Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 44

– А, так значит, доктор хотел сына?

– Как и все честолюбивые мужчины. В ребенке они хотят увидеть свое воплощение и бывают разочарованы, если это не удается. Но скажите, вы хорошо себя чувствуете?

– Почему вы спрашиваете?

– Мне показалось, вы неважно выглядите.

– Я… хотела бы посоветоваться с доктором.

– Конечно, за этим вы и пришли. Я уверена, он скоро вернется.

Поскорее бы, молила я про себя. Мне надо поговорить с ним, он должен понять...

– Ваше дело к нему срочное? – спросила миссис Смит.

– Да, весьма.

– Оно касается вашего состояния? – Да.

– Помню, когда я вынашивала своих детей, меня не оставляла тревога.

– Я не знала, что у вас были еще дети.

– Из всех выжила только Дамарис. Я несколько раз пыталась родить сына, но, увы, ничего не вышло. Две девочки родились мертвыми, остальных детей я потеряла на ранних сроках беременности. Последний раз, четыре года назад, я все-таки родила мальчика – мертвого. Это был тяжелый удар.

Она лежала спиной к свету, и я плохо видела ее лицо, но от меня все же не укрылась перемена в его выражении, когда она сказала:

– Доктор непременно желал иметь сына. Я так и не оправилась от последних родов, все время болею...

Как ни была я поглощена собственными заботами, я почувствовала, что эту женщину что-то гнетет. Между нами возникла некая связь, природу которой я не понимала. Ощущение было странным, и я даже подумала, уж не обманывает ли меня снова мое воображение, но тут же отбросила эту мысль.

Я не должна сомневаться в своем рассудке, я все та же, я рассуждаю трезво и стою обеими ногами на земле. И никто не убедит меня в обратном!

Миссис Смит покорным жестом сложила руки поверх шали.

– Одно хорошо, – с коротким смешком промолвила она, – на этом попытки пришлось прекратить.

Разговор не клеился; я пожалела, что не осталась в приемной.

– Я очень переживала, когда узнала о вашем несчастье, – сказала миссис Смит.

– Благодарю вас.

– Габриель был очень славный молодой человек, трудно поверить…

– Невозможно поверить... в то, что он покончил с собой! – горячо заявила я.

– Ах, я рада, что вы в это не верите. Мне кажется, вам было бы лучше вернуться к своей семье, чтобы ребенок родился не здесь.

Я с удивлением заметила, что ее щеки слегка порозовели, а тонкие белые руки дрожат. Мне показалось, она хочет сообщить мне что-то важное, но не решается. Однако я напомнила себе, что должна следить за каждым своим словом. Господи, неужели отныне мне придется жить в постоянном напряжении?

– Если у меня будет сын, он станет наследником Забав, – медленно произнесла я. – По традиции семьи Роквеллов, наследники должны появляться на свет под крышей этого дома.

Миссис Смит откинулась на подушки и закрыла глаза. Она так побледнела, что я испугалась, уж не обморок ли это, вскочила и хотела позвонить, но в этот момент в комнату вошла Дамарис.

– Мама! – вскрикнула она, и лицо ее преобразилось, словно с него упала маска. Она стала совсем юной, милой, живой девочкой. Я поняла, что Дамарис очень любит свою больную мать. Потом ее взгляд упал на меня, она смутилась. – О, миссис Роквелл! Что... почему...

– Я зашла к доктору, – объяснила я, – но мне сказали, что придется подождать, вот я и решила навестить вашу матушку.

– Да, но.

– Я допустила какую-то оплошность? Простите. Вам нельзя принимать посетителей?

– Мама слишком слаба, – сказала Дамарис. – Отец очень беспокоится о ее здоровье.

– Он боится, что гости могут ее утомить?

– Да-да, именно. Ей нужен покой. – Девушка подошла к матери и положила руку ей на лоб.

– Со мной все в порядке, дорогая, – заверила миссис Смит.

– У тебя горячий лоб, мама.

– Наверное, мне лучше уйти? – спросила я.

– Прошу вас, останьтесь, – торопливо проговорила миссис Смит, не обращая внимания на неудовольствие дочери. – Сядь, Дамарис, – сказала она и продолжила, обращаясь ко мне: – Дамарис так заботлива!

