Королева-распутница - Холт Виктория - Страница 36

Отправившись на охоту, Катрин наблюдала за сыном и спрашивала себя, как долго он проживет. Болезнь легких усугубилась, Карл постоянно задыхался. Он дул в рожок чаще, чем это было необходимо, хотя Паре рекомендовал не насиловать легкие.

Но когда Карл приходил в состояние ярости, он не думал о здоровье.

Он протянет недолго, сказала себе Катрин.

Положение было тревожным, но оно имело одну светлую сторону. Сын Карла умер — Катрин догадывалась, что это произойдет. Со дня рождения ребенка она знала, что его можно предоставить судьбе; но, как ни странно, Мари Туше родила Карлу здорового сына, а королева снова забеременела. Вдруг королева родит, как Мари, крепкого малыша? Тогда после смерти Карла начнется новое регентство, и ее дорогой Генрих потеряет надежду на обладание короной. Она, Катрин, никогда не допустит такого.

— Мой сын, — сказала королева-мать, отлично сознавая, что любое упоминание о его нездоровье раздражает Карла, — ты утомляешь себя.

Он сердито посмотрел на нее.

— Мадам, мне лучше знать это.

Он находился на грани очередного приступа ярости Катрин, превосходно изучившая сына видела, как его охватывает безумие. Скоро он начнет хлестать плетью лошадь, собак, ближайших участников охоты. Она увидела пену на губах Карла, услышала в его голосе истерические ноты.

— Что с вами всеми? — закричал он. — Моя лошадь еле тащится, собаки стали сонными, а люди превратились в никчемных лентяев. Черт возьми!

Плеть опустилась на бок лошади.

Катрин смотрела на него с улыбкой на лице. Это хорошо, подумала она. Доведи животное до ярости. Возможно, оно встанет на дыбы и сбросит тебя, и тогда придет конец твоему безумству и тебе самому; ты мне надоел; пора Генриху стать королем.

Он заметил ее взгляд; испугавшись, что сын мог прочитать ее мысли, она поспешила оказать:

— Сын мой! Почему ты сердишься на твоих собак, лошадей и этих бедных людей, преданно служащих тебе, однако излишне мягок с врагами?

— Излишке мягок! — крикнул он.

— Почему ты не сердишься на подлых ла-рошельцев, обрекших на смерть и страдания многих твоих воинов?

Король нахмурился.

— Войны… войны… везде войны. Везде кровопролитие.

Бросив на Катрин горящий взгляд, он закричал:

— Кто причина всему этому? Скажи мне.

Карл повернулся к своим людям:

— Скажите мне! В ком причина? Ответьте мне! Кто является причиной всех несчастий этой страны? Отвечайте! У вас нет языков? Посмотрим… посмотрим… если они у вас окажутся, мы отрежем их, поскольку они, похоже, вам не нужны.

Он поднял плеть и хлестнул ею собак.

— Кто причина всех бед, а?

Карл направил на мать свои гневные безумные глаза.

— Мы знаем! — крикнул он. — Все знают. Господи! Это вы… вы, мадам, наш злой гений. Вы — источник зла.

Вонзив шпоры в бока лошади, он ускакал назад, туда, откуда они приехали.

Охотники испуганно посмотрели на Катрин, но она безмятежно улыбалась.

— Его Величество сегодня не в духе, — сказала королева-мать. — Едем дальше. Мы собирались поохотиться, так давайте сделаем это.

Сидя в седле, она думала: это бунт. Он унижает меня… в присутствии слуг. Нельзя допускать, чтобы это продолжалось. Я не потерплю такого обращения. Мой сын Карл, ты явно живешь слишком долго!

Вернувшись во дворец, она застала там посланников из Польши.

Анжу был мрачен. Ему не хотелось даже думать об отъезде в Польшу. Может ли такой человек, как он, жить в варварской стране, которой, похоже, является Польша? Когда ему надоела Рене де Шатонеф, он увлекся принцессой Конде, молодой женой Конде. Он заявил, что не перенесет разлуки с ней.

Ситуация сложилась тревожная, потому что король дал ясно понять Анжу, что хочет видеть его на польском троне. Их мать делала все от нее зависящее, чтобы расстроить замысел короля, но Анжу замечая, что ее влияние на Карла стремительно слабеет. Карл видел в Анжу своего врага и хотел как можно быстрее отправить его в изгнание; более того, говорили, что король не слишком сильно расстроится, если королева-мать сама надумает отправиться со своим любимым сыном в Польшу.

Катрин пошла к Анжу, который кипел от злости в своих покоях, окруженный тремя молодыми людьми. Эта троица едва не плакала из-за возможной потери их покровителя или необходимости покинуть цивилизованную Францию и сопровождать его в дикую Польшу.

— Король проявляет упрямство, — сказала Катрин. — Он настаивает на твоем отъезде. Сокрушаться по этому поводу бесполезно. Мы должны подумать о том, как нам поступить.

Ее взгляд упал на туалетный столик сына с флаконами духов и баночками с косметикой. Она посмотрела на развалившегося на диване элегантного мужчину и спросила себя: что подумают варвары о его элегантности, молодых людях и вниманию к собственной красоте?

Внезапно Катрин улыбнулась.

— О, мой сын, — сказала она, — ты кажешься этим полякам чужаком, не похожим на них. Пожалуй, они не захотят, чтобы ты предстал перед твоими польскими подданными. Они предпочтут, чтобы ты послал править вместо себя наместника — человека грубого жестокого, как они сами. У меня есть такой на примете. Мы сделаем тебя еще более элегантным, чем обычно — если это возможно. Накрасим твое лицо особенно ярко, надушим тебя, завьем твои волосы. Мы покажем им, что ты не сможешь жить среди них. Затем я представлю им крупного, грубого человека… понятного этим дикарям.

Анжу улыбнулся.

— Дорогая мама, что бы я делал без тебя?

Они нежно обнялись, и Катрин на мгновение почувствовала себя счастливой.

На Анжу были расстегнутый у шеи камзол и жемчужные бусы. Он надел серьги из жемчуга, завил и уложил по последней моде волосы, накрасил лицо ярче обычного.

Молодые люди захлопали в ладоши и заявили, что он лишь подчеркнул свою красоту.

Катрин усмехнулась.

— Я получу удовольствие от выражения их лиц, когда они увидят тебя.

Анжу представили польским посланникам; они изумленно уставились на него, на мгновение забыв поприветствовать их нового короля согласно этикету.

Анжу ехидно улыбнулся; король рассерженно смотрел на него; кое-кто из придворных не сдержал смешка. Еще никогда Анжу не походил так мало на короля сейчас он напоминал скорее куртизанку.

Поляки пришли в себя и низко склонились над благоухающей рукой. Было очевидно, что они никогда еще не видели такого мужчины, как тот будущий король. Однако его внешность не вызвала у них отвращения, напротив, они восхитились ею. Они не могли отвести глаз от Анжу, улыбались от удовольствия всякий раз, когда он обращался к ним. Они шепотом говорили друг другу, что никогда в жизни не видели такого красивого создания.

Катрин смотрела на них в смятении.

— Настоящий король, — сказал один из поляков на ломаном французском.

— Наши люди не захотят расстаться с таким человеком, мадам, — сказал второй посланник Катрин. — Они не видели прежде никого подобного ему. Они полюбят короля.

Поляки продолжали восторженно разглядывать Анжу, они были убеждены в том, что этого удивительного человека ждет восхищение подданных.

Анжу расстроился; Катрин пришла в ярость, оставался непреклонным. Он радовался дарованной Господом возможности избавиться от ненавистного брата. Никакие мольбы и угрозы Катрин, сарказм Анжу не заставят его изменить королевское решение Анжу должен поехать в Польшу.

Анжу заявил, что разлука с принцессой Конде разобьет его сердце. Природное остроумие покинуло герцога. Он мог лишь проклинать свою горькую судьбу.

Катрин занималась приготовлениями довольно спокойно, успешно скрывая свою ярость от всех, кроме ее ближайших родственников.

Когда королевская кавалькада собралась проводить Анжу до границы, Карл объявил, что поедет вместе с ней. Он сказал друзьям, что желает испытать радость, увидев, как Анжу покидает землю Франции.

Мари Туше просила короля поберечь себя, Мадлен присоединилась к мольбам девушки.