Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 58

– Пойдем туда немедленно!

– Я знала, что вы захотите посмотреть.

– В доме кто-нибудь встал?

– Только слуги, мадам, но они в другом крыле. Еще с полчаса в холле никого не будет.

– Нам придется поторопиться, – решительно заявила я. – Надо проверить, куда ведет эта лестница.

– Может, вы оденетесь, мадам?

– Нет времени. Я наброшу плащ прямо на ночную рубашку.

Итак, мы с Мэри-Джейн тихо вышли из моей спальни и проскользнули на галерею менестрелей. Я слегка побаивалась, что вдруг откуда-нибудь появится Люк, но на этот раз я была не одна и он не смог бы причинить мне вред.

Я была взволнована, ибо наконец мне удалось найти неопровержимое доказательство своей правоты. Никто, кроме Мэри-Джейн, не знал об этом, а ей я полностью доверяла.

В доме стояла такая тишина, что собственные шаги казались мне оглушительными, хотя на ногах у меня были мягкие домашние туфли. Однако мы благополучно добрались до галереи, никого не разбудив.

Осторожно притворив за собой дверь на галерею, Мэри-Джейн открыла чулан и показала мне щель в полу. Передав мне свечу, она опустилась на колени и подняла одну из досок, которая на самом деле являлась хитро замаскированной крышкой люка.

Наклонившись над черным провалом, я поднесла к нему свечу и увидела уходившие вниз ступеньки, о которых говорила Мэри-Джейн. Мне очень хотелось спуститься туда прямо сейчас и исследовать подземный ход, однако верхняя ступенька находилась на изрядном расстоянии от пола, а прыгать в моем положении было рискованно.

Но Мэри-Джейн была сильной и ловкой девушкой. Я повернулась к ней.

– Полезай вниз, – сказала я, – а я посвечу тебе. Когда спустишься, просто оглядись и скажи мне, что ты видишь.

Мэри-Джейн слегка побледнела, однако не захотела показаться трусихой и после секундного колебания спустилась в люк. Когда она стала ногами на лестницу, я дала ей свечу.

– Здесь что-то вроде большой комнаты, – сообщила Мэри-Джейн. – Ужасно холодно.

– Ты только быстренько осмотрись по сторонам, а потом мы попытаемся найти сюда ход со стороны аббатства.

Наступила тишина. Я заглянула вниз. Мэри-Джейн медленно спускалась по ступенькам.

– Осторожнее, – предостерегла я ее.

– Ничего... Здесь не скользко. Оказавшись внизу, она снова подала голос.

– Я вижу свет где-то вдали – должно быть, это выход! Сейчас проверю.

Сердце мое отчаянно колотилось. Как мне хотелось быть внизу вместе с Мэри-Джейн! Я оглянулась, не в силах отделаться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает. Но в чулане никого не было, да и весь дом был погружен в полную тишину.

Снизу раздался крик Мэри-Джейн:

– Я нашла тут кое-что, мадам!

– Я тебя не вижу! Где ты?

– Свечка почти догорела.

– Поднимайся, Мэри-Джейн. И прихвати свою находку, если она не слишком тяжелая.

– Но, мадам...

– Возвращайся! – приказала я.

Снова увидев пляшущий огонек свечи, я вздохнула с облегчением.

Мэри-Джейн поднималась, держа свечу в одной руке, а в другой – какой-то сверток. Она протянула его мне, и я сразу поняла что это монашеская ряса. Еще секунда – и Мэри-Джейн благополучно выбралась из люка и стояла передо мной.

– Я встревожилась, когда ты исчезла, – проговорила я.

– Да я и сама, мадам, немножко струхнула там, внизу.

– Ох, ты же совсем закоченела!

– Там такой холод, мадам. Но зато я нашла рясу!

– Пойдем ко мне. Я не хочу, чтобы нас здесь увидели.

Мы опустили доску на место, удостоверились в том, что не оставили в чулане следов своего пребывания, и, прихватив рясу, вернулись в мою спальню.

Мэри-Джейн немедленно развернула рясу и примерила на себя.

– Сними сейчас же, – сказала я, вздрогнув. – Мы должны беречь ее как зеницу ока. Теперь, если кто-нибудь осмелится заявить, что мне мерещатся монахи и я не в своем уме, мне будет что предъявить в оправдание.

