Битва Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 14

— А я не джентльмен, так ведь?

— Так уж получилось, что нет, это одна из ваших ошибок, но давайте не волноваться об этом теперь. Помогите мне избавьтесь от Кили, Ричард, со всеми его игрушечными солдатиками. Заставьте их бояться вас! Заставьте их страдать! Но прежде всего, Ричард, пожалуйста, пожалуйста заставьте ублюдков уйти.

***

Real Compania Irlandesa означает Ирландская королевская рота, но фактически это был небольшой батальон, один из пяти, которые составляли дворцовую гвардию королевского двора Испании. Триста четыре гвардейца были вписаны в книги роты, когда она несла службу во Дворце Эскориал в пригороде Мадрида, но пленение короля Испании и нарочитое невнимание со стороны французов подсократило списочный состав, а поездка морем вокруг Испании, чтобы присоединиться к британской армии, проредила ряды еще больше, так что сейчас в предместье Вилар Формозо в строю стояли оставшиеся сто шестьдесят три человека. Этих сто шестьдесят трех гвардейцев сопровождали тринадцать офицеров, священник, восемьдесят девять жен, семьдесят четыре ребенка, шестнадцать слуг, двадцать две лошади, дюжина мулов, «и одна любовница», сказал Шарпу Хоган.

— Одна любовница? — недоверчиво спросил Шарп.

— Есть, вероятно, дюжина шлюх, — сказал Хоган, — или две дюжины! Может быть, целый бродячий бордель, но его светлость предупредил меня, что ждет особого отношения к нему и его подруге. Ее еще нет здесь, имейте ввиду, но его светлость сказал мне, что она приезжает. Донья Хуанита де Элиа, как предполагается, используя свое очарование, прокладывает себе путь через линии противника, чтобы согреть постель его светлости, и если она — та самая Хуанита де Элиа, о которой я наслышан, тогда она хорошо подготовлена по части согревания постели. Вы знаете, что говорят о ней? То, что она коллекционирует форму полка каждого, с кем спит! — хихикнул Хоган.

— Если она собирается пересекать линии здесь, — сказал Шарп, — ей чертовски повезет, если она избежит бригаду Лупа.

— Откуда, черт возьми, вы знаете о Лупе? — резко спросил Хоган. Большую часть времени ирландец держался приветливым и остроумным приятелем, но Шарп знал, что дружелюбие маскирует бритвенно острый ум, и в тоне вопроса внезапно сверкнула острая сталь.

Все же Хоган был в первую очередь другом, и долю секунды Шарп испытывал искушение признаться в том, что он встретил бригадира и незаконно казнил двух его солдат, одетых в серую форму, но решил, что подобного рода дела лучше предать забвению.

— Все знают о Лупе в этих краях здесь, — ответил он вместо этого. — Вы не проведете дня на этой границе, не услышав о Лупе.

— Это действительно так, — согласился Хоган, его подозрения развеялись. — Но не пытайтесь познакомиться с ним поближе, Ричард. Он — плохой мальчик. Позвольте мне заботиться о Лупе, в то время как вы заботьтесь об этом позорище. — Хоган и Шарп, сопровождаемые стрелками, завернули за угол и увидели Real Compania Irlandesa, выстроенную для смотра на пустыре напротив недостроенной церкви. — Наши новые союзники, — сказал Хоган неприязненно, — хотите верьте, хотите нет, одеты в повседневную форму.

Повседневная форма солдата предназначена для того, чтобы он носил ее каждый день, исполняя свои солдатские обязанности, но повседневная форма Real Compania Irlandesa была намного более безвкусной и роскошной, чем полная парадная форма большинства британских линейных батальонов. Гвардейцы носили короткие красные куртки с раздвоенными, обшитыми черным шнуром с позолоченной бахромой, фалдами. Тем же самым черным с золотом шнуром были обшиты петлицы и воротники, в то время как отвороты, обшлага, задники фалд были изумрудно-зеленого цвета. Их бриджи и жилеты когда-то были белыми; высокие ботинки, ремни и портупеи — из черной кожи, шелковые пояса — зеленые, и того же зеленого цвета — высокие перья, приколотые у каждого на боку черной двурогой шляпы. Позолоченные кокарды на шляпах изображали башню и льва на задних лапах, и те же самые символы были изображены на великолепных, зеленых с золотом, перевязях, которые носили мальчишки-барабанщики и сержанты. Когда Шарп подошел ближе, он увидел, что роскошные мундиры поношены, заштопаны и выцвели, но все же они все еще выглядели нарядно в ярком свете весеннего дня. Сами солдаты казались не столь бравыми — скорее удрученными, утомленными и недовольными.

— Где их офицеры? — спросил Шарп у Хогана.

— Ушли в таверну завтракать.

— Они не едят со своими людьми?

— Очевидно, нет. — Неодобрение Хогана было не столь явным, как у Шарпа. — Теперь не время для сочувствия, Ричард, — предупредил Хоган. — Вы не должны любить этих парней, помните?

— Они говорят по-английски?

— Так же, как вы или я. Приблизительно половина из них родились в Ирландии, другая половина происходит от ирландских эмигрантов, и многие, я должен сказать, прежде носили красные мундиры, — сказал Хоган, имея ввиду, что они были дезертирами из британской армии.

Шарп повернулся и подозвал Харпера.

— Давай-ка взглянем на эту дворцовую гвардию, сержант, — сказал он. — Прикажи им разомкнуть ряды.

— Как мне их называть? спросил Харпер.

— Батальон, наверное, — предположил Шарп.

Харпер набрал полную грудь воздуха.

— Ба-та-льо-о-он… Смиррр-на!! — Голос его был так громок, что ближние в строю вздрогнули и едва не подпрыгнули на месте, но лишь немногие исполнили команду. — Для осмотра-а-а… Ря-ды-ы-ы … Разом… кнуть!! — проревел Харпер, и снова очень немногие гвардейцев двинулись с места. Некоторые просто таращились на Харпера, в то время как большинство ждали указаний от собственных сержантов. Один из этих великолепно разукрашенных сержантов направился к Шарпу, очевидно, чтобы спросить, какими полномочиями наделены стрелки, но Харпер не ждал объяснений: — Шевелитесь, вы ублюдки! — проревел он со своим донеголским акцентом. — Вы теперь на войне, а не королевские горшки охраняете. Будьте порядочными шлюхами, как все мы, и размокните ряды, немедленно!

— А я еще помню времена, когда ты не хотел быть сержантом, — вполголоса сказал Шарп Харперу, когда пораженные гвардейцы наконец повиновались команде зеленого мундира. — Вы с нами, майор? — спросил Шарп Хогана.

— Я буду ждать здесь, Ричард.

— Тогда пошли, сержант, — сказал Шарп, и стрелки начали осматривать первую шеренгу роты. Неизбежная в любом городе банда уличных мальчишек следовала за ними в двух шагах, изображая из себя офицеров, но ирландец ударом кулака в ухо далеко отбросил самого наглого из мальчишек, и другие разбежались, дабы избежать наказания.

Шарп осматривал в первую очередь мушкеты, а не солдат, однако каждому он посмотрел в глаза, чтобы удостоверился, насколько тот уверен в себе и готов сражаться. Солдаты воспринимали его осмотр с обидой, и неудивительно, думал Шарп, ведь многие из этих гвардейцев ирландцы, которым явно не по себе от того, что их придали британской армии. Они добровольно вступили в Real Compania Irlandesa, чтобы защищать Его Католическое Величество Короля, а здесь над ними измываются вояки из армии протестантского монарха. Хуже того: многие из них были ярыми ирландскими патриотами, преданными своей стране, как только изгнанники могут быть преданны, а теперь их просят сражаться в одном строю с чужеземными поработителями их отчизны. Однако Шарп, который сам был прежде рядовым, ощущал в них больше страха, чем гнева, и он задавался вопросом: может быть, гвардейцы просто боятся, что от них потребуют надлежащего исполнения военной службы? Потому что если судить по виду их мушкетов, Real Compania Irlandesa давно забыла, что такое военная службу. Их мушкеты выглядели просто позорно. Гвардейцы были вооружены довольно новыми мушкетами испанского производства с прямой собачкой курка; однако эти мушкеты они сделали совершенно непригодными к эксплуатации — замки проржавели, а стволы забиты пороховой гарью. У некоторых из них не было даже кремней, у других — кожаной прокладки под кремень, а у одного мушкета даже не было винта собачки, которым крепится кремень.