– Думаю, что и доктор тоже.

– О да, да! – вставила девушка.

– Не сомневаюсь в этом, ведь он так внимателен ко всем своим пациентам. Они в нем души не чают.

Миссис Смит снова прикрыла глаза, а Дамарис сказала:

– Да, в округе его очень любят.

– Надеюсь, он скоро вернется, – промолвила я.

– Знай он, что вы его ждете, он бы поторопился.

Дамарис села рядом с матерью и принялась болтать. Никогда еще я не видела ее такой разговорчивой. Мы обсудили нашу поездку в Нэсборо, приближающееся Рождество, благотворительный базар и еще множество вещей и событий.

За беседой и застал нас доктор.

Сперва на лестнице раздались шаги, затем открылась дверь, и он вошел. Он улыбался, но не той улыбкой, какую я привыкла видеть на его лице, – как мне показалось, он был сильно встревожен.

– Миссис Роквелл! – воскликнул он. – Какой сюрприз!

– Я решила, ожидая вас, познакомиться с миссис Смит. Доктор взял мою руку, крепко сжал и на несколько секунд задержал в своей. Он явно пытался овладеть собой. Потом он подошел к жене и потрогал ее лоб.

– Ты слишком разволновалась, дорогая, – заметил он. – Она нервничала?

С этими словами он посмотрел на Дамарис, и я не видела выражения его лица.

– Нет, отец, – ответила она тихо, словно оробевший ребенок Доктор повернулся ко мне.

– Извините меня, миссис Роквелл, я беспокоюсь и за вас, и за жену. Но вы сказали, что пришли ко мне?

– Да, мне нужно поговорить с вами по очень важному делу.

– Хорошо, давайте пройдем в мой кабинет. – Да, да.

Я встала, приблизилась к миссис Смит и попрощалась с ней, еще раз сжав ее холодную влажную руку. С появлением мужа в ней произошла очевидная перемена, лицо стало непроницаемым, замкнутым и одновременно испуганным, как у провинившегося ребенка, – видимо, она знала, что он будет бранить ее за нарушение режима.

Судя по всему, подумала я, доктор очень озабочен благополучием своей жены, что вполне естественно, ведь он так добр.

Попрощавшись также и с Дамарис, я спустилась вслед за доктором в его кабинет.

Войдя, он закрыл дверь, усадил меня на стул возле письменного стола с откидной крышкой и сел сам. Я немного приободрилась: доктор держался так приветливо и добродушно, что невозможно было заподозрить его в недобрых намерениях. Конечно же, он мне поможет.

– Ну-с, – проговорил он, – что стряслось?

– Со мной происходят непонятные вещи, – выпалила я. – Впрочем, об этом вы знаете.

– Знаю, – подтвердил он. – Кое-что от вас, кое-что – от других.

– Значит, вам известно, что я видела в своей спальне монаха?

– Мне известно, что вы так полагаете.

– Так вы мне не верите?

Он предостерегающе поднял руку.

– Давайте пока считать, что вы его действительно видели, – если это вас успокоит.

– Меня не надо успокаивать, доктор Смит. Я всего лишь хочу, чтобы мне верили, когда я говорю правду.

– Это не всегда легко, но я попытаюсь помочь вам.

– Кроме этого, были еще происшествия с грелкой, с пологом моей кровати и с плащом, который кто-то повесил на парапет.

– Это был тот самый плащ, который сейчас на вас.

– Стало быть, вам известно даже это.

– Естественно, мне все рассказали, – ведь я отвечаю за состояние вашего здоровья.

– И вы полагаете, что все эти события случились лишь в моем воображении?

Он не ответил сразу, и я настойчиво спросила:

– Это так? Так?

– Давайте разберемся во всем спокойно. Спокойствие – вот что нам нужно, миссис Роквелл, причем вам – особенно.

– Я спокойна. Все, что мне нужно, – это человек, который бы мне верил.

– Миссис Роквелл, я врач, и в моей практике встречались самые странные случаи. Я знаю, что могу говорить с вами начистоту.

– По-вашему, я сумасшедшая?

– Ну, это чересчур сильное слово...

– Я не боюсь сильных слов. Я боюсь людей, которые одеваются монахами и разыгрывают меня.

Доктор помолчал несколько секунд, потом сказал: