятой копытами, горбунья закашлялась; ребенок проснулся и захныкал.

– Все хорошо, – забормотала горбунья, – все хорошо, спи дальше.

– Говорят, – подала голос жена Ли, – что король недолго продержится, а потому он и убежал в Шотландию. После того как его разбили под Нейзби, шансов на успех не осталось. Лучше всего, если бы он отправился к своей жене француженке во Францию.

– А если ему не захочется покидать страну? – спросил Том.

– Лучше отправиться во Францию, чем в мир иной, – захохотал Ли.

Тем временем ребенок сел и начал с открытым неудовольствием разглядывать чету Ли.

– Все хорошо, мое сердечко, – поспешно сказала горбунья и, обвив рукой малыша, попыталась прижать к себе его хорошенькое личико.

– Нет, нет, нет! – закричал ребенок, уворачиваясь.

– Ого, с характерцем, – сказала жена Ли.

– Очень вспыльчивый, – согласилась горбунья.

– Видать, избаловали вы его, – сказал Ли.

– А можно на него взглянуть, – спросила его жена и, не дожидаясь ответа, схватила ребенка за локоть. Тот попытался стряхнуть ее руку, но она только рассмеялась, чем, по-видимому, еще больше разгневала маленькое создание.

– Эй, баловник, – сказала женщина, – как же ты вырастешь в хорошего солдата, который будет сражаться за генерала Ферфакса? Как тебя зовут?

– Принцесса, – надменно ответил ребенок.

– Принцесса? – воскликнул Ли. – Какое странное имя для маленького мальчика.

– Он есть Пьер, месье, – быстро отозвалась горбунья.

– По-английски это бывать Питер, – добавил Гастон.

– Он нехорошо говорить по-английски, – продолжала горбунья, – часто путать в словах. Иногда мы говорить с ним на родном языке, иногда на английском, а наш английский, как вы наверное замечать, мадам, бывать не очень правильным.

– Принцесса, – повторил ребенок. – Я принцесса!

Установилось молчание; все смотрели на ребенка. Чета Ли – в недоумении, остальные четверо – как будто их лишили жизни. Вдалеке замолкал стук удаляющихся лошадиных копыт. Как будто придя к какому-то решению, горбунья встала и твердой рукой взяла ребенка.

– Мы есть идти, – сказала она. – Мы не успевать до темноты к нашему ночлегу, если оставаться здесь еще. Пойдемте, друзья. И счастливого вам обоим пути. Всего хорошего. Спасибо за компанию.

Три ее спутника поднялись, сгрудившись вокруг ребенка.

– Счастливого пути, – пробормотали муж и жена.

Ребенок повернулся, чтобы бросить на них последний взгляд, большие черные глаза сердито сверкнули, а с губ сорвались слова:

– Принцесса! Я принцесса!

Какое-то время они шли не разговаривая. Чтобы двигаться быстрей, горбунья взяла ребенка на руки.

Когда семейная пара скрылась с глаз, Нелл сказала:

– Я уже собиралась бежать.

– Вот тогда бы мы точно пропали, – сказала горбунья. – Это было бы худшее, что мы могли сделать.

– Если бы можно было растолковать… ему!

– Я не раз радовалась тому, что он еще такой маленький… И в то же время слишком маленький, чтобы ему можно было что-то объяснить.

Ребенок, уловив, что речь идет о нем, стал с интересом прислушиваться. Заметив это, горбунья сменила тему разговора:

– А чем нас там покормят, в твоем трактире, Том?

– Ну, я так думаю, будет утка или бекас… или оленина. А может быть, миноги и осетр…

– Мы должны твердо помнить наши роли, – сказала горбунья.

Ребенку захотелось, чтобы снова заговорили о нем, и маленькие ручки заколотили по горбу.

– Нэн, Нэн, – говорило дитя. – Грязная Нэн!

Не люблю грязную Нэн!

– Тише, золотце, тише, – понизив голос, сказала горбунья.

Когда четверка добралась до трактира, начало смеркаться, и это им было даже на руку: при дневном свете они чувствовали себя неуверенно, да и ребенок к тому времени уснул.

Том прошел во двор и отыскал хозяина. В ожидании попутчика трое остальных стояли под вывеской.

– Может, не стоило заходить сюда, – сказала Нелл. – Сделали бы себе постели под изгородью – и порядок!