– Так мы никому ничего не скажем? И не покажем рясу? Еще вчера я ответила бы: «Мы непременно расскажем все мистеру Редверзу», но сегодня все изменилось. Я больше не верила Саймону, а значит – не верила никому.

– Пока нет, Мэри-Джейн, – промолвила я. – Но главное вещественное доказательство у нас в руках Я спрячу рясу в платяной шкаф и запру на ключ, чтобы никто не стащил.

– А что потом, мадам?

Я взглянула на часы над камином. Они показывали семь часов.

– Если ты задержишься здесь дольше, тебя хватятся. Я снова лягу в постель, а ты принесешь мне завтрак, как обычно, а потом горячую воду. А я пока подумаю, что нам делать дальше.

– Слушаю, мадам.

И Мэри-Джейн ушла.

После завтрака меня пришла проведать Рут.

– У тебя усталый вид, – отметила она. – Вчера был тяжелый день.

– Я и в самом деле чувствую себя неважно.

– По-моему, сегодня тебе стоит полежать. Я позабочусь о том, чтобы тебе не докучали. Если будешь в силах, спустишься к обеду. Гостей не будет, только свои. Агарь и Саймон отбывают завтра рано утром. Экипаж всегда приезжает за ними в половине десятого.

– Да, я с удовольствием отдохну.

Весь день я пролежала в постели, еще и еще раз обдумывая события, в результате которых мне удалось обнаружить рясу. Я припомнила все, начиная со дня встречи с Габриелем и Пятницей. Габриель, несомненно, знал, что камень упал со стены не случайно, что это было покушение на его жизнь, и он боялся. Женившись на мне, он надеялся, что я помогу ему одолеть неизвестного врага. Следующее важное звено – вечер накануне гибели Габриеля, когда Пятница учуял чье-то присутствие в коридоре. Видимо, первоначально убийство намечалось на ту ночь и только присутствие Пятницы спасло тогда Габриеля. После этого Пятницу убили, чтобы он не смог снова помешать преступнику. Сара знала об этом и изобразила мертвого Пятницу на своем гобелене. Может быть, ей известно что-то еще?

После смерти Габриеля я не представляла интереса для убийцы, пока не обнаружилось, что у меня будет ребенок. Идея представить меня сумасшедшей, видимо, возникла после того, как доктор Смит сообщил Роквеллам о пациентке Ворствистла по имени Кэтрин Кордер.

Что за дьявольский ум стоял за этим планом! Едва ли он намеревался упрятать меня в Ворствистл, скорее – объявить помешанной и инсценировать самоубийство до рождения ребенка. Но почему я думаю об этом плане в прошедшем времени? Он существует и сейчас. Скоро убийца обнаружит исчезновение рясы, и как он тогда поступит? Наверняка станет действовать, не теряя времени.

Я не знала, на что решиться. Уехать в Глен-Хаус? Но как осуществить это в тайне от всех? Если же я объявлю о своем отъезде, это лишь подстегнет убийцу. Он сделает все, чтобы я не покинула этот дом живой.

Я думала о них – о Люке и Саймоне. Нет, только не Саймон! Конечно же, это Люк, а Дамарис ему помогает...

Дамарис! Но разве вчера вечером я не убедилась, что она встречается не с Люком, а с Саймоном?

Мои мысли метались, как мышь в клетке. Слава Богу, я нашла рясу. Каким счастьем было бы поделиться этой новостью с Саймоном! – Но нет, теперь мне едва ли придется чем-нибудь с ним делиться. И опять, как у колодца в Нэсборо, когда вода стекала по моим пальцам, я молила: «Только не Саймон! Пожалуйста, пусть это будет не Саймон!»

Вечером я встала, оделась и вышла к обеду, поданному, как и накануне, в холле. Саймон был заботлив и предупредителен, я же, хотя старалась держаться как ни в чем ни бывало, не смогла скрыть, что мое отношение к нему переменилось. За столом мы сидели рядом.

– Мне очень жаль, – сказал Саймон, – что сегодня я совсем не видел вас. Я думал, мы поедем на прогулку – вы, я и бабушка.

– Не слишком ли сегодня холодно для миссис Редверз?

– Наверняка, но она ни за что в этом не призналась бы. Она тоже расстроилась.

– Вы могли бы пригласить других.

– Без вас прогулка потеряла для меня свою прелесть.

– Думаю, Дамарис не отказалась бы составить вам компанию.

Он засмеялся и сказал, понизив голос: