Коварные пески - Холт Виктория - Страница 45

— Но я ведь учительница музыки.

— Разве это может помешать вам осмотреть имение. Вдруг вы обнаружите какого-нибудь юного гения, прозябающего в одном из наших фермерских домов.

— А миссис Стейси проявляет интерес к имению?

На его лице возникла грустная улыбка.

— Мне до сих пор не удалось понять, что ее интересует.

— Но ведь… — Я собралась было сказать, что на усовершенствование поместья будут использованы ее деньги, но тут же поняла, что беру на себя слишком много. Возможно, Нейпьер повял, что у меня в мыслях, потому что слегка нахмурился. Я обернулась и позвала ехавших на расстоянии девочек. Мне не хотелось, чтобы она подумали, что я совершаю прогулку с Нейпьером. Мы едем одной компанией, и я хотела это подчеркнуть.

— Давайте! Мы ждем вас, — окликнула я девочек.

— Хорошо, — ответила Элис, и они подъехали к нам.

— Сегодня хорошо видны обломки кораблей, — сказала Элис, словно бы желая завести непринужденную беседу.

— Да, очень, — ответила я и сделала Оллегре знак, чтобы она заняла место рядом с Нейпьером. Но девочка, упрямо вскинув голову, не пожелала этого. Я не стала настаивать. Вскоре мы оказались около домика, который стоял в заросшем сорняками саду.

Раздался визгливый голосок Сильвии:

— Это дом Брэнкепов. Ужас, что у них за сад. Сорняки от них распространяются на другие сады и портят цветы и овощи. Уже были жалобы.

— Бедный мистер Брэнкеп, — произнесла мягко Элис. — Он ведь такой старый. Он не может следить за садом. Нельзя от него требовать невозможного.

— Но мама говорит, что есть правило, по которому арендаторы должны ухаживать за своим садом.

Сильвия смело подавала голос только тогда, когда цитировала свою мать.

Мы двинулись дальше, и девочки вскоре снова отстали. Они решили держаться на расстоянии, наверняка решив, что Нейпвер и я хотим этого. И то, что было у них на уме, очень меня тревожило.

Несколько дней спустя произошло событие, которое еще больше меня обеспокоило.

Когда я выходила из дома, я увидела, что миссис Линкрофт и Элис садятся в повозку.

— Мы едем в маленький магазинчик недалеко отсюда, — сказала миссис Линкрофт. — Вам ничего не надо купить?

Я немного подумала и вспомнила, что мне нужны голубые нитки.

— Почему бы вам не поехать с нами? — предложила она. — Вы сможете выбрать точно тот цвет, который вам нужен.

По дороге я вспомнила, что это был тот самый маленький магазин, в который часто ходила Роума и ее друзья, и который однажды я посетила вместе с сестрой. В общем-то это был просто, дом, немногим больше, чем дом фермера. В окне прихожей была устроена витрина, где было битком всякой всячины. Роума говорила, что этот магазинчик был послан им судьбой, так как не надо было ездить за каждой мелочью в Лоувет Милл. Держала этот магазинчик одна солидная дама, отличавшаяся большой говорливостью.

Одна ступенька вниз вела внутрь магазина. Вдоль дальней стены были сложены связки дров, а рядом стояли канистры с керосином, запах которого чувствовался во всем магазине. Здесь можно было купить печенье, сыр, фрукты, хлеб, галантерею и другие хозяйственные товары. Неудивительно, что магазинчик процветал. Окрестные жители охотно им пользовались.

Как только я вошла в магазин, мне тотчас вспомнилась Роума: вот она стоит у прилавка и своим отрывистым голосом просит продать ей клей, кисти или хлеб.

Миссис Линкрофт сделала свои покупки, а я попросила показать мне нитки. Когда полная дама, которую миссис Линкрофт назвала миссис Бэри, вынесла коробку с нитками, она тотчас впилась в меня взглядом и вдруг сказала:

— Значит, вы снова все приехали?

У меня потемнело перед глазами. Я поняла, что эта женщина меня узнала.

Миссис Линкрофт представила меня.

— Это миссис Верлейн. Она преподает музыку нашим девочкам.

— Ах, так… — протянула удивленно миссис Бэри. — Ну надо же. А я могла бы поклясться… Мне показалось, что вы одна из тех… Которые были здесь не так давно. Часто заходили то за тем, то за другим.

— Миссис Бэри имеет в виду археологов, которые занимались раскопками римского поселения, — пояснила Элис.

— Верно, — сказала миссис Бэри. — Вы просто вылитая копия одной из них. Она не часто сюда приходила. Была, может, раз или два… Но у меня хорошая память на лица. Вот я и решила: ага, они вернулись. Приятная неожиданность. Хотя, может, и не для всех.

Тут она вынула маленький коричневый пакетик, чтобы сложить туда мои нитки, при этом бормоча про себя: «Ну, надо же… А я было подумала… Ну, могла бы просто поклясться, что одна из тех».

Она взяла у меня деньги и протянула сдачу.

— А знаете, я была бы не против, если бы они вернулись, — сказала она. — Некоторым это бы не понравилось, я знаю, им не нравилось, что тут копают, а для магазина так очень хорошо, что они жили здесь. В общем, кому как… Непонятно только, куда исчезла одна из них. Мы до сих пор не знаем, что с ней сталось. Может, что-то и было в газетах, да я пропустила. Хотя, если бы это было убийство…

Ее бархатистые карие глаза проводили меня до двери. Скорей всего она пыталась хорошенько припомнить тот день, когда Роума пришла к ней в магазин с какой-то молодой женщиной.

Я была поражена тем, что миссис Бэри смогла узнать меня. Трудно представить, как бы восприняли в Лоувет Стейси известие, что я сестра Роумы. В лучшем случае они решили бы, что я хитрая и неискренняя женщина. Единственное, что могло бы меня извинить — это возникшее у меня опасение, что исчезновение Роумы каким-то образом связано с этим домом и его обитателями. Но это объяснение вряд ли бы пришлось им по душе.

Возможно, лучше всего признаться сейчас. И первый, кому я решила сделать признание, был Нейпьер.

Мне хотелось побыть одной, чтобы обдумать свое положение. И ничего лучшего, чем верховая прогулка, нельзя было бы для этого придумать.

Я вошла в конюшню. Оседлав лошадь, я уже собиралась выехать, как вдруг появился Нейпьер. Спешившись, он бросил свою сумку на пол. Она с клацаньем грохнулась наземь. Я с некоторым удивлением посмотрела на нее, и Нейпьер объяснил:

— Там лопата и садовые инструменты.

— Вы работали?

— Вас это удивляет? Я многое умею. В свое время мне приходилось делать самую разнообразную работу.

— Понятно, — ответила я.

— И всем своим видом добавляете: «Но мне это абсолютно безразлично». А я так бы хотел, чтобы мои дела были вам небезразличны.

— Очень странно слышать это от вас, — сказала я сухо.

— Однако вы прекрасно знаете, почему я этого хочу. Я стремлюсь добиться вашего одобрения, поэтому мне важно, чтобы вы знали, чем я занимался.

— В этом нет необходимости, и мне жаль, если я дала вам повод думать, будто мне это интересно.

— Нет, вы все-таки дали мне такой повод, не отрицайте, и вот почему вы приобрели столь сильное на меня влияние. Есть одна вещь, которую я не могу от вас вынести, это — безразличие. А теперь сообщу неожиданную для вас новость. Я сейчас был у Брэнкепов и помог им с садом. А?! Вас это поразило?

— Вы… вы проявили к ним похвальное участие.

Нейпьер поклонился.

— Как приятно ощущать одобрительную теплоту в вашем голосе.

— Но вы могли просто послать к нему одного из ваших садовников.

— Да, мог. Но решил сделать это сам.

— Ваши арендаторы будут весьма удивлены таким поведением их хозяина.

— Ну, я поступил так только один раз и только с одним арендатором… и сделал я это не как хозяин поместья.

Нейпьер снова вскочил в седло.

— Не могу упустить возможность покататься вместе с вами. Поэтому я тоже еду.

— У меня только час для прогулки.

Нейпьер снова рассмеялся, и мне ничего не оставалось, как направить лошадь из конюшни.

Когда мы ехали шагом по узкой аллее, он вдруг серьезно сказал:

— Так вот вернемся к этим Брэнкепам. Я мог бы послать к ним своего садовника, но старый Брэнкеп не захотел этого. Есть тут у нас некоторые недоброжелатели. Себя они считают очень добропорядочными. К примеру, жена нашего настоятеля. Она свято верит в справедливость, и неважно, как плохо может быть от этого людям. Она бы обязательно сказала, что, если старик Брэнкеп не в состоянии следить за садом, то должен переехать в другой дом, без сада. Но ведь он прожил в своем домике всю свою жизнь.