Мой враг – королева - Холт Виктория - Страница 30

– Леттис, будь благоразумна.

– Именно такой я и собираюсь быть.

– Ты замужем, я – в таком положении…

– Ты в состоянии надежды брака с королевой. Говорят, что самое страшное – потерять надежду. Не это ли происходит и с тобой? Ты так долго и отчаянно ждал, что теперь ищешь кого-нибудь, с кем мог бы встречаться на короткое время и кто находил бы твои чары неодолимыми.

– Ты знаешь, что это не так, и тебе известно мое положение.

– Я знаю только, что она держала тебя в ложной надежде много лет и все еще продолжает держать. Вряд ли они оправданны, или ты все еще надеешься?

– Настроение королевы непостоянно.

– Мне ли не знать об этом! Ты забыл, что я была я немилости восемь лет? Разве ты не догадываешься почему?

Он притянул меня к себе.

– Тебе нужно быть осторожным, – еще раз предупредила я. – Однажды она уже заметила.

– Ты уверена в этом?

– Отчего бы тогда мне был заказан путь ко двору?

Он засмеялся. Самоуверенно, не сомневаясь, что он может поступать с нравящимися ему женщинами как заблагорассудится.

Я отодвинулась, и он немедленно сменил тактику и стал нежным, упрашивающим любовником.

– Леттис, я люблю тебя… тебя одну.

– Тогда будем вместе, и скажи об этом королеве.

– Ты позабыла о своем муже…

– Значит, он заставляет тебя держаться возле королевы?

– Если бы не он, я бы женился на тебе и тем самым доказал бы тебе мою любовь.

– Но, к твоему счастью и удобству, он – есть. Ты же сам знаешь, что не осмелился бы сказать королеве, что произошло между нами.

– Да, я бы никогда не сказал ей. Но если бы я мог жениться на тебе, я бы когда-нибудь открыл ей правду.

– А так как женщина не может иметь двух мужей, ты не можешь жениться на мне. А если королеве станет известно о наших отношениях, ты понимаешь, что последует. Я буду вновь сослана. Тебе грозит короткая немилость, а затем вновь любовь королевы. Это – одно из твоих великих достижений, полагаю. И то, что я пришла сюда…

– А потом ты поняла, что мы нужны друг другу, и любовь захлестнула нас.

– Я просто наслаждаюсь, потому что в некоторых отношениях ты мне идеально подходишь. Но я не желаю, чтобы меня то привлекали к себе, то бросали, когда я становлюсь неинтересна, будто я какая-то девка.

– Тебя никак нельзя принять за девку.

– Надеюсь, что это так. Но, по всей видимости, ты подумал, что со мной можно обращаться подобным образом. Этого более не повторится, милорд.

– Леттис, пойми, я желаю жениться на тебе более всего на свете… я говорю это тебе. И однажды я сделаю это.

– И когда же?

– Ждать недолго.

– А мой муж?

– Предоставь это мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что никто не знает, что может произойти. Будь терпеливой. Мы с тобой созданы друг для друга. Я знал это с первой нашей встречи. Но ты была замужем, и что я мог сделать? Ах, Леттис, если бы ты не была замужем, все могло бы быть по-иному. Но ты вернулась ко мне, и должна быть со мной. Я не собираюсь упустить тебя еще раз.

– Ты должен отпустить меня сейчас, или меня хватятся. Если это случится или если за мной шпионят, это дойдет до ушей королевы. И тогда я не желала бы быть на твоем месте, Роберт Дадли. Да и мое место не будет комфортным тоже.

Он открыл дверь, но задержал меня в объятиях и обнял так яростно и страстно, что я подумала было, что мы начнем все сначала. Однако он внял моему предупреждению и позволил мне уйти.

Я пробралась в свою комнату, крадучись. Отсутствие мое не могло быть незамеченным. Я предполагала, что многие из фрейлин заподозрили, что я была с любовником, и я с удовольствием воображала себе их шок, если бы они узнали, кто этот любовник.

Погода стала более прохладной; при замке были устроены душевые и купальни, и вся компания находилась в превосходном настроении. Мы не виделись с Робертом наедине, но часто виделись в компании – он постоянно держался при королеве. Они вместе охотились, проводя в лесах целые дни до сумерек, а когда они возвращались, для Елизаветы устраивались пышные зрелища. Изобретательности Роберта не было предела, но он постоянно находился в напряжении и настороженности, ибо при любом неблагоприятном изменении настроения королевы все его усилия пропали бы даром.

