Королева-распутница - Холт Виктория - Страница 25

Это тревожило Марго. Она встретила его, когда он шел с совещания. Прежде Марго считала, что его нет в Париже. Она заметила растерянность Генриха при встрече: он смущенно сказал ей, что поспешил тайно вернуться в столицу. Тогда она приняла это объяснение, но теперь, когда он не сдержал обещание, она задумалась о том, что значат эти секретные исчезновение и появление.

Пришло время ее матери ложиться спать; Марго, разумеется, присутствовала при этой церемонии. Кажется, сегодня в спальне матери людей было больше, чем обычно. Марго внезапно насторожилась. Сегодня в этих людях ощущалось необычное напряжение, они были возбуждены, оживленно шептались маленькими группами Марго заметила, что при ее приближении беседа становилась банальной, скучной. Неужели при дворе произошел новый скандал, который скрывали от нее? Не связан ли он с отсутствием Генриха?

Она села на сундук и посмотрела по сторонам, наблюдая за церемонией отхода королевы-матери ко сну.

Катрин уже лежала в постели; несколько человек разговаривали с ней.

Марго вдруг заметила свою сестру; герцогиня де Лоррен выглядела скорее печальной и испуганной, нежели возбужденной.

Марго позвала сестру и похлопала ладонью по сундуку.

— Ты сегодня грустна, сестра, — сказала Марго; губы Клаудии задрожали, словно ей напомнили о чем-то ужасном.

— Клаудия, что случилось? Что с тобой?

— Марго… ты не должна…

Она замолчала.

— Ну? — сказала Марго.

— Марго… мне страшно. Очень страшно.

— Что произошло, Клаудия? Что сегодня со всеми? Почему ты утаиваешь это? Скажи мне!

К ним приблизилась Шарлотта де Сов.

— Мадам, — обратилась она к Клаудии, — королева-мать желает, чтобы вы немедленно подошли к ней.

Клаудия направилась к постели; Марго перехватила суровый взгляд, который королева-мать бросила на Клаудию; сестра Марго наклонила голову, слушая шепот Катрин.

Все это было странно. Марго заметила, что кое-кто из присутствующих смотрит на нее настороженно.

— Маргарита, — сказала Катрин. — Иди сюда.

Марго подчинилась. Она замерла у кровати, ощущая прикованный к ней испуганный взгляд сестры.

— Я не знала, что ты тут, — сказала Катрин. — Тебе пора ложиться. Иди к себе.

Марго пожелала матери спокойной ночи; Катрин раздраженно махнула ей рукой; Клаудия не отводила взгляда от сестры. Когда Марго подошла к двери, Клаудия бросилась ей вслед и схватила ее за руку.

По щекам Клаудии бежали слезы.

— Марго! — крикнула она. — Моя дорогая сестра!

— Клаудия, ты сошла с ума, — повысила голос Катрин.

Но Клаудию охватил страх за сестру.

— Мы не можем отпустить ее, — в отчаянии заявила она. — Только не Марго! О, Господи! Дорогая, дорогая Марго, оставайся в эту ночь со мной. Не ходи в покои мужа.

Катрин подняла голову с подушки.

— Приведите ко мне герцогиню де Лоррен… немедленно…

Клаудия практически подтащила сестру к кровати их матери.

Марго услышала шепот Катрин:

— Ты потеряла рассудок?

— Ты хочешь принести ее в жертву? — закричала Клаудия. — Твою дочь… мою сестру…

— Ты действительно обезумела. Что на тебя нашло? Тебе передалась болезнь брата? Маргарита, у твоей сестры больное воображение, она бредит. Я уже сказала тебе, что ты должна спать. Прошу тебя оставить нас и срочно отправиться к мужу.

Смущенная и растерянная Марго вышла из комнаты.

В покоях короля, во время церемонии отхода ко сну, католики присутствовали наряду с гугенотами; в отличие от спальни его матери здесь не было атмосферы тайны и настороженности; католики дружески беседовали с гугенотами, как это было со дня прибытия последних на свадьбу.

События дня утомили короля. Он хотел отдохнуть, забыть обо всем с помощью она.

— Как я устал! — сказал Карл; граф де Ретц, уже много часов не отходивший от короля, поспешил успокоить его.

— У Вашего Величества был тяжелый день. Вы почувствуете себя лучше после дневного сна.