– Ничего страшного не будет, – пробормотала горбунья. – И вообще, чуть свет, мы уйдем.

Наконец Том кликнул их: он стоял вместе с хозяином.

– Так это, значит, вы, – сказал тот. – Две женщины, два мужчины и мальчонка. Вообще-то я не принимаю на постой бродяг и извозчиков. Мой трактир для людей высшего разряда.

– Мы заплатим, – быстро сказал Том.

– Каждый день, приходят-уходят, уходят-приходят, – продолжал хозяин. – Только что перед вами здесь останавливался полк солдат.

Том вынул кошелек и показал его содержателю трактира.

– Платим заранее, – сказал он. – Мы устали и проголодались. Давайте тут же, не сходя с места, обо всем договоримся.

– Хорошо, отлично, – согласился хозяин. – Что будете есть? Ужин за общим столом обойдется вам в шесть пенсов на человека.

Том бросил взгляд на горбунью, и та сказала:

– Нельзя ли нам поесть отдельно. Вообще, мы бы даже взяли отдельную комнату.

Трактирщик почесал в затылке и оглядел усталую четверку.

– За все платим, – сказал Том.

– Тогда все будет устроено. Просьба подождать в общей комнате. Когда еда будет готова, вас позовут к столу.

Они прошли в трактир, а Том с хозяином остались во дворе, чтобы утрясти вопрос об оплате.

В общей комнате уже расположилось несколько человек. Горбунья, поколебавшись, стремительно пошла вперед с ребенком на руках, по бокам от нее шли Нелл и Гастон.

Люди, беседовавшие за столиками у окон, поприветствовали их. Глаза толстой леди, пышно разукрашенной бантами, остановились на ребенке.

– Боже, до чего измученный, – посочувствовала она. – Бедная крошка. И давно она уснула?

– Это мальчик.

– Значит, не она, а он. Вы издалека?

– Из Лондона.

Остальные говорили только о войне, вздыхали о старых добрых временах, когда в стране была тишь да благодать, и во всех бедах винили «француженку». Грузный мужчина с коротко остриженными волосами, купаясь в лучах всеобщего внимания, объяснял честной компании, почему война с роялистами была неизбежна и необходима. К доводам и точности изложения событий можно было и придраться, но присутствовавшие предпочитали не связываться с оратором.

– Королева, будь ее воля, обратила бы всех нас в католиков, – вещал он. – Вас, сэр, и вас, мадам, и вас, юная леди, и этих, которые сюда только что пришли, даже горбунью с ребенком. Мы бы все здесь были католиками, доведи она свои черные замыслы до конца.

– Уж лучше умереть, чем стать католиком, – сказал другой мужчина.

– Вот для чего, скажите, – продолжал первый, – в день Святого Иакова эта, с позволения сказать, королева отправляется пешком в Тибурн? Да чтоб отдать честь умершим там католикам! Уж как бы она была рада, если б увидела на виселицах Тибурна нас, протестантов. Уж будь я во время ее бегства в Эксетере, она бы от меня не ускользнула. Я б ее привез живьем в Лондон, она бы у меня поплясала!..

– Она же просто злодейка! – подала голос одна из женщин. – И, говорят, все французы такие.

– Ничего, недолго ждать осталось. Скоро мы у себя в Англии разделаемся со всеми королями и королевами. Этой публике у нас здесь делать больше нечего!

– Но если даже короля убьют в сражении… или потом, – сказал толстячок с короткими ножками, – у него же все равно останутся дети, которые будут мутить воду.

– Я как-то видела принца Чарлза, – сказала костлявая женщина.

– Уродливый малый!

– Ну, может быть, и да, – улыбаясь, сказала женщина.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… он смуглый, почти как цыган… Большой нос и рот тоже… Он был всего лишь мальчишка, и все же…

– Да вы, случайно, не роялистка, мадам? – укоризненно спросил грузный мужчина.

– О, нет, я бы не сказала. Он был всего лишь мальчишкой. Принц Чарлз… И он проезжал верхом через наш город в сопровождении брата, Джеймса. Кажется, это было перед сражением около Эджхилла.

– Эджхилл, – проворчал мужчина, – мы почти что держали в руках этих мальчишек там, в Эджхилле. Если бы только я был там!..