Охотничья луна - Холт Виктория - Страница 12

Она сидела в своем кресле, улыбалась и кивала. Ее гордость за меня несколько смущала, и я чувствовала, что должна сделать все возможное, чтобы ее оправдать.

Вот я и говорила о Шаффенбрюккене — о ежедневных занятиях, об уроках, социальной деятельности… обо всем, что могла вспомнить, пока Вайолит, робко кашлянув, не сказала, что нам следовало бы идти обедать.

За рыбой Дейзи Хетерингтон подняла вопрос, который до сих пор обходила.

— Моя дорогая Пэшенс, — сказала она, — надеюсь, вы мудро поступаете, оставляя дело.

— Несомненно, — жизнерадостно сказала тетя Пэтти. — Приходит время, когда женщина хочет уйти от дел. Мое время — сейчас. Нам хочется тихой жизни… всем нам, и это как раз то, что мы получим. Вайолит работала слишком много. Она будет разводить пчел; не так ли, Вайолит?

— У меня к пчелам всегда было особое чувство, — сказала Вайолит, — с тех пор, как кузена Джереми они чуть не зажалили до смерти, когда он столкнулся с пчелиной маткой.

Тетя Пэтти рассмеялась.

— У нее был зуб на кузена Джереми.

— Ничего подобного, Пэтти. Однако ему было поделом. Он все время лез куда не надо. Моя мать всегда говорила: «Не тронь пчелу, она тебя не тронет».

— Пчеловодство может быть интересным хобби, — вставила Дейзи, — но если вы хотите прибыли…

— Все, чего мы хотим, это немножко доброго меда, — сказала тетя Пэтти. — На сотах он восхитителен.

Я знала тетю Пэтти. Она преднамеренно делала беседу фривольно легкой; она была очень обеспокоена тем, как бы Дейзи Хетериштон не поняла, насколько серьезны ее намерения.

— Мы предвкушаем простую жизнь, — продолжала она, — Вайолит, Корделия и я.

Дейзи Хетерингтон взглянула на меня. Я почти ощущала, как она пытается прочесть мои мысли.

— Не найдете ли вы такую жизнь несколько ограниченной, мисс Грант? В вашем возрасте, с вашим образованием и вашим опытом, полученным в Шаффенбрюккене… все это окажется ненужным.

— Шаффенбрюккен не может стать ненужным, — вмешалась тетя Пэтти. — Он остается на всю жизнь. Я всегда сожалела, что не ездила туда, а вы, Дейзи?

— Я считаю, что это идеальное завершение образования, — сказала Дейзи. — Это… и другие подобные ему заведения.

— Например, Академия аббатства Колби для юных леди, — довольно озорно сказала тетя Пэтти. — О, прекрасная репутация! Но в глубине души мы знаем — ничто… просто ничто… не может сравниться с Шаффенбрюккеном.

— Тем больше оснований для того, чтобы ваша племянница не пропадала в деревне.

— Корделии самой решать, что она будет делать. На самом деле ее готовили, чтобы преподавать, не так ли, Корделия?

Я сказала, что да, так оно и есть.

Дейзи повернулась ко мне.

— Я полагаю, у вас есть призвание.

— Мне нравится быть с молодежью. Я всегда думала, что так и будет.

— Конечно, конечно, — сказала Дейзи. — Пэшенс мне хотелось бы немного поосмотреться, пока я тут.

— Ну конечно. Это ведь последняя неделя. Пора не столько уроков, сколько рождественских увеселений… а поскольку это будет последнее Рождество…

— Что ваши девушки будут делать, когда вы закроетесь… в конце следующего семестра, не так ли?

— Полагаю, некоторые из родителей подумают об Аббатстве Колби, если я скажу им, что вы — мой друг: их привлечет преемственность. Многим родителям было интересно узнать, что Корделия была в Шаффенбрюккене. Конечно, они думали, что она будет преподавать здесь.

— Да, да, — сказала Дейзи, но даже она не смогла спрятать задумчивое выражение в глазах.

Меня рассматривали; и что было странно, меня это заинтриговало. По-своему Дейзи Хетерингтон меня привлекала. Она бросала мне вызов. Я знала, что это женщина, которой я могла бы восхищаться. Она будет жесткой; я не могла представить, чтобы ею когда-либо могли управлять эмоции, однако она будет справедливой и оценит хорошую работу — на самом деле я и не представляла, чтобы она могла смириться с другой.