В тот день был устроен водный праздник для увеселения королевы по ее возвращению в замок. Праздник был наиболее эффектен в темноте, так как таинственность и прелесть всей сцене придавали горящие повсюду факелы. На этот раз приветствовать королеву должны были Морская дева и человек в маске Ориона, сидящий верхом на дельфине. Как только появилась королева, наездник на дельфине начал декламировать стихи, превозносящие добродетели королевы и радость в замке Кенилворт по поводу того, что королева посетила его. Орион, после первых строф хвалебного гимна, позабыл остальные, что привело королеву в веселое расположение духа. Под хохот присутствующих он стянул маску, из-под которой показалось его красное потное лицо.

– Я – не Орион, – прокричал он в отчаянии. – Я – честный подданный Вашего Величества, Гарри Голдингэм.

Наступила тишина. Роберт в ярости смотрел на виновника, но королева расхохоталась и закричала:

– Честный Гарри Голдингэм, ты так рассмешил меня, что я провозглашаю: мне твое представление понравилось более всего!

Тогда Гарри Голдингэм слез с дельфина и был весьма доволен собой. Он заслужил одобрение королевы и, вне сомнения, рассчитывал теперь на особую милость своего повелителя, графа Лейстера.

В течение того вечера королева вновь и вновь вспоминала смешной эпизод и сказала Роберту, что никогда не забудет того удовольствия, которое получила в Кенилворте.

Я была уязвлена преданностью и любовью королевы к Роберту. Это значило, что он никогда не освободится из-под ее власти.

Только в те моменты, когда она наряжалась в своей туалетной комнате, Роберт был свободен, но тогда я должна была выполнять свои обязанности. Все это мучило нас обоих, и желание наше росло день ото дня.

Однажды, когда я полагала, что у нас будет возможность хотя бы поговорить наедине, я увидела Роберта, беседующего с другой дамой. Я узнала ее с первого взгляда. То была Дуглас Шеффилд, чье имя некоторое время тому назад в любой сплетне тесно связывалось с именем Роберта.

Я никогда не верила, что он умертвил ее мужа. Какой был в этом смысл? Роберту было гораздо выгоднее, что Дуглас была замужней, как и я. Реальным доказательством любви Роберта могла быть лишь женитьба, которая означала бы, что он любит невесту более, чем милости королевы. Мне не нужно было и визита в Кенилворт, чтобы понять, каков будет гнев королевы, если Роберт женится. Это будет ужасно и зловеще по последствиям, и сомневаюсь, что даже Роберт мог бы вернуть себе расположение королевы в таком случае.

Я не придавала большого значения скандалу с Дуглас Шеффилд и слухам о ней до поры до времени. Истории о темных делишках Роберта распространялись вокруг. Он вызывал ненависть больше других в своем окружении, никому столько не завидовали, ни у кого не было столько врагов. Он стоял так недосягаемо высоко, столь близко к королеве, что и при дворе, и во всей стране тысячи людей желали его падения, и, – что наиболее отвратительно и печально в человеческой натуре – его падения желали даже те, кто ничего не выиграл бы от этого.

Конечно, был и грязный скандал вокруг Эми Дадли, и осадок от него остался на всю жизнь. Убил ли он свою жену? Кто мог знать это? Конечно, она стояла между ним и его честолюбивыми целями, и он не мог жениться на королеве, пока она была жива. В Камнор Плейс было множество темных секретов, но инцидент с гибелью Эми дал в руки его врагов оружие, о котором можно было лишь мечтать.

Доктор Джулио, итальянец и врач Роберта, приобрел репутацию отравителя, так что неудивительно, что после смерти графа Шеффилда распространились слухи о том, что Роберт убрал его. Но зачем ему было это делать, если у него не было желания жениться на вдове Шеффилда? Разве что, это была месть за обвинения в адрес Роберта, когда до Шеффилда дошел слух об измене его жены. Это раздуло бы скандал, которого Роберт должен был стремиться избежать любой ценой, чтобы слухи не дошли до королевы.