«Не стоит притворяться, будто этот день — такой же, как все остальные, — подумал Карл. — Завтра? Как он ждал наступления следующего дня! Тогда все кончится, мятежники будут подавлены, он обретет безопасность. Выпустит Мари и Мадлен из их маленькой тюрьмы. Освободит господина Паре. Как они будут благодарить его за то, что он спас им жизни!»

В голове Карла пульсировала кровь, он с трудом держал глаза открытыми. Не было ли какого-то снотворного зелья матери в вине, которое поднес ему Ретц, чтобы он проспал следующие несколько часов?

Гугеноты и католики! Глядя на них сейчас, кто мог поверить в яростную вражду между ними? Почему они не способны быть друзьями, которыми они сейчас казались?

Скоро утомительная церемония закончится, полог его кровати опустят, и придет сон… А вдруг ему приснится кошмар? Он имел основания бояться снов. Истязания плоти… изувеченные тела… адские вопли мужчин и женщин… кровь.

Герцог де Ларошфуко склонился над его рукой. Дорогой Ларошфуко! Такой красивый и добрый! Они крепко дружили. Герцог был одним из немногих, кого Карл действительно любил. Король всегда радовался обществу герцога.

— До свидания, Ваше Величество.

— До свидания.

— Пусть только самые приятные сны посетят Ваше Величество.

В глазах герцога светилась теплота. Он был настоящим другом Карла. Он бы любил меня, даже если бы я не был королем, подумал Карл. Ларошфуко — истинный друг.

Герцог направился к двери. Сейчас он покинет Лувр и пойдет по узким улицам к себе домой в сопровождении своих последователей; по дороге он будет шутить и смеяться, потому что никто не любит шутки так, как дорогой Ларошфуко. Дорогой друг… и гугенот!

Нет, подумал король. Это нельзя допустить. Только не Ларошфуко!

Он отогнал дремоту.

— Фуко! — крикнул Карл! — Фуко!

Герцог вернулся.

— О, Фуко, ты не должен уходить сегодня. Можешь остаться здесь и спать с моими камердинерами. Это необходимо. Ты пожалеешь, если уйдешь, мой дорогой Фуко.

Ларошфуко, похоже, удивился; Ретц шагнул вперед.

— Король шутит, — сказал герцог.

Ларошфуко улыбнулся Карлу и слегка наклонил голову. Король посмотрел на друга остекленевшими глазами и пробормотал:

— Фуко, вернись Фуко… мой дорогой друг… только не дорогой Фуко…

Ретц задвинул полог над кроватью короля.

Отход ко сну завершился.

Слезы медленно потекли по щекам короля Франции; в Лувре все стихло.

Катрин, лежа в постели, считала минуты. Через два часа она встанет, она не могла переносить ожидание. Она со злостью думала о глупой Клаудии, которая могла пробудить у Марго подозрения. Она думала о глупом Карле, пытавшемся, по словам Ретца, предупредить Ларошфуко. Что, если Ларошфуко понял намек? Он был одним из лидеров гугенотов. Что он сделает? Что предпринял бы любой разумный человек, узнав о готовящемся? Конечно, он занялся бы разработкой ответного плана.

Невозможно вынести томительное ожидание. Время вставать еще не пришло, но она не могла лежать в кровати. Не могла ждать момента, когда на нее обрушится беда. Она должна действовать. Активность поможет преодолеть страх.

Она встала, торопливо оделась и тайком пробралась в покои герцога Анжуйского; там Катрин расположилась рядом с ним, плотно задвинув полог кровати.

Он не спал, потому что его мучил еще больший страх, чем ее. На лбу молодого человека блестели капельки пота, его волосы были не завиты.

— Мой дорогой, ты должен встать и одеться, — сказала она. — Еще есть несколько часов. Но лучше быть одетым.

— Мама, полночь была недавно; колокол Дворца Правосудия прозвонит только перед рассветом.

— Знаю, мой сын, но мне страшно. Я боюсь, что глупость твоих брата и сестры может раскрыть наши намерения. Вдруг наши враги собираются нанести удар первыми? Я отдам другие приказы. Мы должны начать раньше, чтобы предостеречься на случай предательства. Мы должны поймать их врасплох. А теперь встань и оденься; я разбужу короля. Нельзя терять время, лежа в постели. Я передам сообщение месье де Гизу. Если он узнает об изменении наших планов, можно будет все остальное доверить ему.