Я думала о долгих днях в деревне… без каких-либо особенных дел: слушать рассказы Вайолит о том, как вести счета, участвовать в деревенских праздниках, стоя за прилавками благотворительных базаров, разделять шутки с тетей Пэтти… и что еще? И так пока не выйду замуж. За кого? За сына викария, если он у него есть. Но такое ощущение, что у викариев почти всегда дочери. Сына доктора? Нет. И хотя я жила бы с тетей Пэтти, я хотела чего-то большего. Сама тетя поняла это первой. Нам не следовало бы портить наши драгоценные отношения скукой. Она полагала, что мне следует выйти в общество, и дала мне ясно понять, что путь к этому видит в Дейзи Хетерингтон.

Дейзи рассказала нам об Академии аббатства Колби для юных леди, и пока она говорила, казалось, она потеряла свой гранитный вид: ее щеки слегка окрасились, голубые глаза смягчились; было ясно, что школа была всем смыслом ее жизни.

— У нас необычайнейшая обстановка. Школа — часть старинного аббатства, Это создает такую редкостную атмосферу. Я считаю, оформление очень важно! На родителей первый взгляд на школу производит огромное впечатление.

— Когда мы с Вайолит увидели ее в первый раз, я подумала, что там должны обитать привидения, — сказала тетя Пэтти. — Вайолит в той комнате, куда вы ее поместили, снились кошмары.

— Должно быть, это из-за сыра, который я съела за обедом, — сказала Вайолит. — Сыр со мной такое вытворяет.

— Люди могут вообразить что угодно и где угодно, — сказала Дейзи, закрывая тему. — Часть старого Аббатства была разрушена во времена Ликвидации, но осталось несколько зданий — трапезная и дом капитула. В шестнадцатом веке дом, который мы теперь занимаем, был восстановлен одним из Веррингеров, и тогда же они построили Холл, используя камни разрушенного Аббатства. Это резиденция семейства Веррингеров, которое владеет Аббатством и землями на мили вокруг. Это очень богатые и влиятельные землевладельцы. У меня две их девочки… удобно для них и в то же время хорошо для школы. Я не думаю, чтобы Джейсон Веррингер отправил их куда-нибудь еще. Да, обстановка у нас необычная.

— Звучит очень увлекательно, — сказала я. — Полагаю, развалины Аббатства окружают вас со всех сторон.

— Да. Многие приходят на них посмотреть, о них пишут, и это обращает внимание на школу. Я хотела бы купить дом, но Джейсон Веррингер не позволит. Это естественно, я полагаю. Земли Аббатства принадлежали семье с тех пор, как Генрих VIII отдал их им, когда Аббатство было частично разрушено.

— Я рада, что была хозяйкой Грантли, — сказала тетя Пэтти.

— Вам повезло, — сухо парировала Дейзи. — Это выручило вас, когда школа не удалась.

— О, я не сказала бы, что не удалась, — ответила тетя Пэтти. — Просто мы решили расстаться.

— Да, я знаю… по совету вашего юриста и банкира. Я уверена, это мудро. Но грустно. Однако, возможно, для вас деревенская жизнь будет иметь свое очарование.

— Я намерена сделать так, чтобы имела, — сказала тетя Пэтти. — Мы все намерены, не так ли, Корделия… Вайолит? Вай, дорогуша, ты витаешь в облаках. Ты уже слышишь, как жужжат пчелы, я уверена. Я уже вижу, как ты с одной из этих штук, какие носят на голове, чтобы предохраниться от укусов, идешь рассказывать пчелам все местные сплетни. Вы знали, Дейзи, что пчелам нужно все говорить… иначе — вас ждет невезение или что похуже. Им это не нравится. Они в возмущении улетают и могут даже так разозлиться, что сначала всадят в вас несколько жал. Вам известно, что они, когда кусают, оставляют жало в теле и умирают от этого? Какой урок всем нам! Никогда не поддавайтесь гневу.

Дейзи сказала мне:

— Я уверена, что после полученной вами подготовки и пребывания в Шаффенбрюккене вы захотите использовать свою квалификацию в деле.

— Да, — ответила я. — Думаю, это возможно.

После этого она продолжала, обращаясь прямо ко мне, говорить об Академии аббатства Колби; о том, сколько у нее учителей; о преподаваемых предметах; о том, как она сосредоточивает внимание на старших девушках.

— Большинство из наших девушек оставляют школу в семнадцать лет. Некоторые действительно едут в Шаффенбрюккен или другие места на Континенте. Почему всегда считается, что обучиться светским манерам можно только за границей? Несомненно, наша страна и мы — лучший их образец во всем мире. Я хочу заставить людей это осознать и подумывала добавить специальную подготовку для девушек постарше… скажем, восемнадцати или девятнадцати лет… танцы, беседа… дискуссии.